Журнальный век. Русская литературная периодика. 1917–2024 - Сергей Иванович Чупринин Страница 3

Конечно, спустя десятилетие всех причастных к этой выходке наверняка бы расстреляли[3], но и тех мер, что были приняты властью, оказалось достаточно, чтобы цензура стала лютовать еще круче, а редакторы приучились вести журналы куда осмотрительнее.

Так они, «Красная новь» и «Новый мир», продержались все тридцатые – врозь, всегда под подозрением[4], но вровень. Однако в 1942 году конкурента прикрыли, «Новому миру» под водительством тусклого В. Щербины в годы войны гордиться было особо нечем – как по гамбургскому счету, так и с точки зрения Сталина, на заседании в ЦК назвавшего «Новый мир» худшим из толстых журналов[5]. Не помогло даже назначение начальника цековского Управления пропаганды и агитации Г. Александрова персональным куратором журнала в декабре 1943 года. «Новый мир» явственно загнивал и, вероятно, должен был бы стать объектом нападения в постановлении ЦК, что готовилось еще в дни войны. Однако – у власти свои резоны – в 1946 году центральной мишенью были выбраны питерские «Звезда» и «Ленинград», а «Новый мир» гроза обошла стороною. Лишь только осенью того же года главным редактором назначили Константина Симонова, и при нем журнал уже едва ли не в одиночку стал держать Большой стиль литературы социалистического реализма, который постоянный симоновский заместитель Александр Кривицкий определил как «сплав идейности с интеллигентностью».

Получалось, разумеется, не всегда, и пьесы охотнорядцев А. Софронова и А. Сурова, стихи автоматчиков партии А. Суркова и Н. Грибачева, колхозные поэмы А. Недогонова «Флаг над сельсоветом» (1947, № 1) и А. Яшина «Алена Фомина» (1949, № 11) журнал не красили, а романы «При взятии Берлина» Вс. Иванова (1946, № 1–6), «Весенний шум» А. Караваевой (1946, № 9), «Далеко от Москвы» В. Ажаева (1948, № 7–9), да хоть бы даже «Буря» И. Эренбурга (1947, № 4–8) или «За власть Советов» В. Катаева (1949, № 6–8) ушли в отвал, будто их и не было вовсе.

Однако случалось ведь и другое. Именно «Новый мир» отправил в свет платоновскую «Семью Ивановых» (1946, № 10/11), вернул в литературу Н. Заболоцкого (1947, № 1, 5, 10). Здесь – с особого, правда, сталинского разрешения – опубликовали рассказы М. Зощенко «Никогда не забудем» (1947, № 9), в короткие перерывы между лагерными отсидками печатался Я. Смеляков (1947, № 7, 11; 1948, № 2, 3, 7, 9; 1949, № 6), на журнальных страницах мелькнули А. Межиров (1946, № 3; 1947, № 2), С. Гудзенко (1947, № 2, 7), Л. Мартынов (1947, № 2), К. Некрасова (1947, № 2)…

Список не то чтобы безусловных удач, но того, что задержалось в истории литературы, подрос после замены К. Симонова на А. Твардовского в 1950 году. Как свидетельствует Б. Закс, эти первые четыре года его редакторства, в сущности говоря, были его редакторским университетом, потому что он пришел совершенно неопытным человеком, ничего не зная о технике издания журнала и т. д. У него было одно только желание: не печатать плохое и печатать как можно больше хорошего[6].

Этому желанию всяко мешали – и власть, и коллеги по редколлегии, доставшейся Твардовскому. Так, сталинский фаворит М. Бубеннов мало того что сопротивлялся появлению на журнальных страницах всего «хорошего», так, вопреки добрым нравам литературы, еще и громил вдогонку в «Правде» сначала катаевский роман «За власть Советов» (16 и 17 января 1950 года), затем роман В. Гроссмана «За правое дело» (10 февраля 1953 года).

Резко выступил он и против публикации трифоновских «Студентов», отмеченных на следующий год Сталинской премией. Поэтому удивительно ли, что, – как вспоминает Ю. Трифонов, – при крутом Твардовском Бубеннов продержится в журнале недолго, опираться ему было не на кого, Шолохов далеко, остальные члены редколлегии – Федин, Катаев, Смирнов и Тарасенков – стояли, конечно, за Твардовского. Заседания заканчивались руганью Твардовского с Бубенновым. Александр Трифонович умел людей, которые ему были неприятны или которых он мало уважал, подавлять и третировать безжалостно: и ехидством, и холодным презрением, а то и просто бранью[7].

Стоит внимания и то, что в феврале 1954 года Твардовский внешне вроде бы доброжелательным, но неуступчивым письмом[8] отказал в публикации глав из «Поднятой целины» самому Шолохову. Так что, – говорит шолоховский биограф, – «горяч вешенец – вышел из редколлегии в знак протеста»[9], больше в «Новом мире» никогда не печатался и – как рассказывают – своего обидчика до конца его дней на дух не переносил, а вторую книгу «Поднятой целины» в нарушение всех общепринятых правил позднее распечатал одновременно в журналах «Нева» (1959, № 7; 1960, № 2), «Дон» (1959, № 7; 1960, № 2), «Октябрь» (1960, № 2–4).

Совсем другие книги тронулись в путь с новомирских страниц: «Студенты» Ю. Трифонова (1950, № 10–11), «За правое дело» В. Гроссмана (1952, № 7–10), «Районные будни» В. Овечкина (1952, № 9), «Сердце друга» Э. Казакевича (1953, № 1), «Падение Ивана Чупрова» (1953, № 11) и «Не ко двору» (1954, № 6) В. Тендрякова, «Времена года» В. Пановой (1953, № 11–12)… А главное – ближе уже к концу своего первого срока А. Твардовский понял, что в эпоху начавшихся перемен наиболее впечатляюще на умы и сердца действуют не поэзия и проза, а критика, сродненная с публицистикой. Так что после страстного монолога В. Померанцева «Об искренности в литературе» (1953, № 12) привычный бубнеж типа «Партия и вопросы литературного языка», «Партия – руководитель советской печати и литературы» был не то чтобы отменен, но изрядно потеснен воинственными статьями М. Лифшица (1954, № 2), Ф. Абрамова (1954, № 4) и М. Щеглова (1954, № 5), с веселой злостью подрывающими основы и весь субординационный строй социалистического реализма.

За эти филиппики, равно как и за попытку протащить в печать зловредную поэму «Теркин на том свете», Твардовского из «Нового мира» удалили, вернув Симонова к руководству редакцией. И все бы ладно, так как новый/старый главный редактор своенравную критику, конечно, усмирил и публиковать «Доктора Живаго» поостерегся, но рискнул напечатать дудинцевский роман «Не хлебом единым» (1956, № 8–10), был показательно выпорот в ЦК, на партийных собраниях, на писательских пленумах и… Не сразу, совсем не сразу, но почел за благо удалиться от журнальных хлопот в добровольную ташкентскую ссылку.

Вполне ли, впрочем, добровольную? Заявление об уходе в отставку Симонов после беседы с Хрущевым подал 19 июня 1958 года, а двумя месяцами ранее, в апреле, секретарь ЦК КПСС по идеологии Е. А. Фурцева уже предложила Твардовскому вновь возглавить «Новый мир».

Он, в свое время отказавшийся от чести поруководить «Октябрем»[10], на этот раз согласился – но на своих условиях: «первое из них – редколлегия (из старой оставить одного Федина); второе – полгода, а лучше год – не производить экзекуций в закрытом помещении»[11]. И…

Редакция, – вспоминает Владимир Лакшин, – гудела,