Птенчик - Кэтрин Чиджи Страница 30

— Но объясни, — потребовала миссис Прайс, — чем тебе так дорога именно эта ручка?

Я часто заморгала.

— Мама подарила. А потом кто-то взял.

Миссис Прайс глубоко вздохнула, прикрыла на миг глаза.

— Ах, лапочка ты моя! — сказала она. — Должно быть, извелась вся от беспокойства? Бедный ты котик! — Она придвинулась поближе, положила руку мне на колено. — Знаешь, Джастина, куда я ездила летом?

— Нет, — ответила я робко.

— В Крайстчерч, — сказала она. — А знаешь, как я добиралась на остров Южный?

— Нет.

— На пароме, милая. И в сувенирном киоске купила открытки, но подписать их было нечем, и я заодно купила там ручку. Теперь поняла?

Я кивнула.

— Помню, таких ручек были там сотни. Тысячи. По всей стране наверняка их можно встретить. Иди ко мне.

Она раскрыла мне объятия, я прильнула к ее груди и зарыдала.

— Ну-ну, милая. Тсс. Не плачь. Тсс, тсс.

— Простите меня, пожалуйста, — умоляла я. — Я плохая, плохая.

Она стала гладить меня по волосам.

— Не надо, от твоих слов сердце кровью обливается. — Она отстранилась, кончиками пальцев смахнула мне слезы. — Выполнишь мою просьбу?

— Да, — прошептала я.

— Возьми эту ручку себе. Возьмешь?

— Да.

— Вот и умница. Понимаю, это не та — не мамин подарок, — но, может быть, тебе она тоже будет дорога. Да?

— Да.

С тех пор я с этой ручкой не расставалась — чтобы не потерять, каждое утро прятала ее в карман школьной формы, а после школы перекладывала в карман домашней одежды.

— Я так и знала, что найдется, — обрадовалась Эми, когда я показала ей ручку. — Где она была?

— На дне сумки.

И, строго говоря, я не соврала.

— Ну что, люди, — позвала из глубины класса миссис Прайс, и мы все как один обернулись. Она так и сияла, радость била через край. — Вы, конечно, помните, что случилось со Сьюзен, — продолжала она. — Что у нее с лапкой. А теперь подходите, смотрите.

Все повскакали с мест, задвигали стульями, один Карл не шелохнулся.

— Что с тобой? — спросила я.

— Глаза б мои на это не смотрели, — буркнул он.

— Карл, — позвала миссис Прайс, — подходи и ты. Хочу, чтобы все видели. Это же чудо!

В последние недели мы бросили наблюдать за Сьюзен — всякое желание пропало, — но теперь миссис Прайс подзывала нас к аквариуму, сияя улыбкой. Сьюзен плавала рядом с глиняным горшком, трепеща жабрами, и смотрела на нас золотистыми глазами-бусинками.

— Ну что? — спросила миссис Прайс.

Первой заметила Ванесса.

— У нее новая лапка отросла! — воскликнула она, тыча пальцем в стекло.

Мы с криками сбежались посмотреть — и вправду, на месте отрезанной лапки каким-то чудом взяла да и выросла новая. Все пять тоненьких безупречных пальчиков на месте, как будто так и было.

— Это не Сьюзен, — сказал Джейсон Моретти.

— Да, это, наверное, другой аксолотль, — кивнул Джейсон Асофуа. — Она ее подменила.

— В чем дело, Джейсон? — встрепенулась миссис Прайс.

— Это не Сьюзен, — повторил он. — Вы ее подменили.

— Зачем мне так поступать, люди? Зачем мне вас обманывать?

Никто не знал.

— У аксолотлей есть удивительное свойство, — объяснила миссис Прайс, — отращивать новые ткани. Это чистая правда: перед вами одно из чудес Господних. Отрежь Сьюзен лапку хоть тысячу раз — все равно отрастет. Даже если ей удалить часть позвоночника, у нее вырастет новый, и раны заживут без следа. Да хоть вырежь ей сердца кусок, через несколько недель все будет как новенькое.

