Конвой - Станислав Васильевич Вторушин Страница 5

собирались, место себе приглядывать загодя у них не было и в уме. Но когда машина выехала за город и, тяжело подвывая мотором, стала кряхтеть и переваливаться на каждой кочке с борта на борт, он пожалел, что Варю повезли туда. Надо было самому сходить к главе городской администрации, а не надеяться на Екатерину Ивановну. Ей отказали, а ему, может быть, и не посмели бы. Два квадратных метра незанятой земли можно было найти и на старом кладбище. Но дело сделано, и что-либо исправлять было уже поздно.

Кладбище находилось у подножия сопки, за которой располагалась фабрика. От него, огибая сопку, в сторону фабрики уходила хорошо накатанная автомобильная дорога. Ивана Спиридоновича удивило, что на кладбище, которое открыли совсем недавно, уже так много свежих могил. Он и не предполагал, что в их маленьком Рудногорске умирает столько людей.

На кладбище работали люди в камуфлированной форме. Машина с буровым станком сверлила по его периметру ямы, солдаты вручную устанавливали в них столбы. Затем прибивали к столбам прожилины и приколачивали штакетник. Ограда получалась хорошей. «Хоть это делают», — с одобрением подумал Иван Спиридонович, и у него немного отлегло от души. Он все боялся, что могила Вари окажется открытой не только всем ветрам, но и скотине, которая тут нередко пасется, а покой мертвых ничто не должно нарушать. Одно только удивило: почему ограду делают солдаты и откуда они здесь появились? Но думать об этом было некогда. Машина миновала створ ворот и остановилась у свежей кучи земли, около которой, опираясь на лопату, стоял Долгопятов. Он раньше отправился сюда со школьным завхозом копать могилу.

Шофер открыл борта, народ попрыгал на землю. Хомутов поставил у края могилы две табуретки, на них установили гроб. Иван Спиридонович понял, что видит Варю последний раз. Сердце сжалось до пронзительной боли и ему почему-то подумалось, что скоро и он вот с такими же черными губами будет лежать в гробу на краю могилы. «Зачем мне жизнь теперь? — пронеслось в голове Ивана Спиридоновича. — Для чего мне она без Вари?» И ему вдруг захотелось обменяться местами с Варей, уйти за ту черту, где навсегда оставляют душевные боли и тяжелые раздумья, которые ни на один день не отпускали его в последнее время.

— Пора прощаться, — прозвучал издалека сипловатый голос Долгопятова.

Иван Спиридонович нагнулся и поцеловал Варю в холодный мраморный лоб. Рая Кузьмина перекрестилась и тоже поцеловала. Остальные, выстроившись с обеих сторон вдоль гроба, молча склонили головы. Потом отошли в сторону. Лишь Санька Кузьмин остался стоять на своем месте. И только когда Долгопятов с Хомутовым начали закрывать гроб крышкой, подошел к матери.

Гроб опустили в могилу, и на него, глухо стуча, посыпались комья земли. Вскоре над могилой вырос холмик со скромным деревянным крестом над ним. Иван Спиридонович уже решил, что вместо креста поставит небольшой мраморный памятник, но для этого надо ехать за сто километров на камнерезный завод. «Оправлюсь после похорон, — подумал он, — и поеду».

Прощаясь с могилой, он еще раз обвел взглядом кладбище. Солдаты ставили на нем вторые ворота, с той стороны, откуда шла дорога на бывшую золотую фабрику.

2

Долгопятов пришел к нему через два дня после похорон. Иван Спиридонович наводил во дворе порядок. Не потому, что его там не было. Просто не мог сидеть дома, молча смотреть на Варин портрет, висевший на стене, и ее вещи, прибрать которые не поднималась рука. От такого сидения можно было рехнуться.

Ему почему-то вспомнился их первый приезд в этот дом и то, как они после дороги мылись в бане. Между собой они уже считались мужем и женой, но в законном браке еще не были, не успели зарегистрироваться в ЗАГСе. И не только зарегистрироваться. С тех пор, как они решили пожениться, прошло две недели, но они провели их в поездах и на вокзалах. Брачной ночи у них еще не было. Каждый представлял ее по-своему. Говорить на эту тему они стеснялись. Митя не знал об этом. Он бесцеремонно затолкал их в баню, чтобы они смыли с себя дорожную грязь. Особенно перепачканной была Варя. Иван Спиридонович заикнулся было о том, чтобы она сходила в баню первой, но Митя протестующе замахал руками:

— Еще будем тратить время на то, чтобы вы мылись отдельно. Закуска уже на столе, у меня в горле давно пересохло.

Он подтолкнул Ивана Спиридоновича в спину, тот перешагнул порог, Варя нерешительно ступила за ним. Оглядевшись в предбаннике, она сказала:

— Ты посиди тут, я вымоюсь первой, потом подожду тебя.

Сняв туфли, она прошла в мойку. Вскоре дверь мойки приоткрылась, в щель просунулась Варина рука с аккуратно завязанной в узелок одеждой. Положив ее у порога, Варя плотно закрыла дверь. Иван Спиридонович сидел на лавке, смотрел в маленькое тусклое окошко и слушал, как за дверью плещется вода. У него было огромное желание хотя бы одним глазком заглянуть в мойку. Он еще ни разу в жизни не видел нагую женщину. При одной мысли об этом начинало учащенно стучать сердце, его громкий стук отдавался в ушах. Он уже приподнялся и сделал осторожный шаг к двери, но тут на него нашла неожиданная робость. Он почувствовал, как начинает весь гореть от стыда. Если Варя испугается и закричит, позора не оберешься. Митя будет смеяться над ним всю жизнь.

Иван Спиридонович, не пытаясь утихомирить бешено стучащее сердце, сел на лавку. В это время Варя опять чуть приоткрыла дверь, просунула в нее руку и попросила подать чистое белье, завернутое в полотенце. Он подал белье, но когда она брала его, отвернулся.

Много раз он потом вспоминал эту историю, но никогда не жалел о том, что оказался робким. Вот и сейчас она снова вспомнилась ему. Он смотрел на неожиданно появившегося во дворе Долгопятова, а видел Варю. Долгопятов поздоровался, молча постоял, терпеливо ожидая, пока Иван Спиридонович перенесет охапку дров от ограды к стене сарая, потом сказал:

— Пойдем, посидим на крыльце.

Его озабоченный вид насторожил Ивана Спиридоновича. Долгопятов сел на крыльцо, прищурившись, посмотрел на солнце и, опустив голову, повернулся к соседу.

— Я тебя слушаю, — сказал Иван Спиридонович и положил на колени руки.

Долгопятов вздохнул, провел ладонью по крашеной, блестевшей на солнце ступеньке и, не поворачивая головы, спросил:

— Ты солдат на кладбище видел? — в его голосе послышалась таинственность.

— Видел, — ответил Иван Спиридонович. —