Книжные люди (ЛП) - Эшенден Джеки Страница 8

— Но вы отложили книгу.

— Это было из вежливости.

— Вежливость? Вы? Это вообще возможно, мистер Блэквуд?

На этот раз он смотрит не в книгу, а на моё платье.

Взгляд быстрый, почти молниеносный, но я его ловлю. Так же, как замечаю, как его губы сжимаются в жёсткую линию.

Ему нравится? Или не одобряет? А мне вообще есть до этого дело?

— Чего ты хочешь? — требует он с нетерпением, явно мечтая, чтобы я ушла.

Ну разумеется, я решаю устроиться поудобнее.

Этот человек делает из меня упрямую, нахальную стерву, и мне это даже нравится. Особенно после того, как я столько лет уступала Джасперу.

— Я уже сказала, чего хочу, — беру свой джин-тоник и делаю глоток. — Хочу поговорить.

— Зачем?

— Чтобы объяснить, почему мой магазин находится там, где находится, и что я не собиралась намеренно переманивать твоих клиентов.

— Мне не нужно объяснение. И я его не хочу.

— Ну, не повезло. Ты его получишь.

— Меня учили, что согласие — это важно, мисс Джонс. А я не даю согласия на то, чтобы ты сидела за моим столом и мешала мне читать.

— Ты и правда упрямый ублюдок, да?

— Кто бы говорил.

Мы сверлим друг друга взглядами через стол, и вдруг он снова бросает короткий взгляд на моё платье.

И в этот момент я осознаю, что забыла надеть под него кремовый подъюбник, который обычно ношу. И что мои трусики — фиолетовые, а бюстгальтер — красный, так что он их видит.

Сначала мне становится неуютно, но потом я одёргиваю себя. Это не моя проблема, если ему не нравится. Или если он не одобряет. Это всего лишь нижнее бельё. И я больше не одеваюсь для мужчин.

Я крепче сжимаю бокал.

— Я открыла магазин там, потому что унаследовала это здание после смерти матери. У меня был разрыв в отношениях, и я вышла из него без денег, так что выбора у меня особо не было. Я специально не закупала ни одной книги, которая есть у тебя. Вообще ни одного совпадения. Но я правда не знала, что люди в деревне заказывают книги через тебя. Я думала, они делают это в Амазон или где-то ещё.

Он молчит, сверлит меня взглядом поверх своих очков. Этот взгляд слишком пристальный, слишком внимательный, словно он разбирает меня по кусочкам, как часовщик разбирает механизм.

— Всё это очень интересно, — говорит он наконец, так, будто это самая скучная вещь на свете. — Но мне плевать. Факт остаётся фактом: ты увела часть моих постоянных клиентов, и теперь мне нужно их чем-то заменить.

Я делаю ещё один глоток.

— Расскажи мне про Блэквуд Букс

— Зачем?

— Потому что мне интересно. Ты говорил, что это исторически значимый магазин, и его стоит уважать.

Он скрещивает руки на широкой груди, на лице только холодная враждебность.

— Ты хоть какое-то исследование проводила перед тем, как приехать сюда?

Я чувствую, как к щекам приливает жар.

— Конечно.

— Тогда почему ты задаёшь вопросы, на которые уже должна знать ответы?

Я снова тянусь к бокалу, чувствуя, как обжигающий джин проходит по горлу. Его взгляд мне совершенно не нравится. Ясно, что он злится. Судит меня. И если на злость он имеет право, то вот на осуждение — уже нет.

И, пожалуй, стоит отдать ему должное за честность. Честность, которой мне так не хватало в отношениях с Джаспером.

— Я понимаю, что ты зол, — упрямо продолжаю я. — И у тебя есть на это причины. Возможно, я сделала несколько неверных предположений о книжном бизнесе. Но если ты хочешь, чтобы я уважала твой магазин, объясни, за что именно я должна его уважать. Если, конечно, это не государственная тайна.

Он этого явно не любит. Совсем не любит.

Его глаза вспыхивают, губы сжимаются ещё сильнее.

— Я тебе ничего не должен.

И это правда.

Мы никуда не продвинемся, если будем только пикироваться. И я даже не знаю, зачем мне вообще с ним разговаривать. Он холодный. Резкий. Стоит ли оно того?

