Мой проклятый Марс - Ксана М Страница 44

– Тебе правда нравится меня целовать?

– А ты еще этого не поняла?

Сердце ухает так громко, что от его шума закладывает уши.

И мне! – кричит каждая клеточка в теле, потому что не целовать Макстона для меня точно такая же пытка. Это и есть любовь, правда? Когда не можешь надышаться человеком, насмотреться на него, насытиться касаниями. Когда каждый его взгляд – как удар током. Но ты жаждешь этого удара снова и снова, не представляя, как у кого-то может быть по-другому. Когда ты растворяешься в человеке, пропадаешь, но ни секунды не сомневаешься в том, что он не даст тебе затеряться. Что с ним ты даже в самой кромешной темноте так или иначе найдешь свой свет. И он всегда, любой ценой, защитит твое доверчивое сердце.

Когда приезжаем, Макстон паркуется в гараже, а после помогает занести в дом покупки. И пока Скайлер разбирает пакеты, выпроваживаю своего упрямо не желающего уходить парня, чтобы он хоть немного по мне поскучал. Говорят, это очень полезно для отношений.

– А если я просто тихонько посижу?

– Нет.

– Я буду паинькой.

– Нет, – повторяю раз так в десятый. – Мы договорились, что ты придешь в семь. Значит, ты придешь в семь. – выталкиваю упрямца за порог, но улизнуть не успеваю.

Макстон хватает меня за талию и настойчиво притягивает к себе.

– Ты намеренно меня дразнишь?

– Это нормально, когда люди встречаются. Они должны иногда расставаться.

– А если я не хочу иногда расставаться?

– Придется, – шепчу ему в губы.

Каюсь, мне это ужасно нравится.

Кажется, моя смелость рядом с Ним достигла предпоследнего рыжего спектра.

– Или мы можем поступить иначе, – ощущаю, как его руки на моей талии нахально опускаются ниже. – Переезжай ко мне.

– Что?

– Мы уже говорили об этом. Переезжай ко мне.

– Н-нет… нет, мы не говорили. – вскользь упомянутое ведь не считается? – Ты сказал, что не хочешь просто встречаться, да, но я не думала, что ты это всерьез!

– Я всерьез.

– Но я не могу к тебе переехать!

– Почему?

Действительно, почему?

– Потому что… не знаю, мы ведь встречаемся от силы неделю.

– Шесть дней, если считать со дня бала.

Шесть. Дней.

Он шутит, правда?

Пускай я и хотела этого, пускай мне даже этих шести дней было много, но ведь так просто не бывает, да? Чтобы парень так быстро, сам, прыгал со ступени на ступень?

Переезд – это ведь ступень?

Открываю рот, но Макстон меня опережает.

– Бэмби, я тебя не съем. К тому же, это всего на несколько недель. Вы ведь уедете, помнишь? Так что мне в любом случае придется возвращать тебя отцу.

Возвращать меня отцу.

Это звучит так, будто он попользуется мной, как вещью, которую возьмет напрокат, а затем сдаст туда, откуда брал. Глупо, да? Макстон ведь не такой. Но почему тогда я до сих пор опасаюсь, что в конечном счете он вдребезги разобьет мне сердце? Может, потому, что слишком многое стоит между нами? И еще эта Мира, о которой он ничего не говорит…

Я саму себя накручиваю, знаю. Но лишь потому, что очень боюсь обжечься.

В итоге, как ни упрашивает, не говорю Риду ни да, ни нет. Выпроваживаю его и закрываю за ним дверь, обещая, что хорошо все обдумаю, хотя очень хочется отбросить в сторону все сомнения и рискнуть уже прямо сейчас. Это всего на несколько недель, девочка. Только до конца этого безумного лета. Подумай, сколько счастья эти дни могут тебе подарить… Постоянно прокручиваю эти мысли в своей наглухо забитой глупостями голове, взвешиваю за и против. Решаюсь, затем передумываю. А через минуту решаюсь снова. В какой-то момент кажется, что я в принципе думаю слишком много. Мне восемнадцать. Разве это не тот прекрасный возраст, в котором рискуют, ошибаются, а после – рискуют снова? В котором это нормально?

– Последишь за духовкой? – оборачиваюсь к Скай. – Я отбегу минут на пять.

– Если обещаешь потом рассказать мне все в подробностях, – улыбается, отлично понимая, к кому я побегу.

Расплываюсь в улыбке и под громкое «не пропустите ужин!» вылетаю из дома.

От моего крыльца до Его каких-то несколько метров по прямой, которые я преодолеваю за считаные секунды. Взлетаю на деревянную надстройку и не без дрожи в коленях нажимаю на звонок. Шаги за дверью становятся громче пропорционально с тем, как колотится мое сердце. Бам. В глаза. Взрыв.

– Да! – выкрикиваю прежде, чем Макстон спрашивает, почему я здесь.

Прежде, чем он вообще что-либо понимает.

Вдох. Второй. И то ли он читает мои мысли, то ли я своим волнением с потрохами себя выдаю, его взгляд моментально меняется, и он делает ко мне шаг.

– Да? То есть ты переедешь ко мне?

– Я перееду к тебе, черт возьми, – шепчу на оборвавшемся вдохе.

А затем визжу, когда Рид подхватывает меня и начинает кружить.

Глава 24

Ри

Ужин проходит хорошо. Настолько, насколько это, конечно, возможно, потому что папа прекрасно понимает, что я не с другом по песочнице его знакомлю.

У нас с Макстоном отношения. Обозначаю это сразу.

Было немного неловко, но только в первые десять минут. Затем папины попытки обсудить со мной контрацепцию и опасность беспорядочных половых связей сошли на нет.

И слава богу, потому что я готова была сквозь землю со стыда провалиться.

Он переживал за меня, знаю. И я очень это ценила. Но еще мне хотелось, чтобы он мне доверял. Да, меня еще изредка грызли сомнения, но я верила Макстону. Верила в его искренность. Потому что так притворяться нельзя. Его поцелуи и касания, нежность и забота говорили намного красноречивее слов.

Папа задавал ему много вопросов о семье, планах на будущее и музыке. И нужно отдать Макстону должное, держался он превосходно. Ни разу не показал своих истинных чувств к своему отцу, хотя я знала, как упоминание о нем его задевало. Ни разу не выдал своей боли, когда разговор заходил о маме. И – что не менее важно – ни словом, ни намеком не обмолвился про переезд, о котором обещал молчать. Я просто не знала, как сказать об этом папе так, чтобы окончательно его не добить. «Понимаешь, мы с Макстоном встречаемся, у нас все серьезно, я поживу пока у него, ты ведь не против? О предохранении мы позаботимся…» – разве не слишком за один вечер?

– Я прошел проверку на надежность, как считаешь? – обнимает за талию, спустившись на две ступеньки так, что наши дыхания почти соединяются.

– Мм… возможно.

– Возможно? – явно такого ответа не ожидает.