Век живи – век учись - Козьма Прутков Страница 6

Чупурлина: Ну вот, я так и знала. Фанфарон, просто фанфарон; что его слушать! (К Кутиле-Завалдайскому.) Ну, а ты, батюшка?

Либенталь (к Чупурлиной): Маменька, позвольте: кажется, моська заступила за ленточку левою ножкой? клянусь вам!

Чупурлина: Спасибо, батюшка… (Снова обращается к Кутиле-Завалдайскому.) Ну, а ты, Мартын Мартынович?

Кутило-Завалдайский: Сударыня, позвольте вас уверить, что, вступив в брак с Лизаветой Платоновной, я всегда буду соблюдать пристойность…

Чупурлина: Нет, я не о том… Какие у тебя надежды? Есть ли у тебя фабрика?

Кутило-Завалдайский: Нет-с, фабрики не имею.

Чупурлина: Ну, так как же?

Кутило-Завалдайский: У меня, сударыня, более нравственный капитал! Вы на это не смотрите, что мое такое имя: Кутило-Завалдайский. Иной подумает и бог знает что; а я совсем не то! Это мой батюшка был такой, и вот дядя есть еще; а я нет! Я человек целомудренный и стыдливый[25]. Меня даже хотели сделать брандмейстером[26].

Чупурлина: Фу-ты, фанфарон! право, фанфарон! фанфарон, фанфарон, да и только!.. (Обращается к кн. Батог-Батыеву.) Авось ты, батюшка, посолиднее. Посмотрим, чем ты составишь счастье Лизоньки?

Кн. Батог-Батыев: Большею частью мылом! (Вынимает из кармана куски мыла.) У меня здесь для всех. (Раздает.) Вам, сударыня, для рук; а этим господам бритвенное. (К Миловидову.) Вам, кроме бритвенного, особенный кусок – для рук.

Миловидов (принимает с благодарностью, но смотрит на свои руки пристально): Благодарю!

Чупурлина: Благодарствуйте, князь. (Обращается к Разорваки.) Ну, тебя, Фемистокл Мильтиадович, я не спрашиваю. Ведь ты не в самом же деле вздумал жениться на Лизоньке! Где тебе!

Разорваки: Нет-с, я не шучу. Серьезно прошу руки Лизаветы Платоновны! Я происхождения восточного, человек южный; у меня есть страсти.

Чупурлина: Неужто?.. Но какие же у тебя средства?

Разорваки: Сударыня, Аграфена Панкратьевна! я человек южный, положительный. У меня нет несбыточных мечтаний. Мои средства ближе к действительности… Я полагаю: занять капитал… в триста тысяч рублей серебром… и сделать одно из двух: или пустить в рост, или… основать мозольную лечебницу… на большой ноге!

Чупурлина: Мозольную лечебницу?

Разорваки: На большой ноге!

Чупурлина: Что ж это? На какие ж это деньги?.. Нешто на Лизонькино приданое?

Разорваки: Я сказал: занять капитал в триста тысяч рублей серебром!

Чупурлина: Да у кого же занять, батюшка?

Разорваки: Подумайте: триста тысяч рублей серебром! Это миллион на ассигнации!

Чупурлина: Да кто тебе их даст? Ведь это, выходит, ты говоришь пустяки?

Разорваки: Миллион пятьдесят тысяч на ассигнации!

Чупурлина: Пустяки, пустяки; и слышать не хочу! – Г-н Беспардонный, вы что?

Беспардонный (встрепенувшись): Сударыня… извините… я надеюсь… не щадя живота своего… не щадя живота своего…[27] для Лизаветы Платоновны… до последней капли крови!..

Либенталь (перебивая): Маменька, послушайте, – лучшее средство есть: трудолюбие, почтение к старшим и бережливость! Почтение к старшим, трудолюбие… (Нагибается к моське.)

Чупурлина: Что ты, батюшка, на ней увидел?

Либенталь: Маменька, ушко завернулось у Фантазии.

Чупурлина (полугромко): В этом молодом человеке есть прок.

Либенталь (продолжает ласкать моську): Усиньки, тю, тю, тю, фить, фить, фить!..

Чупурлина (по-прежнему): Он хорошо изъясняется.

Либенталь (к моське): Фить, фить, фить, тю, тю, тю!..

Чупурлина (Либенталю): Спасибо тебе за то, что ты такой внимательный.