Я не для того уехала из Лондона, чтобы снова окунуться в споры, негатив, злобу.

Я хочу вернуть радость. Найти что-то хорошее в том, что осталось от моей жизни.

А судя по всему, в споре с этим упрямым мерзавцем я радости не найду.

Так что, пожалуй, не буду тратить на него своё время.

Может, пусть варится в своей ярости один.

Я выдавливаю натянутую улыбку.

— Нет, не должен, — говорю я и беру свой бокал. — Ну что ж, не скажешь, что я не пыталась.

Я поднимаюсь на ноги.

— Спасибо за этот замечательный не-разговор, мистер Блэквуд. Оставлю тебя наедине с твоей книгой.

Глава 4

Конечно, ты можешь рассказать мне всё это. Можешь говорить мне что угодно. Х.

Себастиан

Она уходит, и это хорошо.

Мне точно не нужно, чтобы она сидела за этим столом в этом чертовски соблазнительном платье, сквозь которое я прекрасно всё вижу. Фиолетовые трусики. Красный кружевной бюстгальтер. Такое же кружевное платье.

Мне не хочется говорить о своём магазине. Не хочется слушать её объяснения, почему она «не собиралась» красть моих клиентов. Не хочется слышать никаких её оправданий.

Но с того момента, как она вошла в паб, я не мог сосредоточиться на книге. И знаю, что не смогу, пока она не уйдёт.

Её присутствие покалывает кожу, проникает под неё, царапает изнутри.

И я не понимаю, почему. Потому что она — не то, что мне нужно.

Но она всё равно задевает меня.

С тех пор, как я наклонился к её стойке, уловил её запах, поймал блеск в её глазах, я не могу выбросить её из головы. Именно в тот момент я понял, насколько опасной становится эта игра. И что мне нужно остановиться, пока кто-то из нас не зашёл слишком далеко. Пока всё не рухнуло.

Вот почему, когда она поменяла витрину, я не стал менять свою. Просто оставил её как есть. Игнорировал её взгляды каждый раз, когда она выходила из магазина — будто ждала, что я тоже отвечу.

Я не дал ей этого удовлетворения.

Я выбросил её из головы.

Я думал, что выбросил.

Так что я не знаю, почему сейчас вдруг говорю:

— Подожди.

Я же не хочу рассказывать ей про Блэквуд Букс, верно?

Её волосы рассыпаны по плечам золотыми кудрями. А в этом платье с широким поясом на бёдрах она выглядит так, будто сбежала с Вудсток.

Я хочу зарыться в эти волосы.

Чёрт, какой же я банальный.

Она замирает, сжимая в руке бокал.

Я не хочу, чтобы она садилась обратно. Я не могу сказать ей, что злюсь не только потому, что она рушит мой бизнес. Что её вспыльчивость и её яркие, солнечные улыбки заставляют меня хотеть забрать их себе. Утащить её в постель и не отпускать.

И меня это бесит.

Бесит, что я веду себя, как животное, живущее только инстинктами.

Бесит, как сильно я теряю контроль рядом с ней.

Я ненавижу терять контроль. Я чувствовал то же самое, когда отец сказал мне, что мама серьёзно больна и врачи ничем не могут помочь.

Но мне нужно взять себя в руки. Даже мне самому не нравится моё поведение. Постоянная грубость — не выход. Особенно когда вся деревня уже считает её какой-то спустившейся с небес богиней, раздающей счастье и солнечные лучи всем подряд.

Люди и так считают меня холодным и замкнутым. И я позволяю им так думать, потому что лучше пусть так, чем жалость — мол, бедняжка, рано потерявший мать.

Но если они начнут думать, что я ещё и грубиян, это станет катастрофой для бизнеса.

— Мой прадед открыл магазин, — говорю я. Только часть правды. — Это было в тридцатых. Так что Блэквуд Букс стоит в этой деревне уже больше восьмидесяти лет.

Она хмурится, оценивает, стоит ли оставаться.

И я определённо хочу, чтобы она ушла.

Но она не уходит.

Остаётся сидеть за моим столом, ставит бокал обратно.

— Моя прабабушка жила здесь, — говорит она. — Наверняка они были знакомы.

— Кэтрин Джонс, — отвечаю я. Это общеизвестный факт. — Говорят, она его не любила.