Я украдкой взглянула на Карла, который успел протиснуться к аквариуму и, улыбаясь во всю ширь, толкал локтем соседа: “Видал? Видал?”

На самом деле, — продолжала миссис Прайс, пользуясь случаем нас просветить, — еще в древности ацтеки заметили невероятную способность аксолотля к обновлению. По их легендам Шолотль, бог огня и молнии с головой пса, провожал души в мир иной, а по вечерам сопровождал солнце, когда оно спускалось в мир мертвых. Когда другие боги решили принести себя в жертву солнцу, Шолотль так сильно плакал, что глаза у него выпали из орбит, и избежал гибели, превратившись в земноводное — в аксолотля. Миссис Прайс широким жестом указала на аквариум.

Я наклонилась поближе, прижала к стеклу палец. Сьюзен поползла ко мне по плоским камешкам, и новая лапка служила ей исправно. Сьюзен с глазами цвета солнца. Сьюзен, вечный детеныш. Она ткнулась мордочкой в стекло и, сообразив, что мой палец есть нельзя, отплыла подальше. По ту сторону аквариума Джейсон Дэйли, положив руку Карлу на плечо, стал что-то говорить про зомби. Карл отмахнулся, посмотрел на меня сквозь серебро воды, и лицо у него вновь сделалось серьезным. Я хотела, чтобы он улыбнулся — в подтверждение того, что наш проступок сведен на нет. Но, возможно, он смотрел вовсе не на меня.

Даже сейчас я иногда почему-то думаю о Сьюзен — о том, как она отрастила новую лапку и как миссис Прайс обставила это чудо. И хоть наверняка ее давно уже нет на свете, все равно я представляю, как она до сих пор возрождается. Отращивает вместо поврежденных органов новые и живет вечно.

Глава 16

А вещи все пропадали, чуть ли не каждый день что-нибудь да исчезало. Когда у Брэндона украли кубик Рубика, в школу к миссис Прайс пришла его мать. Я слышала обрывки их разговора, когда выбивала под окном тряпки, — дорогая вещь... подарок любимой тети... недопустимо...

— Люди, пора это прекращать, — заявила на следующий день миссис Прайс. — Я говорила с мистером Чизхолмом, и он готов обратиться в полицию.

По классу пробежал шепоток: полиция! Мы вжались в сиденья, как будто и впрямь были в чем-то виноваты.

Миссис Прайс призвала каждого из нас заглянуть в свое сердце, спросить свою совесть. Если вор придет к ней, сознается и вернет украденное, никаких вопросов она задавать не станет. Ничего ему не будет. Но, — она подняла руку, — если до понедельника никто не сознается, она попросит каждого из нас написать, кого он подозревает.

В ту неделю мы были друг к другу бесконечно добры: без возражений делились ножницами и штрих-корректором, уступали очередь к питьевому фонтанчику. Смеялись над шутками друг друга, даже над неудачными, строили вслух планы на дни рождения и звали всех, кто окажется рядом — даже тех, кого звать рискованно. Но при этом все были начеку — старались не оставаться одни в классе или в коридоре, не восхищаться в открытую чужими кроссовками или маркером. Рэчел и Паула по-прежнему шушукались про Эми, на нее пала тень подозрения, это видно было и мне, и ей. “Воровка, гадина, — твердили ей вслед. — Врунья. Чтоб ты сдохла. Пошла бы да убилась”. Миссис Прайс слышала эти разговоры, но не пресекала. Я не знала, что и думать; знала одно: надо быть настороже. Когда Эми позвала меня в среду к себе, я отказалась.

— Ладно, ничего. — Эми наклонилась ко мне поближе, будто собираясь поведать тайну. — Знаешь что? — шепнула она. — Я слышала, рак груди по наследству передается. — И ткнула меня в грудь.

Я знала, что это значит, помнила, как миссис Прайс рассказывала про гены и как мы рисовали родословные деревья. Поколения цветных человечков,