Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух Страница 10

Чего уж про людей говорить.

Плестись сквозь него сейчас, после неминуемого разговора с Главным и, почти наверняка, получения от него какого-то важного и финансово-значимого задания, – радости совсем никакой.

А вот виски… Виски можно, пожалуй, и повторить.

Гарик, наш радийщик, возник напротив в своей обычной манере – как всегда, неожиданно и, как всегда, со стаканом виски.

Даже двумя.

Видимо, себе заказывал, заодно и мой прихватил.

Это нормально, кстати. Давно заметил: в любой уважающей себя редакции должен быть свой, очень умный, добрый и оттого вечно печальный армянин.

А лучше двое.

И желательно, чтобы оба в очках…

– Здорово, – говорит, – неожиданная птица счастья и редкий гость. Надо же, какая нежданная красота. Не кто иной, как сам Глеб Борисович Ларин почтил присутствием наши скромные трудовые редакционные будни. И даже, несмотря на уже не раннее утро, еще относительно трезв.

Меня аж передергивает.

Блин.

– Вот умеете же вы, – морщусь, – радийщики, сказать кучу всего и ни слова правды. Зато максимум витиеватости и красивости. За это вам, догадываюсь, деньги и платят. И тебе тоже привет.

Коротко обнимаемся. Один из немногих людей, с кем у меня тут довольно искренние отношения. Нормальные – считай, со всеми. Ровные в смысле.

А вот чтобы искренние – это, извините, вопрос.

Искренность и редакционная работа – две вещи почти несовместные, хуже, чем совмещения гения и злодейства. Этим-то мы тут в будничном режиме занимаемся.

Совмещаем.

Со злодейством, не с искренностью.

А Гарик… Гарик как-то сумел.

Блин. Запутался я что-то, не надо мне больше по утрам даже с очень хорошими и искренними людьми выпивать.

А уж с плохими – тем более.

И что же? Совсем, что ли, не пить?!

– Это как же, – протягивает стакан, чтобы чокнуться, – вас прикажете понимать, сударь? Или вы таки в этих стенах родной редакции частый гость? Тексты по мылу, зарплата и гонорары на карточку. Свой офис, с секретаршей, причем вне стен уважаемого заведения почему-то. Чтоб я так жил…

Задумчиво чешу пока еще не полысевший затылок. Морщусь. Потом подмигиваю.

– Не завидуй, – ворчу. – У каждого свой крест.

Чокаемся.

– Так все-таки, какими судьбами? – интересуется. – Главный в гости с утра пораньше пригласил?

– Тебя что, тоже? – начинаю догадываться.

Гарик довольно ржет. Купил.

– Ага, – подмигивает сквозь свои выпуклые иллюминаторы. – Жди. Мы, его скромные заместители и руководители подразделений, удосуживаемся видеть солнышко наше или в очереди за пиздюлями, или сильно нетрезвым и добрым. И ближе к вечеру. С утра я к нему, извини, не ходок. Это тебе похуй, ты у нас волчара. Существо, в служебную иерархию принципиально не встраиваемое. Оттого тебе не грозят ни служебный рост, ни животворящие пиздюли. Какой смысл тратить энергию на животное, самовыпиливающееся из любой пищевой цепочки? Ни ты его не сожрешь, ни оно тебя. Я ж тебе это не просто так говорю. Это я, типа, завидую. Повторяюсь: чтоб я так жил…

Я киваю.

Тут – не отнимешь.

Это он правильно говорит, я эту историю вокруг себя в профессии долго и старательно выстраивал. С одной стороны – вроде как бы и «топ-дог». Тот, кто может решать вопросы. Причем почти на любом уровне. А с другой – никому и близко не конкурент в гонке за место под солнцем.

Развожу руками.

Подмигиваю.

– Ну, тут кто на что учился, извини…

– Да я-то так, по-доброму, – улыбается грустно. – Кстати. Ты как, на программу ко мне придешь? Как эксперт, разумеется, мы с тобой говорили на эту тему. Хотя бы с периодичностью раз в пару недель. Просто, сам понимаешь, у нас тут немногие в экономике по-настоящему понимают. В отличие от тебя…

Я мнусь. С одной стороны, с Гариком приятно работать. По-настоящему. И программа у него, в принципе, рейтинговая. А я эту тему по отношению к себе запустил, откровенно так говоря, занимаясь больше баблом в последнее время. Надо подкручивать, если не хочу расстаться с профессией окончательно. Короче, не повредит как минимум.

И Гарику неудобно отказывать.

Гарик хороший.

С другой, в моей ситуации время – это почти всегда деньги. А они мне, признаться, всегда нужны. И особенно – в последнее время.

Эх, Нинка…

А с Гариком мы в одной, объединенной редакции служим, и тут песню на эту тему не запоешь. Могут и не понять. Типа, а зарплата тебе за что? А что она мне, эта ваша зарплата?!

Слезы одни…

– Насчет гонорара не переживай, – хмыкает с пониманием. – Много выписать не смогу, но совсем уж стыдно не будет. Приходи.

Я коротко киваю. Тогда – да.

– Сумма не принципиальна, – кривлюсь. – Ты же знаешь, я зарабатываю в других местах. Принципиален подход. Мне когда платят, я иду работать. По-настоящему, а не развлекаться. Ну, ты меня понимаешь, короче. Сам профессионал. Не люблю ничего бесплатного, ни на входе, ни на выходе. Даже бесплатный сыр…

Глава 8. О профессиональной деформации

От необходимости отвечать сразу и немедленно избавил телефонный звонок.

Главный, естественно.

Гарик, умница, увидев фамилию на иконке, сразу предусмотрительно в сторону отвернулся.

Только что уши не заткнул.

Все правильно: профессиональное любопытство – оно ведь не только кошек губило.

Равно как и профессиональная этика «для своих».

– Привет еще раз, – говорит. – Я подъехал, можешь потихоньку подниматься. Наверняка в кафе же сидишь.

– Цербершу свою предупреди, – бурчу. – Чтоб лаяла поменьше. А то я ее как-нибудь саму покусаю…

Секретарша у него, конечно – страх и ужас.

Фурия.

Уверен – специально такую суку себе в приемную подбирал.

Патентованную.

Главный у нас только старается казаться эдаким правильным профессионалом, рубахой-парнем для своих.

На самом деле у него даже глаза рептилии.

Сволочь редчайшая.

Его отношение лично ко мне, кстати, мне совершенно точно известно: я у него, кажется, прохожу под ярлычком «полезное дерьмо». Впрочем, я его тоже люблю.

Работать друг с другом это ни разу не мешает.

Так-то профессионал он блестящий и никакой интеллигентской рефлексии совершенно не подверженный. Просто решает свои задачи, подбирая наиболее им соответствующий и надежный в обращении инструмент.

А мне… Мне просто деньги вечно нужны.

Это уже константа.

Увы.

Как этот вечный осенний дождь за окном, тщательно отмывающий труп моего родного и любимого города.

И не то чтобы я мало зарабатывал. Наоборот. Вполне себе прилично. Как говорят, даже по европейским меркам. И семья не жалуется. Хотя где она сейчас, та семья?

В Италии?

Так там сейчас тоже, говорят, дождь…

Просто все равно, сколько ни заработай, все деньги уходят, как вода сквозь пальцы.

И –