«Золотой век» социализма: Советский союз и мир. 1964-1982 - Фёдор Леонидович Синицын Страница 5

к осуществлению линии на сочетание материальных и моральных стимулов» (то есть имелось сходство с советской «Косыгинской реформой»). Гендрих указал, что хотя «особое внимание будет уделено… вопросам развития демократических начал в управлении производством», в Чехословакии «не собираются… копировать югославский путь… Новая экономическая система не может развиваться самотеком и не должна вести к “технократии”, а требует более широкого участия рабочих и служащих в управлении, не допуская сползания на путь югославского самоуправления»[86].

Реализации реформы был дан старт в начале 1967 г. Была произведена децентрализация управления экономикой, предприятия перешли на полный хозрасчет и самофинансирование, были сняты ограничения размера зарплаты, отменено директивное планирование и предоставлено право предприятиям заниматься любой экономической деятельностью. В результате цены поползли вверх. Возникло социальное недовольство, и в январе 1968 г. произошла смена власти. Новое руководство, провозгласившее «Пражскую весну», встало на путь более мощных, политических преобразований[87].

Реформы, проведенные в рамках «Пражской весны», включали в себя комплекс мер, направленных на демократизацию режима, введение свободы печати, проведение экономических преобразований. Между тем сами инициаторы чехословацких реформ во главе с А. Дубчеком не выступали за разрыв с существующей системой. Они говорили об «улучшении социализма», его обновлении, построении «социализма с человеческим лицом». Однако по мере того, как движение распространялось среди широких масс, их порыв получал либерально-демократическое звучание и поступательно двигался в направлении демократической перестройки авторитарного режима в гражданское общество[88]. Чехословакия взяла курс на «рыночный социализм». В этой стране возник «тренд к капитализму», который встраивался в существующую систему[89], и это несло в себе опасность.

Ситуация в Чехословакии стала развиваться по сценарию, который вышел за рамки «дозволенного» в «советском блоке»[90]. В этой стране упал авторитет марксизма-ленинизма — авторы листовок, распространявшихся в Чехословакии, призывали «марксизм и научный социализм объявить глупостью, а Маркса, Энгельса и Ленина — шарлатанами». Даже лояльные к социализму люди требовали идеологических перемен — так, писатель И. Прохазка высказывался, что марксистско-ленинское учение — это «высохшее дерево», и ему нужны «новые ростки». В стране была практически воссоздана Социал-демократическая партия (в 1948 г. она была влита в состав КПЧ), и за короткий срок в стране было создано более 200 ее первичных организаций и ячеек. КГБ СССР считал, что возрождение деятельности этой партии представляло «особую опасность для дела социализма в Чехословакии»[91]. (Социал-демократия обоснованно рассматривалась как один из главных оппонентов коммунистического движения во всем мире.)

Ученые в соцстранах (в частности, Э. Гольдштюкер в Чехословакии и Л. Колаковский в Польше) не только разрабатывали свои модели «современного социалистического общества», которые противоречили официальной идеологии[92], но и предлагали теории строительства социализма на Западе, не санкционированные СССР. Лидеры Чехословакии считали, что разработанный в этой стране «социализм с человеческим лицом» мог дать Западной Европе более привлекательную модель, чем социализм советского формата[93]. Руководители СЕПГ полагали, что так как социализм в ГДР был построен на крепком индустриальном фундаменте, унаследованном от капитализма (что отличало эту страну, например, от СССР), это делало восточногерманскую модель привлекательной в глазах «прогрессивных сил» западноевропейских стран[94]. Кроме того, по мнению французского марксистского идеолога Р. Гароди, для стран постиндустриальной эпохи мог быть полезен опыт строительства социализма в Югославии[95].

Пожалуй, наиболее серьезная идеологическая проблема для СССР, исходившая из соцстран с конца 1950-х гг., состояла в том, что ведущую роль в международном коммунистическом движении у Советского Союза пытался отнять Китай. Известно, что Мао Цзэдун питал глобальные или как минимум паназиатские амбиции еще с 1940-х гг.[96] С конца 1950-х гг. КНР вела независимую от СССР политику, которая имела, в том числе, антисоветские установки. Китайский вариант социализма строился на идее о мессианской роли этой страны[97] и на том, что «идеи Мао Цзэдуна — это марксизм-ленинизм самого высокого уровня»[98]. В принятом на IX съезде КПК (апрель 1969 г.) новом уставе партии идеи Мао были объявлены «марксизмом-ленинизмом современной эпохи». КПК поставила задачу вести борьбу с «современным ревизионизмом», к которому отнесла подавляющее большинство соцстран и компартий мира[99] (включая СССР и КПСС), которые, по мнению китайцев, пошли на соглашательство с капитализмом и оставили революционную борьбу.

Китай пытался перетянуть на свою сторону другие соцстраны, в том числе играя на негативных по отношению к СССР настроениях в Румынии, Польше и Венгрии[100]. Подавление «Пражской весны» сыграло на руку Китаю, который осудил эту акцию, и китайская оценка действий СССР была положительно воспринята в «мировом революционном движении»[101]. В 1968 г. на фоне событий в Чехословакии китайские лидеры предложили поддержку (неясного характера) для Румынии, если ей будет угрожать иностранная (то есть советская. — Ф.С.) агрессия[102]. С конца 1950-х гг. Китай оказывал материальную помощь многим странам, особенно в «Третьем мире»[103].

С целью перехвата лидерства у КПСС Компартия Китая намеревалась созвать совещание коммунистических и рабочих партий под своим руководством. Китай смог привлечь на свою сторону часть левых социалистов во всем мире. К 1969 г. прокитайские группы коммунистов были созданы почти в 30 странах. В Италии в такую группу объединились «сталинисты», троцкисты, анархо-синдикалисты, «у которых нередко общим являлось лишь враждебное отношение к СССР и неприятие генеральной линии ИКП». Прокитайская группа в Австрии пыталась оформиться в качестве «альтернативы» местной Компартии[104].

Антисоветскую пропаганду, которая Китай вел по всему миру, можно проиллюстрировать по данным из доклада Бюро разведки и исследований Госдепартамента США, опубликованного в 1969 г.: «Китайская пропаганда в первые 8 месяцев 1968 г. регулярно ругала Москву за реставрацию капитализма в стране и сговор с США по Вьетнаму, Ближнему Востоку и вопросам разоружения»; Китай «открыто идентицифировал себя с пребывающей в изгнании маоистской “Польской коммунистической партией” и т. н. “Сталинской группой”, якобы работающей в СССР с целью свергнуть ревизионистских лидеров КПСС»[105]; «Советская интервенция в Чехословакию в августе [1968 г.] вызвала едкую реакцию Пекина в течение 48 часов после события. Играя одновременно три темы, китайцы очернили Москву за грубое попирание другого социалистического государства, открыто выразили сожаление (в первый раз) о процветании ревизионистских тенденций в правительстве Дубчека и указали на сдержанную американскую реакцию как на новое свидетельство предполагаемого американо-советского сговора»[106]. Таким образом, были отражены многие чувствительные для СССР политические и идеологические моменты.

Характерно, что Китай в своем противостоянии с Советским Союзом опирался на авторитет В.И. Ленина. В заявлении правительства КНР, опубликованном в мае 1969 г., была сделана попытка использовать ленинские высказывания для обоснования территориальных притязаний к Советскому Союзу[107]. (Аналогичным образом, в Румынии