Госпожа Жемчужина - Сяо Жусэ Страница 45

Фан Чжу почувствовал, как его крепко сжатые руки беззвучно разжались. Пальцы нерешительно поднимались вверх один за другим. Прошло много времени с тех пор, как он наконец распрямил пальцы и слегка пошевелил ими, словно хотел что-то найти. Если бы он поднял свою руку повыше, хотя бы на один чи, то смог бы обнять ее маленькие худенькие плечики.

Но он не сделал этого. Рука на некоторое время повисла в воздухе, а затем резко сжалась в кулак и снова упала рядом с ним. Не подав виду, что заметила это, Хайши продолжила спокойно сидеть на краю кровати.

Ее красота, словно пророчество, ежеминутно напоминала ему: «Ты сам решил сделать себя таким, теперь твоя жизнь не имеет никакого смысла».

Он не мог не пытаться избежать ее взгляда. Как река, которая никогда не потечет вспять, человек никогда не вернется в прошлое.

В дверь тихонько постучали. Служанка из поместья, стоя за дверью, доложила:

– Молодой господин, пришло сообщение из дворца. Вам нужно срочно отправляться туда.

Хайши вся задрожала. Резко разжав руку, сжимавшую борт его рубашки, она на мгновение замерла и грубо вытерла слезы с лица тыльной стороной ладони. Затем Хайши достала из-за пазухи золотое кольцо для стрельбы из лука, покрытое светло-зеленой глазурью, и бросила его в Фан Чжу. Раньше он сам носил это кольцо. Оно было велико Хайши, поэтому ей приходилось, как обычной девушке, обматывать его изнутри зелеными шелковыми нитями.

Фан Чжу сделал вид, что ничего не заметил, и ответил служанке, стоявшей за дверью:

– Возвращайся обратно. Молодой господин скоро будет. – В его голосе не было и следа волнения.

Хайши тяжело вздохнула и встала. Она уже направилась к выходу, потом обернулась и, нахмурившись, нерешительно и печально произнесла:

– Ты воспитывал меня десять лет, а Чжоина – все пятнадцать. Неужели ты?.. Все это для того, чтобы мы сегодня вот так уничтожали друг друга? Могу ли я тебе теперь доверять?

Хайши простояла в ожидании какое-то время, но Фан Чжу так и не удосужился ответить ей.

На седьмой месяц, в ночь на новолуние, Дохань напал на императора Сюя, однако император выжил. Ранив несколько десятков придворных стражников, Дохань под покровом ночи бежал на север. Заместитель главнокомандующего дивизиона Цзиньцзи Фу И и командующий дивизиона Загробной заставы Фан Хайши возглавили отряд из пятисот солдат и, открыв ночью врата Вечного счастья в императорской столице, отправились за ним.

Проверив три уезда: Чжунлу, Чишань и Хэань, они преодолели тысячи ли, загнав до смерти несчетное количество лошадей. Дохань продолжал скрываться. Хитростью ему удалось уничтожить около сотни солдат императорского войска, но в середине восьмого месяца он наконец был схвачен около заставы Могэ и убит. Его труп забрали цзяманьские солдаты.

«Главный архив государственной канцелярии Докладная записка императору Том Тяньсян Четырнадцатый год восьмой месяц»

Погнавшись за ним, они прибыли к заставе Могэ как раз пятнадцатого числа восьмого месяца во второй половине дня. Застава располагалась по соседству с Цзяманем. Конница в четыреста человек, облаченных в военную форму царства Чжун, не могла просто так открыто пересечь границы другого государства, поскольку они прибыли туда не с дипломатическими и не с торговыми целями. Было принято решение отправить несколько всадников, облаченных в обычную одежду, на разведку ситуации. Однако они задерживались. Близился вечер, но ни один из десяти конных разведчиков так и не вернулся. В степи одна за другой были выпущены две сигнальные свистящие стрелы, но никаких вестей так и не последовало. Казалось, что все десять человек все-таки попали в беду.

Чтобы предотвратить возможность измены ради старых дружеских связей, все пятьсот человек, отправленных на преследование Доханя, были выбраны из дивизиона Цзиньцзи, а не из личной гвардии императора. Большинство из них были опытными войнами, которые вернулись с Загробной заставы вместе с Фу И. Во дворце ходили слухи, что изначально сам управляющий двором Феникса Фан Чжу собирался лично отправиться в путь, чтобы схватить Чжоина, но из-за тяжелой раны ему пришлось послать вместо себя своего приемного сына Фан Хайши. Они преследовали его полмесяца, неоднократно устраивая ловушки, засады и преграждая ему путь. Однако Чжоин, действовавший в одиночку, был неуловим, словно призрак. За весь долгий путь в тысячи ли от царства Лэй до царства Хань они так и не смогли поймать его, но потеряли несколько десятков крепких солдат. Теперь же они снова лишились десяти человек. Среди оставшихся четырехсот солдат поднялось негласное волнение.

Фу И придержал коня, закрыл глаза и задумался. Его лицо было такое темное, что Хайши, искоса смотревшая на него, едва могла различить очертания бровей. Спустя мгновение Фу И высоко поднял правую руку и, резко указав вперед, еле слышно произнес:

– Выезжаем.

Сумерки в степи были особенно красочными. Все небо было устлано облаками разных форм и размеров. Золотой диск солнца еще не успел полностью сесть, когда на востоке уже взошла холодная луна. Солнце, луна, звезды – все это выглядело чарующе и величественно. Казалось, что на заставе и за ее пределами было два абсолютно разных небосвода. Повсюду пышно цвели летние травы, которые своей высотой уже достигали спин лошадей. В лучах заходящего солнца казалось, что вся растительность была укрыта золотыми волнами, простиравшимися далеко-далеко за пределы видимости человека.

Чжоин прищурился. Его красивое лицо было окрашено красно-золотыми отблесками заходящего солнца. Он отпустил поводья и дал волю коню, разрешая двигаться как ему захочется. На северных землях еще не начались морозы. У крепостной стены на заставе Могэ росли гранатовые деревья. Они так пышно цвели, что даже на расстоянии семи-восьми ли можно было увидеть их заполонявшие все в округе красные листья. А конь быстро мчался с юго-востока на северо-запад, поднимая высоко в небо облако пыли.

А вот и они.

Чжоин пришпорил своего коня и ускорился.

Постепенно окружавшие его крики становились все громче. Чжоин обернулся и посмотрел назад. На необъятном зеленом поле среди желтой пыли показался отряд, окружавший его со спины на расстоянии не более двух ли. Силуэты всадников то появлялись, то пропадали среди густой растительности. Внезапно по всему телу Чжоина растеклась непередаваемая радость. Он был настоящим хуку, потомком Сыцзю. Чжоин широко улыбнулся, взмахнул хлыстом и, наклонившись к лошади, прошептал ей на ухо на языке хуку:

– Давай, Летящий Луч. Покажи мне, насколько ты хороший конь.

Словно поняв, что говорил хозяин, Летящий Луч внезапно громко заржал и встал на дыбы, а