Перерождение Культиватора: Затухающие угли - Anzor Ruke Страница 3

Дверь тихо приоткрылась, и внутрь заглянул Тан Юнь.

— Дедушка… ты… как? — Его голос дрожал, глаза были полны ужаса и удивления.

Я устало рассмеялся, чувствуя, как каждый вдох отдаётся в груди.

— Жив, ещё как. Зайди.

Он медленно вошёл, осматривая комнату и многочисленные пустые чаши и остатки трав.

— Ты сделал лекарство сам? — спросил он с трепетом.

— Это всего лишь начало. — Я медленно сел обратно. — Сегодня я лишь стабилизировал своё состояние. По-настоящему лечить каналы и меридианы гораздо сложнее. Мне нужны другие ингредиенты, и нужно время.

Тан Юнь сглотнул.

— Я помогу. Скажи, что нужно собрать?

Я посмотрел на него, и в глубине души почувствовал странное тепло. Когда-то у меня не было ни учеников, ни тех, кто действительно верил бы в меня. Всё было ради власти и силы.

— Завтра с утра пойдёшь в горы. Принесёшь мне туманную лозу, сердцевину зелёного лотоса и как можно больше золотистых грибов. Остальное я объясню позже.

Он кивнул и вышел с неожиданной решимостью на лице.

Я снова закрыл глаза, чувствуя, как внутри тихо пульсирует крохотное, но стабильное ядро энергии.

На следующий день я сидел в тишине, чувствуя, как ци медленно циркулирует внутри стабилизированных, но всё ещё израненных каналов. Каждое движение энергии давалось тяжело, но теперь хотя бы не рвало внутренности. Я мог дышать ровнее и впервые за долгое время ощущал, что жив.

Медленно я погрузился глубже в память Тан Фэна. Всплыли обрывки техник, которыми он пользовался всю жизнь. Я пролистал их в уме, как старые свитки в архиве: техника «Поглощение росы утренних звёзд», техника «Грубого дыхания гор»…

Я не сдержал усмешку. «Эти техники… Они скорее вредят, чем помогают. Бездумное всасывание внешней энергии без фильтрации, без укрепления внутренней базы. Такое чувство, что их создали слепые старики в тумане.»

Я нахмурился. Воспоминания говорили, что вся деревня Танцзянь пользовалась только этой техникой. Отсюда и слабость, и низкий потолок у большинства жителей. Они собирали энергию, как рабы, не понимая самой сути культивации.

«Если так продолжится, деревня обречена гнить под сапогом клана Ван и дальше.»

Я поднялся и оглянулся на вход. Тан Юнь как раз вернулся с двора, держа на плече корзину с сушёными травами.

— Дедушка, всё, что ты просил, я принёс! — сказал он, улыбаясь, но дыхание было тяжёлым. Лоб блестел от пота.

Я кивнул и жестом пригласил его сесть.

— Скажи, как ты обычно собираешь ци? — спросил я.

Он растерянно моргнул, потом закрыл глаза и начал медленно втягивать воздух, складывая пальцы в грубую позу.

Я внимательно наблюдал за потоками энергии вокруг него. «Ужасно. Потери почти девяносто процентов, нет ни ядра, ни контроля, всё распыляется.»

Я положил ладонь на его спину, прерывая процесс.

— Остановись. — Мой голос был спокоен, но твёрд. — То, чему тебя учили, это пустая трата времени. Если продолжишь, угробишь своё тело раньше времени.

Тан Юнь посмотрел на меня с испугом и удивлением.

— Но… дедушка, все в деревне так делают… Это техника наших предков…

Я глубоко вдохнул.

— Предки ошибались. Я дам тебе новую технику. Простую, но куда более правильную. Ты начнёшь с неё завтра утром. — Я закрыл глаза, в голове быстро формируя упрощённый вариант одной из техник, что знал из Секты Ясного Неба. «Дыхание Собирателя Звёзд». Даже урезанная версия этой техники была в десятки раз эффективнее того, что использовали здесь.

— Запомни движения, — сказал я, демонстрируя плавные, мягкие жесты руками и контролируемое дыхание. — Не спеши. Чувствуй энергию, как мягкий поток воды, а не как грубый рывок.

Тан Юнь внимал каждому слову, повторяя движения с неуклюжестью, но большим рвением.

Когда он закончил первый цикл, его лицо вспыхнуло, а дыхание стало ровнее. В глазах загорелся свет, которого я не видел раньше.

— Дедушка… это… это удивительно! — выдохнул он.

Я слабо улыбнулся.

— Это только начало. Ты станешь первым в этой деревне, кто овладеет настоящим методом. А я… — я опустил взгляд, ощущая слабую дрожь в пальцах, — я начну готовить своё тело к практике высшей техники.

Внутри меня медленно разгорался огонь. Я уже знал, какой путь мне выбрать: техника «Небесный Поток Бесконечности» — техника, запрещённая в Секте Ясного Неба из-за её опасности и требований к духовной базе. Но сейчас у меня не было другого выбора.

Я посмотрел на Тан Юня, впервые ощущая настоящую надежду. «Сначала научу его. Затем сам поднимусь. И тогда… никто не посмеет больше угрожать этой земле.»

Глава 2

Утренний ветер тихо скользил по рисовым террасам, заставляя блестящие капли росы дрожать на тонких стеблях. В деревне Танцзянь просыпались медленно, точно старая, скрипучая мельница: одни разводили дым из печей, другие отправлялись на поля, третьи сгибались над котлами с травами.

Танцзянь никогда не был великим местом. Это была крохотная деревня на границе лесов и гор, известная лишь скромными урожаями духовного риса и горсткой травников. Здесь не рождались мастера Золотого Ядра, не ковались легенды, которые передавались бы в песнях. Но всё же здесь жила тёплая, выстраданная жизнью простота.

В центре деревни возвышался старый колокол. Говорили, что его установил основатель Танцзяня — Тан Чжэн, первый староста, человек с железной волей и добрым сердцем. Он оставил после себя лишь одну линию потомков — семью Тан, к которой и принадлежал Тан Фэн.

Тан Фэн родился как внук Тан Чжэна. Его детство прошло под шелест ветра в рисовых террасах и под рассказы о «великих героях за горами». С малых лет он мечтал не о спокойной жизни старосты, а о дальних дорогах и великих чудесах.

В восемнадцать лет он покинул Танцзянь. Стал бродячим культиватором. Путешествовал между кланами, заходил на окраины сект, наблюдал великие турниры, учился у случайных стариков и собирал обрывки техник.

Он жил так двадцать лет. Видел огненные небеса над крепостями, слышал пение мечей в лунных долинах, пробирался через туманные болота, где светились странные духи. Он ел вместе с нищими странниками и пил вино с гордыми мастерами. Но при всём этом, Тан Фэн никогда не прорвался выше второго уровня Основания Духа. Его талант был посредственным, а ресурсов всегда не хватало. Он возвращался в деревню с телом, закалённым ветром и долгими битвами с бродячими зверями, но без настоящей славы.

В тридцать восемь лет он вернулся. Его отец, тогдашний староста, был уже при смерти. Деревенский совет, в котором сидели старейшие