Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл Страница 10

Этот последний стон совпал с последним экстатическим криком Эмили. Когда звуки удовольствия над нами утихли, служанка перестала вращать колесо, и мы услышали, как по черной лестнице торопливо сбегает служитель. Пора было уходить.

Через мгновение мы выскочили из дома и вернулись в кэб, который я велел нас дожидаться. Мы хохотали всю дорогу до дома, вспоминая любимые моменты, пока по щекам у нас не потекли слезы. Джеймс и Эмили вернулись домой через полчаса, и, можете быть уверены, я оставил дверь в гостиную открытой и сел в кресло так, чтобы мне все было хорошо видно, пряча улыбку за газетой. Сара последние двадцать минут драила камин в холле. Как мы не выдали себя, ума не приложу: я в итоге трясся от беззвучного смеха, засунув в рот носовой платок. Первой вошла Эмили, сияющая, с раскрасневшимся лицом и очень растрепанными волосами. Мой брат через несколько секунд буквально вковылял следом. Он был без парика, и большая часть его волос стояла дыбом. Он морщился при каждом шаге, а под глазом у него был порез, который, как я позже узнал, появился оттого, что один из кристаллов отвалился и ударил его по лицу. Он выглядел разъяренным, и они спорили, пересекая холл.

— Говорю тебе, мы должны были потребовать деньги назад.

— Мы не можем этого сделать, Джеймс, иначе нас больше не пустят.

— Вернуться? Ты что, с ума сошла? Мы никогда туда не вернемся, это было самое ужасное, что я пережил в жизни.

— Ну, а для меня — одно из лучших. Так что, если хочешь сына и наследника, будь добр вернуться.

После этого они скрылись, и голоса их стихли, а служанка, прежде чем спуститься в комнаты для прислуги, подмигнула мне из-за двери. Если в этой истории и есть мораль, то она такова: если уж вам непременно нужно пороть слуг, будьте осторожны — не порите тех, кто знает ваши тайны.

Глава 4

Хотя забава с электричеством и удалась на славу, финансового моего положения она не изменила, а потому, когда в тот вечер за мной зашел Стюарт, чтобы отправиться в клуб, я объяснил ему, что с клубной жизнью мне на время покончено. Обычно джентльмен пойдет на все, лишь бы не признаваться, что он в стесненных обстоятельствах, но к тому времени я знал Стюарта достаточно хорошо, чтобы говорить напрямик. Пару раз он очень откровенно говорил со мной о зверствах в Ирландии и об ужасах, что порой не давали ему спать по ночам, и я чувствовал, что могу быть с ним столь же откровенным. Сказать ему, что я на мели, было не так страшно, как дать ему подумать, будто мне просто наскучила его компания.

К моему удивлению, его, казалось, ничуть не обеспокоило, что у меня остались последние десять гиней, а впереди маячило лишь жалкое содержание.

— В карты играешь? — спросил он.

— Немного играл в школе, — ответил я. — Но ведь я могу как выиграть, так и проиграть. Мне нужен источник дохода понадежнее.

Стюарт ухмыльнулся.

— Не волнуйся, Флэш, ручаюсь, этот вечер ты закончишь не с меньшим, чем начал. Я знаю нужных людей, которые снова набьют тебе карманы.

Мы отправились в тихий клуб на Пикадилли, где он отыскал двух других джентльменов. Я не стану называть их имен, но обоим было за тридцать, и они были безупречно одеты в дорогие наряды по последней моде. Это были явно образованные люди с томным видом тех, у кого есть время и деньги, чтобы прожигать жизнь. Мы начали играть в карты, но, к моему удивлению, через некоторое время Стюарт сказал, что ему нужно уйти, но мои новые друзья обо мне позаботятся. Самой модной игрой в то время было фаро, которое больше походило на рулетку, чем на карты. Тринадцать карт одной масти, обычно пик, выкладывались на стол, образуя игровое поле, а целая новая колода тасовалась и помещалась в специальный ящичек, чтобы с ней нельзя было жульничать. Один из игроков выбирался банкометом, а остальные делали ставки на номер или достоинство карты, которая выйдет из ящичка, масть значения не имела. Карты вытягивались парами. Первая была картой банкомета, и если ваша ставка была на ней, вы проигрывали. Вторая была картой игрока, или выигрышной, и если ваша ставка была на ней, она удваивалась.

Звучит просто? Так оно и было. Теоретически — чистая игра случая, но, хотя мы играли по-мелкому, я вскоре проиграл три гинеи.

— Пора показать вам систему, — сказал один из моих новых знакомых. — Ставьте на младшие карты, пока не увидите туза, а затем ставьте на старшие. Когда снова увидите туза — ставьте на младшие.

— Но ведь шансы те же самые?

Я увидел, как они обменялись сочувственными взглядами.

— Боже, вы хотите сказать, колода крапленая? — прошептал я. — Но я же видел, как вы ее тасовали.

В руке у дилера почти волшебным образом появилась другая колода.

— Вы видели, как я тасовал колоду, — сказал он, — но не ту, которой мы играем. Не беспокойтесь о проигрыше, это лишь тренировка перед более богатой добычей сегодня вечером.

— Но как вы подсунете карты в ящичек?

— Об этом не беспокойтесь, — сказал другой, — вы просто играйте по-мелкому, пока я не подам вам знак. Затем постепенно, я повторяю, постепенно, начинайте увеличивать ставки, когда пойдет выигрыш. Делайте несколько мелких ставок и на другом конце поля, чтобы немного проигрывать.

— То есть мы гарантированно выиграем?

— Да, если не будете вести себя как баклан в рыбной лавке. Держитесь естественно и делайте, что мы говорим. Если кто-нибудь заподозрит неладное, ваша репутация будет уничтожена. Но вот самое главное: когда мы подадим знак, вы забираете деньги и уходите. А, и еще: мы зайдем позже, чтобы забрать десять процентов вашего выигрыша в качестве нашего гонорара.

Мы отправились в «Олмакс», где собиралось богатое общество, включая нескольких аристократов, одержимых азартными играми. Главной среди них была Джорджиана, герцогиня Девонширская, которая после смерти в 1806 году оставила игорных долгов на двадцать тысяч фунтов. Но это была лишь верхушка айсберга, поскольку при жизни ее муж и различные друзья, включая Принни и банкира Томаса Куттса, выплатили за нее в разы больше. Были и другие, кто проигрывал подобные суммы, играя в игру, где официально шансы были равны, — что дает хорошее представление