Служанка царского лекаря - Дия Семина Страница 19

— Гангрены нет! Заражением крови не пахнет, странный запах? Может быть, лекарство.

Поддаюсь инстинктам и наклоняюсь, фу, как это пошло выглядит, но я не могу остановиться. Во мне словно две личности борются за право активности и вторая, магическая — победила.

Наклоняюсь, закрываю глаза и, глубоко вдыхая запахи, витающие над постелью царя, начинаю видеть картинки.

— Вепрь был непростой! Глава клана. Плохо, очень плохо. Но здесь что-то ещё…

Хриплым голосом прошептала…

И теперь наклонилась над царским изголовьем, и мой нос уловил странный запах. Какой-то химический, но с нотками миндаля, каких-то цветов и пряностей. Ничего не понимаю, что не так.

Замираю, вдыхаю и отшатываюсь.

На меня кинулась змея.

— Ах! Ой! — так испугалась, но открыла глаза и поняла, что это лишь фантом.

— Что ты увидела? Что это было?

— Мне, мне надо посоветоваться с учителем. Не могу сказать, я ему перечислю видения, он поймёт.

Вовремя поняла, что нащупала преступный след, тут не в ране дело, есть что-то ещё и более ужасное, если скажу, подозрение падёт на Волка.

— Подержи меня за руку, хоть немного отдохнуть от боли.

Молча беру Его Величество за руку и снова пою колыбельную.

Так себе из меня ведьма-знахарка. Ничего не понимаю в этом деле, но вдруг осознала, как могу помочь:

— Если вы послали за Михаилом Гордеевым, то он сделает то, что нужно, а я лишь помогу дотерпеть. Рана ужасная, но воспаления нет, лечение князя Волкова действует. На большее моего скудного опыта не хватает.

— Ты дала мне передышку. Это очень много значит. Завтра на перевязку приходи с князем.

— Слушаюсь, а сейчас спите. Пора спать, утром всё будет хорошо…

Прошептала и с ужасом заметила, что Его Величество закрыл глаза и уснул.

Это я сделала?

Кажется, да…

Глава 15

Печенье с секретом

Мы стоим у царской кровати, цесаревич не выдержал, наклонился, послушал дыхание отца, а тот во сне улыбнулся.

Ему снится что-то приятное, я это чувствую. Но пока даже сказать ничего не могу, сама под впечатлением от произошедшего. У Евдокии явно был магический дар, и она его скрывала, в том числе и от противных родных. Она бы помогла, а я вообще понятия не имею, как «работать», лишь бы не навредить.

— Он впервые спокойно спит! А ты говорила, что у тебя нет дара, — прошептал Павел Петрович и заботливо поправил покрывало.

— Это случайно получилось, я совершенно не понимаю, что и как сделала. Просто от души пожелала ему здоровья и спокойного сна.

Наши разговоры пресекла царица, указала на окно и заставила поспешить:

— Я пройду через дверь, верну слугу на место, пусть охраняет покой Его Величества, а вы осторожно через окно, никто не должен знать об этом визите Евы.

— Но я завтра приду с Его Светлостью?

— Придёшь, как помощница с бинтами, мазями, сегодня мне нужно было лишь убедиться в твоей силе, и она у тебя есть.

Я лишь присела в реверансе, вспомнив, перед кем имею честь стоять, волнуясь, как девочка, забыв, что на самом деле старше и царицы, и её мужа, и никогда не перед кем так низко голову не склоняла и спину не гнула.

Мы быстро сбежали, Павел Петрович проводил меня назад, но не в царские покои, а на второй этаж, где расположены комнаты знатных дам, служащих при дворе.

— Уже поздно, постучись сама, тебе откроют и проводят в отдельную спальню, попроси ужин.

— Благодарю, Ваше Высочество.

И снова приседаю в реверансе, поворачиваюсь, но сбежать не получилось.

— Может быть, повторим утренний поцелуй? — решился, поймал и притянул к себе, пользуясь всеми дозволенными и недозволенными преимуществами. А как же, мама разрешила…

— Простите, я очень устала. Этот бесконечный день, после всех потрясений о романтике думать не могу. Вам кажется, что я взволнована из-за вашего внимания к моей скромной персоне, но это, скорее переживание обо всём, что произошло. И сейчас здесь никого нет, это представление не сыграет вам на руку.

Ни единой эмоции, кроме разрежения во мне не появилось, настойчивый и слишком молод для меня, чувствую себя совратительницей невинного юноши, забыв, что сама сейчас невинная девица. И всё равно неприятно, оттолкнуть невозможно, сбежать некуда.

— Я и не думал устраивать представление, ты мне нравишься.

Зависаю в его крепких объятиях, очень крепких. И даже не пытаюсь вырваться, осталось только призывать пылкого цесаревича к совести:

— Ой, нет! Это совершенно под запретом. Я своё место знаю, служанка! Вот ей и предпочитаю остаться. Мой удел — метла и тряпка, нарядили в платье, но суть не поменялась.

Павел воспринял отказ совершенно не так, как надо:

— Это потому, что ты влюблена в князя? — он не отстаёт и не отпускает. Нашёл время для выяснения отношений.

— Что? Не-е-е-т! Он же женат, кажется. И я простая служанка, вы же слышали, и Орлов от меня не отстанет. Так что помогу вашему батюшке, если повезёт спасу своего и всё, уедем куда подальше, чтобы не мозолить глаза.

— Ты не мозолишь, ты радуешь мои глаза. Хорошо, потерплю, но завтра, ты мне подаришь два поцелуя.

Отпустил, чувствую, как сильно раздраконило цесаревича вечернее приключение, и, по сути, я в его полной власти, если бы царь не нуждался в моей помощи, то вряд ли Павел послушал мои увещевания. Он привык брать от жизни всё, что нравится.

Быстрее стучу в спасительные двери, и Его Настойчивости пришлось отступить в тень, но воздушный поцелуй от него всё же прилетел.

Будь мне лет двадцать, задохнулась бы от восторга. Но мне на много-много больше, и я ужасно устала играть роль молодой наивной девочки, отбрыкиваясь от навязчивых ухаживаний первого мажора страны.

Оно мне надо?

Нет!

— Сударыня, вы припозднились! — какая-то сердитая горничная надменно сделала замечание, впуская меня в фешенебельное «общежитие». — У нас так не принято, первый день и вы умудрились нарушить все правила дворцовой жизни, так, знаете ли, приличные дамы себя не ведут.

Она явно стояла под дверью и подслушивала жаркие разговоры, и воображение почтенной матроны разыгралось не на шутку.

— Добрый вечер. Полностью поддерживаю ваши правила, и завтра непременно передам моему господину,