«Демонология» короля Якова с приложением «Вестей из Шотландии» - Яков, король Шотландский и Английский Страница 33

между слов «дала основания немедленно задержать их одного за другим», но есть копии, где оно дано отдельно, на обороте пустого листа А4, который прерывает текст после слов «тем не менее ее господин, чтобы лучше разобраться». Эту иллюстрацию часто называют «Король с советником на возвышении» или «Допрос ведьм перед королем Яковом»[386]. Однако это не вполне верно, поскольку обосновано только текстом самого памфлета «Вести из Шотландии», а гравюра, скорее всего, была создана ранее, для другого издания о колдовстве – здесь она заимствована.

2. На второй представлен монструозный дьявол, выступающий на церковной кафедре. Напротив несколько богато одетых женщин внимают ему, а секретарь за столом (надо полагать, доктор Фиан) записывает необходимое. В левом верхнем углу корабль терпит бедствие. Внизу листа мужчина спит в каком-то подвале, вероятно, в Бордо. В верхнем правом углу четыре женщины у очага – одна из них макает ложку в подвешенный над огнем котел. Обычно эта гравюра размещена на странице B4v или C2v перед словами «привести указанного джентльмена к [Его] Королевскому Величеству, что случилось на 24 декабря прошлого [1590] года». В одном из экземпляров она использована вместо титульного листа.

3. На третьей – виселица, церковь, корова, которую заклинает Фиан, а также лошадь с факелами и двумя всадниками. Сюжет с лошадью в «Вестях» не отражен. Однако в обвинительном заключении Фиана (п. 11) упоминается инцидент, когда он ехал с мельницы сына Патрика Хамфри в Транент верхом еще с одним человеком и «своим дьявольским искусством разжег четыре факела на ушах лошади, а еще один факел на посохе, который держал его спутник, и сделал так светло, будто днем»[387]. Эта иллюстрация обычно расположена на странице C2v между словами «оставив свои нечестивые привычки, признав исключительную порочность своей жизни» или на странице С4v после слов «его тайно называли выдающимся заклинателем».

4. Четвертая гравюра представляет мужчину, которого ведут в тюрьму: за левое ухо его держит какая-то женщина, а справа сопровождает тюремщик, опознаваемый по связке ключей на поясе. Эта иллюстрация обычно завершает текст – занимает отдельный лист в конце памфлета. В некоторых вариантах ее вообще нет. Выглядит она так, будто взята из какого-то другого издания, но ее источник не установлен[388].

Рукопись «Вестей» не сохранилась. В Британской библиотеке есть копия, переписанная рукой конца XVI в. (BL Additional MS 5495, ff. 34–40v). Она не совпадает с печатными вариантами, лишена предисловия «К читателю», имеет отличия в орфографии и пунктуации. Вполне возможно, что это какая-то редакторская версия[389].

Памфлет вышел без указания автора, но обычно на эту роль выдвигают близкого тогда королю Джеймса Кармайкла, который сопровождал следствие[390]. При этом текст выдает автора, находящегося вне Шотландии и пишущего на английском языке. Авторов вполне могло быть несколько. Хотя на титульном листе памфлета отмечено, что издание выходит «по шотландской копии», шотландский оригинал до сих пор не обнаружен, а возможно, никогда не существовал. Проект был явно направлен на внутренний английский рынок. Составители стремились не только легитимизировать ведовские процессы, но и заодно предъявить богоизбранного короля Якова, способного противостоять инфернальному во всех его проявлениях, то есть вполне достойного возглавить страну, занять английский престол. Публикацию памфлета обычно рассматривают в рамках кампании по продвижению Якова в качестве преемника королевы Елизаветы.

На одной из рукописей «Демонологии» в месте, отсылающем к «Вестям из Шотландии», рукой короля помечено «все должно быть далее напечатано» (Folger MS V.a.185), то есть в 1597 г. к книге предполагалось приложить текст памфлета. Однако это предложение зачеркнуто, и памфлет в книгу не вошел. Впервые он был переиздан на страницах The Gentleman’s Magazine в 1779 г., потом отдельно в 1816 г., наконец в сборниках в 1818, 1820 и 1833 гг.[391] В качестве приложения к «Демонологии» его переиздал Дж. Б. Харрисон в 1924 г.[392] С комментариями «Вести» опубликовала в своем собрании Б. Розен[393]. Наиболее качественным сейчас следует признать издание Лоренса Норманда и Гарета Робертса (2000), которое было использовано мной для комментариев перевода[394].

* * *

В свое время граф Морей приставил к Якову воспитателем Джорджа Бьюкенена (Buchanan; 1506–1582), который был и его наставником когда-то. Регенты хотели привить молодому королю протестантизм кальвинистского толка, чтобы оградить его от влияния матери-католички и многочисленных пресвитериан, простирающих свое влияние по стране. Для этого был избран один из самых образованных людей Шотландии.

В 1539 г. в ходе религиозных гонений Бьюкенен вынужден был эмигрировать. Перебравшись во Францию, он преподавал латынь в Париже и Бордо, где среди его учеников был Мишель Монтень, высоко ценивший учителя. Позднее в 1561 г. Бьюкенен вернулся на родину, где вошел в ближайшее окружение королевы Марии. Впрочем, в итоге он поддержал ее свержение и был близок регентам. В 1579 г. Бьюкенен опубликовал один из самых заметных своих трудов – диалог «О королевском праве у шотландцев» (De Jure Regni apud Scotos), где обосновывал национальные основы монархии, право народа на выбор и свержение сюзерена. Впоследствии эту книгу неоднократно запрещали к распространению в Англии. Сам Яков в трактатах «Истинный закон свободных монархий» (1598) и «Базиликон Дорон» (1599) транслировал существенно иные представления о своем месте и праве[395]. Он был уверен в значимости своей роли – роли потомственного монарха, наделенного божественным правом, превосходящим авторитет церкви, знати и народа. Тем не менее именно Бьюкенен обеспечил Якову блестящую гуманитарную подготовку, самое широкое представление о науках и искусствах, любовь к чтению и письму, знание языков, логический инструментарий и критический подход в религиозных вопросах. Яков стал самым образованным королем в истории Шотландии, а потом Великобритании[396].

* * *

Обычно государи не пишут романов. Это другой жанр, не самый востребованный у политиков и военачальников. Тем не менее случаются исключения, когда самодержец апеллирует к широкой читающей публике. Это всегда привлекает внимание, зачастую вызывает изумление. Такие сочинения сродни документам, хотя бы по признаку авторства.

Наиболее ранним опытом монарха в художественной прозе признают сочинения Гая Юлия Цезаря – прежде всего, «Записки» о Галльской и Гражданской войнах (52–51 гг. до н. э.). Цезарь в них оправдывает необходимость военных конфликтов и правильность своих решений. Также ему принадлежат поэма о Геракле, трагедия «Эдип», филологический трактат «Об аналогии», астрономический трактат и ряд памфлетов. Однако Цезарь не был королем.

В XVI в. по «Запискам о Галльской войне» учили латынь. Это был труд, обязательный для прочтения. Так же как «Размышления» императора Марка Аврелия (конец II в.), который, кстати, был автором еще десятка других сочинений. Византийские василевсы вообще нередко