Сделка - Лисса Джонс Страница 66

– Гастробар на углу Малой Морской. – Голос звучит глухо и растерянно. Злюсь на себя, а не на нее. Веду себя шестнадцатилетний сопляк со спермотоксикозом, долбанувшим по мозгам. У меня есть парочка подопечных в берлинской конторе, одна из них молодая охренительная женщина чуть старше меня. И я всегда, всегда умел делить рабочее и личное. Член мозгу не советчик.

Но сейчас ничего не выходит.

Прокашлявшись, бросаю взгляд на стандартный список блюд в меню.

– Может, замечала, особенность питерских ресторанчиков – тесная посадка, как здесь. Даже в середине рабочего дня кто-то может подсесть рядом. А в «Чичикове»… Мы бы сидели вдвоем, при желании. Каждая комната там в оригинальном дизайнерском исполнении. Мне нравится небольшая, оформленная под вагон-купе XIX-го века. И там потрясающая русская кухня. Одна из лучших в городе.

– Тогда почему мы не там?

Потому что там, Василиса, мы бы уже не разговаривали. А нам нужно поговорить. Нам, блин, нужно поговорить о многом!

Быстро заканчиваю с выбором обеда, жму на кнопку вызова официанта и только потом, с трудом снова собравшись с мыслями и выкинув из головы ненужные фантазии, смотрю на свою спутницу.

– Потому что «Чичиковъ» абсолютно не подходит под те цели, для которых я тебя пригласил. Несколько… не та атмосфера.

– Оу. Та-а-ак… Зачем я здесь?

Да я сам еще не определился.

– Расскажи мне о себе.

– Ты же и так уже все знаешь. – Василиса снова закрывается волосами и опускает голову вниз. – Даже дату и место рождения. Закажи мне, пожалуйста, боул с цыпленком и таёжный чай.

– А десерт?

– Не надо.

Подоспевший к концу ее фразы официант оформляет заказ и снова оставляет нас наедине. Она опять садится ровно. Не прячется, а с любопытством ждет от меня объяснений.

– Слушай, я знаю, что это не мое дело, но… Ты не хочешь возвращаться в шато после университета. Я прав?

– Не хочу… – светлые брови изгибаются в забавном домике, и вот уже снова в глазах искрится веселье, – … в шато? Кажется, вы правда очень давно не брали в руки кисти и краски, Виктор Александрович!

А после Василиса устраивается удобнее, подпирая щеки кулачками.

Давай, сократи еще расстояние и, клянусь, Василиса, мы о шато даже не вспомним.

Интересно, понимает ли она сама свои желания?

Они у вас разве не совпадают? Так на кой черт вы еще здесь?

Потому что она мне интересна не только как женщина для разрядки.

Воу, да?! Вот это открытие, Бестужев! Хоть самум себе признался.

– Какой раз ты пытаешься нарисовать этот свой мысленный портрет? Уверена, ты закрылся от людей очень давно. И так давно не «рисовал», что растерял все навыки.

Туше. И ответить нечего.

Неужели, опять? Снова ошибка?

Я никогда еще не ошибался в людях так часто.

А может просто она права? Ты же сам себя перекроил, переделал. Сам себе запретил думать о других людях и их поступках.

– Если я расскажу, то ты сделаешь то же самое. – Василиса выпрямляется, протягивает над столом ладошку и смотрит совсем бесхитростно. – Идет?

Самая, пожалуй, честная сделка в моей жизни. И самая… Я не хотел бы, чтобы это вообще было сделкой, но мозг настырно подкидывал именно это слово.

Она ждет. И я соглашаюсь.

Прикосновение пальцев к пальцам. Кожа к коже. Всего лишь, на хрен, тысячное рукопожатие в жизни, а так прошибает. Мимолетное касание, после которого она прячет руки под стол и в забавной манере, как если вдруг снова волнуется, начинает.

– Я очень хочу вернуться домой! Шато «Под звездами» – самое красивое место на земле, пусть я видела их не так много. В него невозможно не влюбиться! Ты сейчас поймешь.

Разблокировав лежащий на столе телефон, поворачивает экран и листает фотографии.

– Смотри сам. Это отель. Здание пережило огонь революции и войны. Фундамент был заложен еще тогда, когда на этих землях была императорская Россия. А вот виноградники. Гектары земли, пахнущие так сладко, как… – Мечтательно прикрыв глаза, девушка тихо выдыхает. – Это не передать словами.

Красиво. Снимки действительно потрясающие. Здание напоминает об архитектуре Франции ушедших эпох: раскинувшийся среди невысоких зеленых гор замок, в котором она, должно быть, жила как принцесса в сказке. Гуляла между лозами винограда, бегала босиком по земле, будучи маленькой девочкой.

Я отрываюсь от экрана телефона и смотрю на девушку, представляя ее под палящим южным солнцем в сарафане. С задорным хохотом, с детскими щеками и растрепанными волосами.

А Василиса пролистывает парочку похожих фотографий и останавливается на видео. Небольшие сапфирово-синие волны, гонимые легким ветром, скалы и невероятная, будто нарисованная лазурь неба. И ее смех в записи.

Все в ней требует меня рядом. Такие чистые создания, как она, не должны оставаться без… Без таких, как я.

Америка ждет. Job offer принят. Я не могу всерьез ради секса перекроить всю жизнь.

Только вот дело далеко не в сексе. Это я только что осознал. Меня тянет к ней совсем по иной причине. Как смертельно больного к экспериментальному лекарству. И что, Бога ради, со всем этим делать?

– Дикая бухта. Очень маленькая в жизни. Я снимала со скалы. Про этот закуток знают только местные, и то не все. Любимое место мамы было.

«Было».

Слово бьет набатом в голове.

«Было».

Василиса не замечает оговорки, из-за которой я замираю, не в силах отвести взгляд от светящейся жизнью девушки, пережившей, кажется, ужасное горе. И не сломавшейся.

«Было».

Я даже дышать перестаю, глядя в искрящиеся зеленью глаза, пока она болтает.

– Родственники по маминой линии были раскулачены когда-то, но в советские времена им удалось получить себе шато в управление. А в девяностые возвратить в семью. Знаю, что мой прапрадед был расстрелян за попытку сохранить его в собственности.

Подошедший с подносом блюд официант прерывает рассказ. Сервирует под шум дождя и джазовую мелодию стол, давая возможность переварить услышанное, а ей перевести дух. Прикрыть глаза и тихо выдохнуть.

Судя по всему, Василиса только сейчас понимает свою осечку. В чертах милого личика, еще хранящего отпечаток детской наивности, замечаю проскользнувший страх и боль.

Такую боль, какая несвойственна детям. Да и не всем взрослым понятна.

Как это возможно? Я не видел даже заметки в старых новостях о гибели владелицы крупнейшей отечественной винодельни. А Василиса нигде и никогда не упоминала об этом. Может, действительно оговорилась?

– Ладно, признаю… – аккуратно начинаю, разрезая слабопрожаренный стейк. – Ты меня запутала, Василиса. Шато, и правда, прекрасно. И ты явно в него влюблена. Только вот… дома