Госпожа Жемчужина - Сяо Жусэ Страница 54

Император Сюй безразлично отбросил веревку от сети. Приближенный евнух тотчас наклонился и взял ее в руки. Кто-то подал его величеству лук и стрелы.

Девушки, которых использовали для охоты на норок, сидели в сетях и, наклонив головы, смотрели на свои руки. По всему телу от лица до ног и рук тянулись плотно переплетавшиеся ярко-красные царапины, оставленные когтями норок. Сильный холод не смог заморозить боль. Слезы капали из их глаз, стекая к кончикам пальцев, разнося боль по всему телу, и падали вниз. Красные брызги окрасили белый снег.

Далеко-далеко на ледяном поле, как будто желая пойти наперекор холодной погоде, загорелись два ярких костра. В глазах Хайши все помутнело, и она могла отчетливо видеть только красный и белый цвет. Но внезапно ей показалось, что прямо перед ней на тысячу ли раскинулось что-то синее и безграничное. Тяжелая застывшая синева пришла в движение, сдавливая голову Хайши так, что она уже не могла дышать. Металлически-серые плавники акулы, темно-синие спутанные длинные волосы, ярко сияющие жемчужины нага, жестокие лица стражников – все эти воспоминания шквалом нахлынули на нее и с грохотом обрушились, разбиваясь на множество острых осколков. Во рту распространился соленый привкус крови, а правую ладонь пронзила тупая боль. Хайши опустила голову и посмотрела на свои руки. На них не было царапин, но она физически ощущала эту постепенно нараставшую боль.

Девушка подняла глаза, в панике пытаясь найти его силуэт среди этой толпы. Ей хватило одного взгляда, чтобы различить его среди тысяч человек. Он был не особо рослым, словно одинокая ель в лиственном лесу, но при этом имел необычайно благородный вид, который выделял его из всей толпы даже с учетом его достаточно унизительного положения. Они вместе с императором Сюем уже сняли меховые одежды и отдали их в руки приближенному слуге, оставшись в специальных костюмах для верховой езды и стрельбы из лука. В их руках лежали длинные луки в восемь чи, предназначенные для церемонии. Они оба выглядели все так же браво и величественно, словно мальчишки из знатных семей.

За более чем шестьсот семьдесят лет с момента образования династии страной правило пятьдесят три императора по фамилии Чу, среди которых было немало тиранов и деспотов. Единственное, что оставалось делать простому народу в таких случаях, – принять волю неба и терпеть. Самое смутное время за все эти почти семь сотен лет было двадцать два года назад. Тогда император Сюй, еще будучи принцем, трудился с утра до ночи и строго контролировал соблюдение законов. Но зачастую бывало так, что на эпоху правления невежественного императора приходилось именно мирное время. Эта страна была такой величественной и выдающейся, что даже если бы она осталась без контроля сверху, все равно смогла бы сама управлять собой и обеспечивать себя в течение многих лет. Все правители рано или поздно должны были умереть. Человеческая жизнь насчитывала несколько десятков лет, а жизнь невежественных правителей и тиранов, как правило, была еще короче, поэтому в борьбе между народом и императором император всегда выходил проигравшим. Однако император Сюй внушал всем животный страх. В народе все еще ходили слухи, что, может, все-таки приближенный евнух обманывал его. Однако придворные знали, что император не был глупым или невежественным. Он прекрасно понимал все принципы морали и добродетели, однако собственноручно ломал их. Убивая, он держал свои глаза широко открытыми, никак не пытаясь уклониться от совершенных злодеяний. Он был точно таким же бесчувственным и жестоким, как и Фан Чжу. Но как бы там ни было, он тоже был смертным. Поразительно, но прошло уже четырнадцать лет, однако время никак не отразилось на внешности обоих мужчин. Абсолютно все понимали, что в мире ничто не вечно и любой тиран рано или поздно должен был состариться и умереть, однако здравый смысл всегда отходил в сторону, когда накрывала волна паники.

Глядя сквозь разноцветные меха на их отрешенные движения рук, Хайши словно слышала подавленные голоса всех присутствующих, раз за разом беззвучно спрашивающих себя:

– Почему они оба еще не умерли?

В охотничьих угодьях повисла мертвая тишина. Был отчетливо слышен шорох каждой упавшей на землю снежинки. Однако этот тяжелый немой вопрос, казалось, все еще витал в воздухе, мешая присутствующим сделать глубокий вдох.

Император Сюй небрежно натянул тетиву, и резкий звук пронзил завесу тишины. Сразу же послышалось беспорядочное хлопанье крыльев, и несколько десятков хищных птиц, одновременно показавшись со всех сторон, выбрались из крон деревьев и взмыли вверх. Это были двадцать четыре сокола, их число соответствовало количеству сезонов сельскохозяйственного года. Кроме того, среди них был еще один сине-зеленый ястреб с белыми крыльями, символизировавший черное небо и желтую землю, которые должны были способствовать обильному урожаю. По традиции, императору нужно было различить этого ястреба среди остальных птиц и собственноручно застрелить его с помощью длинного лука в восемь чи, предназначенного для церемоний. После чего члены императорской семьи и два или более государственных чиновника должны были застрелить всех оставшихся соколов, не упустив ни одного.

Взгляд императора Сюя был зорким, а движения рук стремительными. В один миг длинный лук издал металлический щелчок и стрела, словно летевшая в небе звезда, точно пронзила насквозь белоснежное крыло сине-зеленого ястреба. Благородная птица, отчаянно сопротивляясь боли, издала протяжный душераздирающий клич и, наклонившись боком, начала планировать к лесной чаще. Император Сюй слегка нахмурил свои черные густые брови и тотчас выпустил еще одну стрелу, насквозь пронзившую птицу в самую грудь. Ястреб из последних сил расправил крылья и камнем упал на землю. Министр церемоний громким голосом воспевал урожайный год, а принц Чан и высокопоставленные чиновники принялись один за другим натягивать луки. Фан Чжу тоже был среди них. Словно почувствовав, что Хайши смотрит на него, он обернулся и сквозь толпу бросил на нее быстрый взгляд.

Глядя на его осунувшееся лицо, она наконец немного успокоилась. С того самого момента, как он обнял ее шестилетнюю за плечи, Хайши поняла, что он был единственным на всем белом свете, на кого она могла полностью положиться. Пока в сердце у такого холодного, сдержанного человека оставалось для нее место, Хайши чувствовала себя спокойно.

Глаза Фан Чжу на мгновение задержались на ее лице, а затем посмотрели в другую сторону. Хайши повернула голову, следуя за его взглядом, и увидела, что он посмотрел на солдата, доставившего ей письмо в город Чишань. Он стоял неподалеку и пристально смотрел на нее своими горящими глазами.