Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне Страница 7

7. «Примечательно, – ответил синьор Гаспаро, – что женщинам всегда удается избежать тяжелой работы. Хотя было бы справедливо более разумно распределять обязанности, я не стану распространяться на эту тему сегодня, а просто сделаю то, чего от меня ждут».

Вот как он начал:

«Мне кажется, что когда мы влюбляемся, то тогда, как и во всем остальном, наши мысли движутся хаотично. Поэтому часто случается, что то, что кажется одному человеку восхитительным, оказывается отвратительным для другого. Тем не менее мы все схожи в том, что каждый человек испытывает нежность к своей возлюбленной. Нередко сильное чувство сбивает с толку и затуманивает сознание, так что начинаешь считать ту, кого любишь, единственной в мире, наделенной всеми возможными необычайными добродетелями и не имеющей никаких пороков.

Поскольку природа человека не допускает подобного совершенства и нет никого без недостатков, влюбленный все же не остается совершенно слепым в отношении своей возлюбленной. Я же предлагаю такую игру на этот вечер: пусть каждый расскажет о том, какую добродетель он ценит выше среди прочих у того, кого обожает. Так как у всех имеется какой-нибудь недостаток, то, рассказывая, он и обнаружит его. Мы же поймем, у кого можно найти самые достойные похвалы и полезные качества, вполне простительные для любимого и любящего».

Когда синьор Гаспаро высказался, донна Эмилия подала знак синьоре Констанции Фрегоза, чтобы та продолжила, потому что она сидела следующей в ряду, и та уже приготовилась говорить, но тут синьора герцогиня резко заметила: «Поскольку синьора не предприняла никаких усилий, чтобы придумать игру, будет справедливо освободить остальных дам от подобного упражнения на этот вечер. Тем более что сегодня собралось так много мужчин и в развлечениях нет недостатка».

«Да будет так, – ответила синьора Эмилия, заставив молчать синьору Констанцию, а затем повернулась к мессиру Чезаре Гонзага, сидевшему рядом с ней, и заставила его говорить. Вот как он начал:

8. «Внимательный взгляд обнаружит в наших действиях немало недостатков, причина которых заключена в самой природе человека. Одним она дает просветление в понимании сути, другим дарует иное. Вот почему один знает то, что неизвестно другому, оставаясь несведущим в том, что понимают другие.

При этом каждый охотно скажет, чем провинился другой, и не признается в собственной неправоте. Самим себе мы кажемся слишком умными, хотя, возможно, в большинстве случаев ведем себя как глупцы. Например, мы видели, что те, кого в этом доме называли мудрыми, с течением времени были признаны глупцами. И все это произошло только благодаря нашей проницательности. Аналогично в Апулии используют музыкальные инструменты для лечения укушенных тарантулами, стремясь мелодиями облегчить их мучения, и считают, что музыка может сподвигнуть больных к выздоровлению».

Точно так же и мы, встречаясь с проявлениями глупости, стараемся разными способами спровоцировать ее, чтобы высмеять, а затем высмеиваем, пока она не становится бессмыслицей. Так, один человек неумел в поэзии, другой – в музыке, третий чужд любовным увлечениям, четвертый танцу или пантомиме, пятый верховой езде, шестой фехтованию. Каждый поступает в соответствии со своими природными свойствами. Но в каждом из нас есть зерно глупости, которое может однажды дать богатые плоды.

Поэтому должен сказать, что сегодня вечером наша игра может вылиться в обсуждение указанных предметов, и каждый расскажет о своей слабости и прихотях. Я готов первым выставить себя напоказ, представив свои слабости, которые и так видны. Другие, наверное, сделали бы то же самое, в соответствии с порядком наших игр. Однако давайте лучше поговорим о более существенных и достойных наших игр вещах, нежели займемся обсуждением наших недостатков. Лучше не выставлять их напоказ, а ограждать себя от них. Расположенность же к той или иной слабости оказывается иногда настолько мощной, что граничит с болезнью. Борясь с ними, как говорит фра Мариано, мы спасаем свою душу, а это уже немало».

Во время игры слышался громкий смех, никто не удержался от того, чтобы не вступить в беседу. Один даже заявил: «Я сделался глупцом, начав слишком много думать». Другой добавил: «А я – наблюдая за происходящим». Третий заметил: «Меня сделала слабым любовь». Ну и все такое в том же духе.

9. Затем высказался фра Серафино, подтрунивая в свойственной ему манере: «Все это займет слишком много времени, если же вы хотите получить прекрасное развлечение, пусть каждый выскажется, почему почти все женщины так ненавидят мышей и испытывают слабость к змеям. Тогда вы поймете, что никто не раскроет причину, кроме меня, узнавшего об этом секрете весьма странным образом».

И он начал рассказывать свои истории, но синьора Эмилия приказала ему замолчать. Обойдя даму, сидевшую рядом с ним, она подала знак Унико Аретино, чей черед наступил. Не ожидая дальнейших приказаний, он начал:

«Если бы я был судьей, наделенным властью проникать в сердца грешников с помощью пытки, то таким образом я мог бы открыть истинное лицо лицемера с ангельским взором и сердцем полным яда, коварно разбивающего сердца. Такую змею, постоянно жаждущую свежей крови, можно найти не только в песках Ливии. Она искушает не только сладостью своего голоса и медоточивыми речами, но и глазами, улыбкой, манерой поведения и всеми остальными вещами.

Поскольку я не страдал, как мог бы, я не использовал цепей и пыток огнем, чтобы добиться правды, я не стану приобретать эти знания и через игру. Предлагаю следующее: пусть каждый из нас скажет, что он думает о значении той буквы S, что моя синьора носит на лбу.

Возможно, она искусно скрывает что-то, возможно, кто-то ее истолкует неожиданным для нее образом, может быть, за ней скрывается чья-то мучительная судьба и страдания или обнаружится счастливое, страстное свидетельство поклонения. И против ее воли раскроется секрет этого небольшого знака, который хотели бы оставить нераскрытым те, кто поклоняется синьоре или служит ей».

Синьора герцогиня только рассмеялась в ответ на его слова, и, увидев, что она хочет защитить себя от подобных инсинуаций, Унико добавил: «Почему, синьора, вы ничего не говорите, ведь наступил ваш черед?»

Тогда повернулась синьора Эмилия и сказала: «Синьор Унико, среди нас нет никого, кто бы вам в чем-либо уступал, но вы лучше других уловили мысль синьоры, поскольку любите ее сильнее прочих. Она похожа на тех птиц, что ничего не видят при солнечном свете и не могут правильно оценить, насколько совершенен мир. Так и всякие попытки избавиться от сомнений окажутся тщетными, кроме ваших суждений. Только вам по силам подобная задача,