Миловидов: Ну что же, матушка; довольно наговорились про всякий вздор!.. Пора, братец, сказать: кто из нас лучше?

Чупурлина: Тише, тише, мой батюшка!.. Вишь, как опять приступает! Так и видно, что целый век играл на гитаре.

Кутило-Завалдайский (в сторону): Миловидов действует неприлично.

Миловидов: Да пора же кончить!

Разорваки: Миллион пятьдесят тысяч на ассигнации!

Чупурлина: Да, нечего говорить: всех-то вас толковее Адам Карлыч.

Разорваки (берет Чупурлину в сторону): Сударыня, принимая в вас живейшее участие, я должен вам сказать, что однажды Адам Карлыч на Крестовском… (Шепчет ей на ухо.)

Чупурлина: Как? Возможно ли?! Какие гадости!.. Адам Карлыч, Адам Карлыч! поди-ка сюда!.. Правда, что ты однажды на Крестовском… (Шепчет ему на ухо.)

Либенталь (с ужасом): Помилуйте, маменька; никогда на свете!..

Чупурлина: Ну, то-то; я так и думала!.. Видишь, Фемистокл Мильтиадович, это был не Адам Карлыч. Это кто-нибудь другой.

Разорваки (ей): Действительно: это, кажется, был Миловидов.

Чупурлина (к Либенталю): Ну, Адам Карлыч, коли ты понравишься Лизоньке, то бери ее, и дело с концом. Поди, объяснись с ней. Она здесь где-то, в саду. – Прощайте, родимые. Спасибо вам за честь. (Особо к кн. Батог-Батыеву.) Прощайте, князь; благодарствуйте за мыло.

Женихи уходят. Чупурлина останавливает Разорваки.

Чупурлина: Ты, батюшка, погоди немного. Я не совсем поняла, что ты мне сказал насчет мозольной фабрики?

Разорваки: Мозольной лечебницы!

Чупурлина: Да бишь лечебницы!.. Как же это ты полагаешь?

Разорваки: Очень просто!.. Во-первых, я занимаю капитал в триста тысяч рублей серебром…

Уходят, разговаривая.

Явление III

Либенталь, потом Лизавета.

Либенталь скачет несколько времени молча на одной ноге.

Либенталь: Ах, вот она!.. вот она!.. идет и несет цветы!.. Начну!

Лизавета Платоновна проходит с цветами, не замечая Либенталя.

Либенталь: Лизавета Платоновна!.. Я говорю: Лизавета Платоновна!

Лизавета Платоновна: Ах, здравствуйте, Адам Карлыч.

Либенталь: Лизавета Платоновна, где вы покупаете ваши косметики?

Лизавета Платоновна: Какие это?

Либенталь: Под этим словом я разумею: духи, помаду, мыло, оделаван и бергамотовое масло.

Лизавета Платоновна: В гостином дворе, выключая казанское мыло, которое с некоторых пор поставляет мне большею частью князь Батог-Батыев. Но зачем вы это спрашиваете?

Либенталь (подойдя к ней близко): Затем, что от вас гораздо приятнее пахнет, нежели от этих самых цветов! (В сторону.) Она засмеялась!.. (Ей.) Лизавета Платоновна! я сейчас объяснил дражайшей Аграфене Панкратьевне цель моей жизни и средства моего существования… Я обнажил перед ней – клянусь вам! – всю душу мою и все изгибы моего чувствительного и стремящегося к известному предмету сердца… Я ей сказал о себе и упомянул о вас… Она выгнала всех вон… а мне приказала идти к вам… Я иду… вы сами идете!.. Без сомнения, несравненная Лизавета Платоновна, я не смею даже думать об этом; но Аграфена Панкратьевна мне приказала…

Лизавета Платоновна: Но что же такое, Адам Карлыч?

Либенталь: О! я обязан исполнить приказание этой преклонной особы! И потому, собравшись с духом, говорю: (падает на колени) Лизавета Платоновна! реши, душка, судьбу мою: или восхитительным ответом, или ударом!.. (Поет, не вставая с колен, на голос «d'un pensiero»[28] из «Сомнамбулы».)

Елизавета, мой друг!

Сладкий и странный недуг

Переполняет мой дух!

О тебе все твердит

И к тебе все манит!

Е…

Лакей (вбегая): М-с!.. м-с!.. Фантазия!..