Служанка царского лекаря - Дия Семина Страница 20

— Вот пусть ваш господин вас и кормит! В такое время никто вам не ничего подаст, но в комнате есть печенье и холодный чай, спокойной ночи.

Она указала рукой на дверь и ушла к себе. Явно, уже наслышаны о моих похождениях и ненавидят, как падшую куртизанку. То ли ещё будет, учитывая наш последний разговор с Его Высочеством, он решил не играть в романтические отношения, а окунуться в них, развлечься, не думая о последствиях. Как в нашем мире Николай II и Матильда. Но я не балерина, и не куртизанка.

Вошла в свою новую маленькую комнатку и приятно удивилась. Очень милое, стильное жилое помещение, и будуар с ванной есть, и кровать шикарная, чистая, на столике под белой салфеткой притаилась маленькая вазочка с бисквитным печеньем, и остывший чай в чайнике.

— Наконец-то еда.

Быстрее умылась, с трудом сняла платье, а вот корсет снять не могу.

Как же бесит эта никчёмная деталь туалета. Какой садист-извращенец вообще придумал так изгаляться над женщинами?

И так и эдак…

А никак!

Пришлось сесть за стол в расстроенных чувствах, неужели, под конец этого ужасного дня ещё и спать придётся в оковах, и хотя бы утолить голод. Если что, найду ножницы и разрежу.

Взяла в руку бисквит, поднесла ко рту и откусить не смогла.

Неприятный запах ударил в нос, причём так сильно, что вместо голода появилось нестерпимое ощущение тошноты.

Вернула «вонючее» печенье обратно в вазочку и поняла, что на самом деле оно вообще ничем не пахнет. Это фантомный запах, и он в моей голове.

— Замечательно, и суток не провела во дворце, а уже получила ядовитые печеньки.

Теперь сомнений быть не может. Царя травят и очень тонко, без магических способностей или без анализа крови яд не распознать.

Забыв обо всём, втиснулась в другое платье, более скромное, что обнаружила в небольшом шкафу, и, наученная плохим примером царевича, тихонько распахнула окно.

По коридорам дворца я никогда не найду комнаты Волка, а с улицы вполне можно.

Прихватив бисквитные улики, вышла на широкий карниз, на окно повесила ленту, чтобы не промахнуться, когда буду возвращаться, и буду ли…

Перед авантюрой стоило подумать, что это второй этаж. И спуститься невозможно, но моему упорству можно позавидовать. Прошла назад, подальше от парадной части дворца и чуть не вскрикнула от радости.

За углом стоят леса, очень шаткие, но ведь точно, сегодня требовались подмастерья для малярных работ.

Судьба ещё не определилась, она на моей стороне, или решила притопить, заманивая в коварную ловушку, предположу второе. Спустилась, осмотрелась и через несколько минут нашла знакомый вход в покои лекаря.

Представляю, как мой стук взбодрил Эйнара.

Через минуту окно распахнулось и передо мной стоит злюще-удивлённый князь, в кальсонах и белой рубахе, хоть бы халат накинул…

— Я вам печеньки принесла, чайку не найдётся.

— ЕВА! Ты где пропадала? Что вообще происходит, мне сказали, что тебя на каторгу. И уж так застращали, ты кого-то успела убить, в моё отсутствие?

Проворчал на выдохе, едва осознав, что это я, живая и даже без позорных кандалов. Жаль, он не знает про корсет.

— Если бы убила, то вы об этом узнали бы первым, но вы, наверное, обрадовались, — загадочно улыбаюсь, прохожу мимо сердитого Эйнара в комнаты и сажусь за стол.

— Чему? Что тебя наказали? Велика радость. Что вообще произошло?

— Обрадовались, что я исчезла, одной проблемой меньше. Закройте окно, садитесь, у нас будет долгий разговор. Но сначала дайте хоть какой-то еды, умоляю, очень есть хочу, как волк голодная.

— А печенье?

— Отравлено!

Он успел добавить в лампе света, повернулся и стоит передо мной во всей своей шикарной мужской красе. Широкоплечий, крепкий, и какие аккуратные узкие бёдра…

Замираю, открыв рот, забыв про весь этот день и про все дурацкие невзгоды, и даже про только что домогавшегося меня цесаревича. И эмоции подступают совершенно иные, ой…

— Ева! Эй, очнись? Что значит, отравленное?

— А? Ой? Вы бы прикрылись, а то про романтику думать нельзя, а сами…

Во мне вдруг появилось то самое, давно забытое чувство трепета, оно зарождается в животе и медленно растекается по телу, заставляя краснеть от не самых праведных мыслей. Если бы он попросил о поцелуе…

Но он не попросил.

Сбежал в спальню и вышел в длинном, стёганом халате, всё ещё сердитый, но заинтересованный.

— Дайте мне еды, а я вам расскажу всё-всё, что случилось сегодня.

Глава 16

Ночное рандеву

И снова те самые «печенюшки». Их сегодня напекли вагон на весь дворец. Осторожно поднимаю палец, требуя тишины и внимания, очень трудно сосредоточиться голодному человеку, глядя на аппетитную, манящую и, возможно, смертельно опасную еду.

Подношу к лицу печенье князя, и оно пахнет совершенно обычно, приятный сдобный аромат с ванильными нотками. Сразу откусываю и, прикрыв глаза, жую. Это сколько же я не ела, с пяти утра…

— В чём дело? Почему твои отравлены?

— Сейчас подождите, надо проверить.

Нюхаю, как ищейка своё, принесённое в салфетке печенье, и убеждаюсь, что в них точно есть яд.

— Не кусайте, понюхайте, чувствуете тонкий химический запах и терпкие специи.

Он не взял из моей руки отравленную собу, но наклонился, понюхал и пожал плечами.

— Совершенно обычное…

— Нет, оно разит ядом. И яд замаскирован под набор специй. Его почему-то чувствую только я. Её Величество подозревает, что я знахарка, потомственная ведьма. Ой, да ладно, не морщитесь, честное слово, я не знаю ни единого заговора, обряда и ритуала.

— Я морщусь от того, что услышал в одном предложении слова «знахарка» и «Её Величество». Это опаснее, чем ядовитая сдоба. Положи это печенье в тарелку, я позже проведу над ним небольшой химический опыт. А пока расскажи о своих приключениях. Почему-то я даже не удивлён, ты словно магнит для неприятностей, привязать тебя к себе и не отпускать ни на шаг?

Я лишь посмеялась, представив нас связанными, романтическое предложение, однако.

Сказал, что не удивлён, а на самом деле вид у него очень даже удивлённый и встревоженный, так хотелось бы, чтобы именно по моему поводу. Только вот язвит,