Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух Страница 11

С шипением.

К тому же еще, сука, и пью…

В приемной начальника помимо Церберши тусовала еще и Юлечка Серостаева, совсем недавно – совершенно роскошная и идеологически правильная блядь, неистово и небезуспешно желаемая всей мужской и некоторой женской частью редакции.

Она между вожделевшими особой разницы не делала.

Принимала почти всех.

А сейчас, увы – просто сухая морщинистая полувобла-полушвабра с жидкими волосенками. И коричневатым, будто печеным лицом.

В записную моралистку, как бывает в таких случаях, Юлька по живой жизнерадостности характера и здоровом отвращении к окружающим так и не превратилась. И к «новой себе» относилась достаточно трезво, даже с юмором. Да и вообще была одним из немногих людей в редакции, с кем было приятно даже просто поболтать в великолепной тематике «ни о чем».

Вот ведь… Совершенно бессмысленный, в сущности, человек. Даже, в общем-то, вредный.

Скрипучий.

Толку от нее, кроме дежурного пересказа редакционных слухов и сплетен, вообще никакого. И как редактор – тоже, в общем-то, не алё.

А все равно – человек.

Возможно, это как раз самое главное в нас всех и есть. Что осталось. Что мы изо всех сил мучительно боимся потерять в себе, благодаря понятной профессиональной и личностной деформации.

Юльке вот повезло…

– О, – радуется, – Глебушка. Тебе первому на поебку к начальнику надо выдвигаться. Меня следом за тобой…

– Тебя-то, – поражаюсь, – за что?

Юлька так-то – святая женщина. И, несмотря ни на что, включая понятный цинизм, наивная. Даже цинизм в ее исполнении выглядит сейчас чистейшей воды романтикой. Она, к примеру, до сих пор уверена, что Главный меня ценит исключительно за мой журналистский талант.

Ага. Нет, его он тоже ценит. Безусловно. Глупо не ценить то, что приносит деньги, правда? Но все-таки суть наших сложносочиненных отношений – совершенно в другом.

Как говорится, спасибо за аплодисменты, но лучше все же деньгами…

– А он меня уже месяц пиздит, – продолжает радоваться Серостаева. – Говорит, что распустилась и перестала следить за собой. Хуй ему в нос, такой прогноз. Я снизу и со спины еще диво как хороша, и километр легко за сорок минут плыву. А то, что сиськи обвисли и морда стала на жопу цыпленка похожа – так это конституция такая, тут уже ничего не поправишь. Наследственность у меня. И матушка-покойница точно такая же была, что ей совершенно не мешало. Спереди пенсионерка, а с жопы – так и вообще пионерка. Значит, спереди лучше не смотреть. Можно подумать, мне прям охота, чтоб на меня мужики с жалостью пялились. Вот прямо как ты сейчас, например…

Я только морщусь. Попробуй тут возрази: и проблемы свои, и мои взгляды на них девушка совершенно верно и точно отображает. Не поспоришь.

За что, в принципе, и люблю…

– А этот что? – киваю в сторону двери.

Юлька жмет по-прежнему точеными плечиками. Не все безжалостная река времени унесла. Ну да. Проблемы, в принципе, достаточно точно обрисованы. Морда и грудь. Но этого, к сожалению, более чем достаточно.

Увы…

Глава 9. Долгая прелюдия

Юлька, может, и расстроилась бы, узнав, что меня приглашали не на «поебку». А может, и нет.

Много чести.

Да и ваш покорный слуга немного не в том социальном статусе уже, пардон, чтоб его без весомого повода на эту процедуру в начальственные кабинеты-то приглашать. А поводов… Поводов я не допускаю.

В принципе.

Это не так сложно, на самом деле. Достаточно многого не хотеть. Из того, что хотят остальные: должностей, наград, званий.

Славы, наконец.

Мне иногда и жить-то, честно говоря, не хочется – какая уж тут слава? Иди вон, выйди на улицу. Промокни, как следует. И все сразу пройдет…

Ну да ладно.

Зашел в кабинет. Пожал руку демонстративно-приветственно вышедшему из-за стола встречать «дорогого младшего друга» Главному. Уселся в кресло перед журнальным столиком, в углу кабинета, игнорируя большой «переговорный» стол.

Главный у нас человек эстетически развитый. Интимные вопросы предпочитает решать именно там. А я сейчас здесь, судя по всему, как раз по такому вопросу. Иначе б меня настолько настойчиво сюда никто не звал…

Главный, в свою очередь, остался посреди комнаты. Переминаясь с пятки на носок. Посмотрел на меня несколько наигранно-осуждающе. Типа, провел воспитательную работу.

Потом хмыкнул.

Крякнул.

Вздохнул тяжело.

Открыл прямо по экватору большой стилизованный под средневековые карты деревянный глобус. Откинув верхнюю часть, превращая почти музейно исполненный экспонат в пошлый и банальный бар, вынул оттуда аккуратно за горлышко бутылку очень хорошего – я знаю, о чем говорю – торфяного синглмолта.

Хорошего-хорошего, можете мне поверить.

Старший товарищ у нас – настоящий, сука, эстет: слушает классический рок-н-ролл, обожает Элвиса. Понимает импровизационный джаз. И в вискарях тоже разбирается прямо-таки изумительно хорошо.

Можно доверять, короче.

Сам предмет моих наблюдений тем временем нажимает пальцем свободной руки клавишу селектора громкой связи:

– Галочка, сообрази нам с Глебом пару кофе, пожалуйста.

Тьфу ты. Ну вот зачем такой радикальный контраст?!

Я недовольно морщусь. Более того – меня передергивает. Хотя последнее, может, и просто с похмелья. Но все едино неприятно.

– Бля, – говорю, – Евгений Васильевич, ну что за ебаная пошлость? «Галочка», «сообрази»… Вы же цивилизованный и утонченный топ-менеджер крупной медиа-корпорации, а не тринадцатый секретарь мухосранского райкома партии, который был распущен победившим капитализмом почти сразу после моего счастливого рождения. Не узнаю вас в гриме, короче.

Главный неожиданно с размаху хлопает крышкой глобуса, причем со всей пролетарской дурью и ненавистью.

Бутылки внутри жалобно звякают.

Ой…

– Да пошел ты в жопу! – ощеривается. – Я что, ради тебя тут турку для ручной варки кофе заводить должен?! Причем обязательно медную, и ручную мельницу в комплект? Мажор хренов. Как женился на генеральской дочке, так решил, что теперь из старой хорошей семьи? Не хочешь видеть Галку, так и скажи! Можно подумать, я не знаю, что ты и ее тоже в койку заволок! Ну, давай, будем отменять заказ. Я тебе растворимого заварю!

Чо это его так понесло? И ведь знает, что Геннадий Петрович – мужчина, конечно, видный, по-своему примечательный. Просто не может не знать, иначе напрасно ест свой жесткий редакторский хлеб с маслом.

А иногда – так даже и с черной икоркой…

В смысле Геннадий Петрович – это отец той самой «генеральской дочки», на которой я, типа, так выгодно и благополучно женился. Который – да, мужик так-то отличный. Но и пальцем бы ради меня не пошевелил. Разве что наверняка, с самого начала и для моей же, не сомневаюсь, пользы, просветил мою биографию, вплоть