Меткий стрелок. Том III - Алексей Викторович Вязовский Страница 4

Я колебался. Риск…

— Давайте, — сказал я наконец. — Аккуратно.

Кузьма начал зажигать свечи. Одну за другой. Пламя вспыхивало, освещая лица людей, отражаясь в их глазах. Зал наполнился мягким, трепещущим светом и запахом хвои и горячего воска. Это было красиво. Почти волшебно.

Когда все свечи были зажжены, зазвучала музыка. Не расстроенное пианино, а… скрипка. Кто-то из старателей оказался неплохим музыкантом. И начали петь гимны. Русские, американцы, индейцы — все вместе. Про Рождество. Про мир. Про добро.

Артур подбежал ко мне с бутылкой шампанского. Открыл ее с тихим хлопком. Пена полилась через край. Он налил мне, себе, Джозайе, Кузьме, Ивану…

Мы подняли кружки.

— За Доусон! — провозгласил я. — За всех нас! С Рождеством!

Крики, тосты, смех. Праздник набирал обороты. Я стоял в центре своего города, среди своих людей, и чувствовал… тепло. Не только от костров и свечей, но и от этих людей. От этого места.

* * *

На следующий день, когда утро сменилось промозглым, ветреным днем, Доусон готовился к новому событию. Первому официальному матчу юконской хоккейной лиги. Идея, которую я вбросил, неожиданно быстро прижилась. Люди истосковались по зрелищам, по азарту, по физической разрядке. И желательно такой, которая не связана с тяжелым трудом на прииске.

Кузьма со староверами расчистили участок реки подо льдом — метров шестьдесят в длину и тридцать в ширину. Это была наша «арена». Руди-кузнец сработал на совесть — несколько десятков пар коньков, выкованных им, уже опробовали и признали годными. Столяры сколотили ворота, натянули на них сети. Появились деревянные трибуны и даже небольшой сруб для «погреться». Примитивно, но функционально.

Команды тоже не подкачали. Сошлись «Старообрядцы» против «Старателей». Выбор был очевиден. Староверы — крепкие, выносливые, привыкшие к тяжелому труду и холоду. Старатели — сборная солянка из разных типов, кто покрепче да понаглее. Коньков было мало, так что играли посменно, с переодеваниями, по семь человек с каждой стороны, включая вратаря.

Я, как инициатор и главный организатор, взял на себя роль судьи. Надел белую повязку на рукав. В руке — деревянные свисток, что мне сделал Иван. Он, собственно, и возглавил команду староверов. Старатели выбрали своим капитаном Олафа. А еще я прихватил с собой крепкую деревянную палку — разнимать драки. Знал, что без них не обойдется.

Народ собрался похмельный, но веселый. Жители постепенно заполнили трибуны и начал требовать начало — термометр упал уже ниже тридцати градусов по Цельсию и было мягко сказать, холодно. Я свистнул и матч начался. Сразу же — столкновение. Старатели, более агрессивные, бросились вперед. Староверы — более организованные, но немного неуклюжие на коньках — держали оборону. Шайба — деревянный кругляш, сделанный столярами — летала по площадке. Визг, крики, удары клюшками, тоже самодельными, грубыми.

Игра была жесткой. Толкались, падали, спотыкались. Клюшками попадали по ногам, рукам, голове. Было несколько неспециальных ударов в пах. Все правила вбитые на тренировках, были тут же позабыты. Уже на второй минуте — первая стычка. Двое старателей и один старовер схлестнулись у ворот. Я тут же рванул туда, свистком, палкой — разнимать. Соперничающие команды тоже. Началась свалка.

— Стоять! — орал я. — Драки запрещены! По одной минуте каждому!

Но кто меня тут слушал? Толпа зрителей на берегу, на трибунах из бревен, орала, болела за своих. Эмоции били через край.

Затем — еще одна драка. На этот раз между Иваном и Олафом. Два медведя на льду! Хорошо, что не стали махаться, сразу вошли в клинч и упали на лед. Поди поборись на коньках! Я не пытался растащить, навалился сверху, заорал:

— Олаф! Иван! Вы чего⁈ Это же просто игра! Прекращайте. Сейчас же!

Разнял с трудом. Оба получили по две минуты штрафа. Потом сидели в сугробе рядом, тяжело дыша, мрачно глядя друг на друга.

Матч продолжился. Азарт, шум, энергия. Это было именно то, что нужно этому городу. Я посмотрел на часы, свистнул перерыв. Счет был два два, чья возьмет было не очень ясно — играли команды одинаково плохо.

Пока народ разогревался выпивкой на свежем воздухе, а хоккеисты переводили дух, на берегу, среди зрителей, возникла небольшая суматоха. Вперед протолкался вперед человек в черной рясе под полушубком, с длинной седой бородой. Незнакомый. Видимо, кто-то из новых священников, что прибыли с последними партиями старателей.

Его лицо выражало шок и… негодование. Я подошел ближе, кивнул, подзывая к себе, Кузьму.

— Что это⁈ — воскликнул поп — Что за богопротивное действо⁈

Староверы на льду и на берегу замерли. Узнали своего.

— Это… игра! — вежливо пояснил я. — Называется канадский хоккей!

— Игра⁈ — священник едва не задыхался. — Игра с палками⁈ На льду⁈ В рождественский пост⁈ Это же… это сатанинский грех! Это противно вере!

Он начал креститься, громко, истово, обращаясь к единоверцам:

— Братья! Что вы делаете⁈ Отойдите от этого бесовства! Немедленно! Это соблазн! Уйдем отсюда, немедленно!

Староверы возле кромки льда выглядели растерянными. Иван, только что вышедший со штрафной скамейки, подъехал к нам.

— Отче! — сказал он, пытаясь говорить почтительно. — Это… это просто игра. Чтобы дух поднять, размяться. Сидим сиднем по домам…

— Дух⁈ — священник был неумолим. — В церкви дух надо возвышать, а не здесь. Я увожу вас! Всех! Идите по домам. Каждый десять раз должен прочитать Отче нас и двадцать второй Псалом!

Он направился к староверам, жестами призывая их уходить. Те колебались, но подчиняясь его авторитету, начали снимать коньки.

Матч, считай, сорван. Ох, разгоряченные зрители нам всем сейчас пропишут. Народ в Доусоне резкий, больше всего может достаться как раз попу. А за него впишутся прихожане и начнется… Хоккей заканчивается, начинается русский национальный «спорт» — стенка на стенку. Я прошептал Кузьме на ухо:

— Отвлеки его хоть чем!

Тот поняв, что от него требуется, подошел к священнику.

— Отче Михаил! — пробасил он, стараясь казаться дружелюбным. — Не горячитесь! Мы тут… отмечаем праздники! Вон — он показал на трибуны, где уже начали рядом, на столах выставлять бутылки с виски и самодельные закуски. — Все накрыто! Пунш, мясо, рыба. Все для вас! Есть и скоромное!

Священник остановился. Посмотрел на стол, на еду, на бочки. В глазах его что-то дрогнуло. Да он просто голоден!

— Братии надо бы сменить одежку, пойдемте, я пока вас угощу.

Священник колебался. Староверы, услышав про угощение, тоже притормозили.

— Ладно… — сказал