Письмо из аппаратной - Андрей Андреевич Калашников

Андрей Калашников

Письмо из аппаратной

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Стояла жаркая летняя ночь. Еще видны были на краю небосвода отблески закатившегося за горизонт солнца. Лес дышал приятной прохладой. Пронин смотрел вдаль, через поле, на видневшиеся крыши домов деревни и разглядывал дым, поднимающийся из труб соседских бань, скорее угадывая его очертания.

Было уже за полночь, и такие мгновения в сельской глуши всегда навевали на Филиппа какое-то спокойствие, какое-то особенное умиротворение, которое трудно уловимо в городе. Наверное, это происходило отчасти потому, что все детство он провел здесь, в этой деревне. А еще потому, что на природе вообще тихо. Нет этих бесконечно снующих машин, все время куда-то торопящихся прохожих. А может быть, просто потому, что какая-то внутренняя его составляющая жаждала этого спокойствия и выбрала для себя это место в качестве как нельзя лучше подходящего для подобных размышлений.

Филипп медленно вдыхал запахи леса и летней ночи, а в голове у него проносились обрывки мыслей и воспоминаний. Вот он старательно учится держать равновесие, катаясь на велосипеде. Разгоняется все быстрее, ни разу не задумываясь о возможности упасть. Вот рыбачит с друзьями в маленьком пруду возле дома. А вот старая могучая липа, еще молодая и полная жизни. После удара молнии она раскололась на две половины и больше уже не цветет таким ярким насыщенным цветом, как раньше. Что-то изменилось в этой липе, листья ее поредели.

И была в этом словно какая-то невыносимая тоска, и Пронину хотелось, чтобы ему стало вдруг невыносимо грустно, оттого что все в жизни меняется и стареет, как это бывает в старых книгах и фильмах. Хотелось, но не стало. Потому что душа его была необычайно молода и полна энергии. А молодость никогда не знает настоящей печали.

Пронину было двадцать три года. Только что он окончил Университет Лобачевского, чем очень гордился, и надо было идти служить. «Но это всего лишь год, это недолго», – пытался убеждать себя Пронин и так говорил всем. На деле он совершенно не представлял себе, чем для него это обернется. В глубине души целый год казался ему чем-то невозможно долгим. Он отдавал себе отчет, что с современным ритмом жизни за это время в мире могут произойти колоссальные изменения. Ему казалось, что он вернется совсем отставшим от жизни, что его сверстники будут знать много больше его, что появятся новые, доселе невиданные достижения в сфере науки и техники и что он не будет знать, как теперь правильно вести себя в обществе. Всего этого опасался Пронин, сильно забегая вперед.

Чтобы не поддаваться опасениям и разным дурным мыслям, он рывком скинул мотоцикл с подножек, завел его и помчался по ровной полевой дороге, прорезая тишину ночного воздуха. Это был прощальный вечер, и уже нельзя было ничего изменить, и не было смысла обо всем этом задумываться. Нужно было готовиться к чему-то новому и неизвестному.

До города было километров тридцать, и все эти тридцать километров Пронин провел наедине с собой. Мотор ревел, как в тумане проносились мимо фары встречных автомобилей. На въезде в город Филипп обращал внимание на такой знакомый свет в окнах домов, а в воздухе пахло родиной. Маленькие улочки вблизи дома сильно занесло тополиным пухом. Филипп сбавил ход и ехал сквозь этот пух, как сквозь снег, только теплый и какой-то мягкий, пушистый.

В эту ночь Филипп на удивление легко и быстро уснул, как он засыпал всегда, даже несмотря на жизненные неурядицы и нервное напряжение. А рано утром взял собранную сумку, заехал попрощаться с отцом и двинулся в сторону призывного пункта.

В автобусе он почти не разглядывал попутчиков, мысли его были где-то далеко. Теперь ему вспоминались университетские годы, которые еще долго он будет перебирать в памяти, учеба, преподаватели, однокурсники и однокурсницы. Вспоминались длинные коридоры здания университета и большие лекционные залы. Что ждет его впереди?..

Молодой капитан, сидя за столом, бегло изучал личное дело Пронина, периодически бормоча себе под нос обрывки фраз: «Рост… сто семьдесят восемь сантиметров… вес… семьдесят три килограмма… год рождения… одна тысяча девятьсот девяносто первый».

– Где служить хочешь? – подняв глаза, задал вопрос капитан.

Пронин ненадолго задумался и спокойно ответил:

– Где Родина прикажет.

Затем еще долго он бродил по коридорам в ожидании сам не зная чего. Везде сновали коротко стриженые юноши, время от времени появлялись люди в погонах. Медкомиссия. Военная форма. Вещмешки. Наконец, уже затемно, Филиппа вместе с другими погрузили в грузовик и повезли на вокзал.

Только там Филипп узнал, что им предстояло ехать в Москву. Его и остальных ребят (их было всего человек десять-двенадцать) сопровождали старший лейтенант, старший сержант и сержант. Званий Филипп тогда различать еще не умел, этому он научился позже. Когда поезд тронулся, офицер сделал объявление и сообщил, что служить они будут в Ракетных войсках стратегического назначения.

Филипп внимательно вслушивался в слова старшего лейтенанта, но ничего особенного в них для себя не находил. Неожиданно один из будущих товарищей Филиппа воскликнул:

– А куда мы едем?!

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ехидно улыбнулся старший сержант.

Товарища этого звали Алексей Чутов, но все впоследствии стали называть его Седым, потому что волосы у него были какого-то неестественно пепельного цвета. Алексей был простым парнем-работягой, широким в плечах, крепок, ростом чуть ниже Филиппа. Отец его служил майором в одной из местных тюрем. С детства Алексей насмотрелся на различных уголовников, но при этом сам остался добрейшим и радушным человеком. Образования как такового он не получил. Сразу после школы отец взял его к себе на подработку. С подобными людьми Пронин никогда не имел и не мог иметь ничего общего – они были совершенно из разных слоев общества. Но странным образом их свела судьба с самого начала армейской службы.

Не то чтобы Пронин был из богатой семьи. Он жил в обычном доме в Нижнем Новгороде, ходил вместе со всеми в самую обычную школу. Но родители его были людьми образованными, привили ему с ранних лет любовь к книгам. Воспитание и взросление его сопровождались любовью и заботой близких. В этом смысле между Филиппом и Алексеем лежала целая пропасть. И все-таки общее между ними было: оба выросли людьми честными – качество в наше время, все реже встречающееся в людях.

Еще той ночью в поезде между ними завязался разговор. Произошло это так. Когда