«Золотой век» социализма: Советский союз и мир. 1964-1982 - Фёдор Леонидович Синицын Страница 4

На Совещании коммунистических и рабочих партий, проведенном в Москве в июне 1969 г., Н. Чаушеску критиковал «порицание и осуждение, высказанные на совещании по адресу КПК», а также выразил сомнение в правильности вмешательства стран — участниц Организации Варшавского договора в события в Чехословакии. Западные радиостанции уделили много внимания выступлению Чаушеску, подчеркивая его критическую направленность[65].

В некоторых соцстранах распространилась уверенность в необходимости «разнообразия форм строительства социализма», и советская модель рассматривалась всего лишь как одна из таких форм (что характерно, со ссылкой на утверждение В.И. Ленина о том, «что опыт только одной страны, вставшей на путь социализма, не может дать человечеству полного представления о новом обществе»)[66]. Действительно, внедренная на европейскую почву сталинская модель могла дать толчок развитию менее развитых стран, однако не подходила для государств, находившихся на высоком уровне экономического и культурного развития — таких как Чехословакия[67], ГДР и др.

Характерно, что сам Советский Союз невольно снизил свой авторитет «главного» или даже единственного идеолога социализма, когда в СССР были смягчены оценки «югославской модели»[68]. Еще в 1960 г. ее жестко критиковали, утверждая, что «“особый путь”, рекламируемый югославскими ревизионистами, обусловливает замедленное развитие производительных сил в этой стране, обрекает югославский народ на прозябание и экономическую зависимость от империалистических стран». Однако уже в 1963 г. Н.С. Хрущев, во время визита в Югославию выступая в Сплите, заявил, что «югославский народ строит социализм в своих конкретных условиях, и потому методы, которые он применяет в строительстве социализма, не обязательно должны быть похожи на те, которые применяет советский народ». Он подчеркнул, что «югославский народ может по праву гордиться тем, что создано им на своей земле за годы народной власти». В опубликованной в 1964 г. в советском журнале «Плановое хозяйство» статье были даны почти панегирические выводы о югославской модели: что она основана на «всемерном привлечении трудящихся к управлению производством» и на «учете и использовании объективных экономических законов социализма», а «предметом особой заботы государства… служит пресечение всех антисоциалистических явлений и тенденций в деятельности предприятия»[69]. Таким образом, югославский опыт был «легитимирован» советским руководством и экспертами, что повлияло на отношения СССР с другими восточноевропейскими странами[70] в плане допустимости множества моделей социализма. (Характерно, что уже в период правления Н.С. Хрущева представители советского руководства осознавали, что нормализация советско-югославских отношений могла быть воспринята частью партийной элиты и общества в Советском Союзе как «измена»[71].)

Правящие верхи соцстран ощущали необходимость перемен в политическом и экономическом развитии[72]. В Польше еще с 1950-х гг. формировалась модель «национального пути к социализму». Она включала развитие в стране демократизации, использование различных форм кооперации и даже замедление процесса кооперирования деревни, поддержку индивидуальных крестьянских хозяйств, удаление из государственных органов советских представителей (так, К.К. Рокоссовский и прибывшие с ним советские офицеры оставили посты и покинули Польшу), уступки Католической церкви[73].

В Чехословакии была разработана собственная идеологическая концепция, получившая название «развитой социализм»[74]. В июле 1960 г. на конференции КПЧ было объявлено, что основные задачи переходного периода от капитализма к социализму успешно решены, и в Чехословакии построен социализм. Этот постулат был закреплен в новой конституции этой страны, принятой в том же году. В название страны было добавлено слово «социалистическая»[75]. На упомянутой партконференции были приняты директивы по плану развития народного хозяйства страны на 1961 – 1965 гг., который должен был стать «планом строительства развитого социалистического общества»[76]. Таким образом, в Чехословакии дали объяснение текущему положению этой развитой в социально-экономическом плане страны и обозначили цель на будущее.

Затем концепция «развитого социализма» («полного социализма») была воспринята правящими партиями ГДР, Венгрии и Болгарии[77]. Так, восточногерманские обществоведы, развивая эту концепцию, фактически обосновали сдерживание прямого курса на коммунизм: социализм еще длительное время должен развиваться «на собственной основе» до более полного раскрытия своей природы[78]. На VIII съезде ВСРП (1962 г.) было объявлено, что Венгрия «закончила построение фундамента социализма» и «венгерский народ… вступил в эпоху полного построения социализма»[79].

Основные черты этой концепции включали в себя в экономической сфере — «создание такой системы хозяйства, которая отвечала бы требованиям научно-технической революции и обеспечивала производительность труда более высокую, чем при капитализме», «гармоничное развитие всего народного хозяйства… чтобы на этой основе достигнуть жизненного уровня, отвечающего требованиям трудящегося человека»; в социальной — «укрепление руководящей роли рабочего класса, единства всего народа, утверждение духа коллективизма, подлинного товарищества и социалистической морали в отношениях между людьми»; в политической — «последовательное применение принципов научного руководства обществом со стороны партии, развитие государственности, социалистической демократии вместе с усилением сознательной дисциплины труда, расширение участия трудящихся в управлении в целом»; в идеологической — «обеспечение условий для повсеместного утверждения научного мировоззрения, марксизма-ленинизма в сознании трудящихся», «повышение профессиональных знаний, всеобщего образования, культуры всех трудящихся»[80]. Эта концепция не противоречила советской идеологии и вызвала понимание в СССР.

Однако в то же время концепция «развитого социализма» была одной из основ возникших в разных соцстранах реформистских движений, в том числе в Чехословакии и Венгрии[81]. Венгерская программа реформ содержала меры, направленные на усиление роста частного сектора экономики[82], что явно противоречило советскому подходу в этой сфере.

Наиболее громко «прозвучала» на весь мир «чехословацкая модель», которая базировалась в том числе на преемственности с идеями первого президента Чехословакии Т.Г. Масарика о «социальном социализме». В начале 1960-х гг. эта страна стояла перед политическим и экономическим кризисом. Когда-то высокоразвитая часть Габсбургской империи, гораздо более богатая, чем Италия, она имела теперь самые низкие в «Восточном блоке» показатели уровня жизни[83]. В Чехословакии сохранялась наиболее значительная из всех стран социализма «уравниловка» в зарплате не только между рабочими и инженерно-техническим составом, но и между квалифицированными и неквалифицированными рабочими[84].

В 1962 – 1963 гг. в этой стране началась подготовка экономической реформы, в рамках которой был использован опыт югославского «рыночного социализма»[85]. Однако чехословацкое руководство уверяло СССР, что это не так. В декабре 1966 г. в беседе с советским послом в Чехословакии С.В. Червоненко секретарь ЦК КПЧ Й. Гендрих отметил, что в рамках «новой экономической системы управления народным хозяйством… главный упор будет сделан на выработке правильного подхода