Босс для Белоснежки - Алёна Амурская Страница 17

На столе перед ним работают сразу два монитора. Рядом громоздятся кружки, флешки и мягкая игрушка в виде осьминога. Последняя, кажется, используется вместо подлокотника.

Он не замечает нас, пока Акулов не говорит:

— Кирилл. Познакомься с нашим новым офис-менеджером Елизаветой.

Парень чуть вздрагивает и поднимает на нас глаза. В них читается недоумение, граничащее с беспокойством, как у застигнутого врасплох кота. И сразу же сменяется унылым выражением типичного компьютерного задрота-социофоба, насильно выдернутого в реальность.

Он встаёт, слегка сутулясь, и кивает мне, не глядя прямо в глаза. Мне даже становится его немного жаль при виде такого явного дискомфорта от нашего вторжения.

— Можно просто Лиза, — деликатно говорю я и решаю воспользоваться возможностью, чтобы решить свою маленькую проблему. — Знаете, у меня уже пару дней сильно тормозит комп. Я как раз сегодня собиралась заявку писать к вам. Вирусы, может, или просто память забита… Не поможете?

Айтишник Кирилл мгновенно оживает. На его лице появляется нескрываемое облегчение от разговора в более привычном русле, когда он начинает быстро задавать вопросы:

— Какой у вас комп? Моноблок или системник? Были какие-то всплывающие окна? Что-то греется? Шум кулера усилился?

— Э-э… — я немного теряюсь. — Он просто… ну, медленный. Очень. Иногда вообще не открывает браузер. А вчера пропали два файла с рабочего стола. Напишу вам тогда сегодня заявку…

Он не закатывает глаза и не раздражается. Только на секунду застывает, моргая, а потом просто кивает:

— Принято. Не надо заявку, сам оформлю. Запишу вас в приоритет. Если слишком часто виснет, это может быть цепочка. Сегодня к обеду спущусь.

— Правда? — приятно удивляюсь я. — Спасибо большое. Оперативно, как у скорой помощи.

— Почти, — отвечает он серьёзно. — Только пациенты у меня из кремния.

Уже в лифте, когда мы с Акуловым снова поднимаемся выше, я впервые чувствую себя довольной этим маленьким знакомством. Есть какое-то особенное очарование в людях, которые на публике всё равно что неловкие черепахи на суше, но зато своей стихии — супергерои.

Девятый этаж встречает нас приглушённой роскошью.

Всё тут как будто говорит: здесь вершатся важные дела. Стены в сдержанных бежевых тонах, ковролин не просто приглушает шаги — он их впитывает. Тишина тут почти абсолютная. Прямо как в храме. Освещение мягкое и неяркое. А ещё здесь пахнет… деньгами. И властью.

— Здесь администрация, — говорит Акулов, и в голосе его появляется нотка усталости, как будто именно с этим этажом у него особые счёты. — Партнёры, внутренние совещания, проектные кураторы, стратеги… и прочие обитатели тонких материй.

Его тон подстегивает меня осторожно пошутить:

— Что-то между буддийскими монахами и драконами?

— Примерно, — хмыкает он. — Только мантры у них в таблицах эксель, а кусают они без крови.

Мы идём вдоль коридора. За стеклянными перегородками видны ячейки-офисы с минималистичной мебелью. В здешней атмосфере чувствуется затаённое внимание, как будто этот этаж всегда ждет звонка, визита, приказа.

Один из мужчин в синем костюме выходит из ближайшей офисной ячейки и, заметив нас, притормаживает. Его глаза замирают на мне. Он быстро скользит взглядом по бейджику, по лицу, по обуви — не как мужчина, а как живой аудит в мужском обличьи. Потом кивает Акулову с профессиональной вежливостью:

— Давид. Это кто?

— Елизавета. Новый офис-менеджер. Знакомлю с отделами.

Мужчина хмыкает.

— Ты стал сентиментальным?

— Если бы, — раздраженно роняет Акулов и как-то странно закатывает глаза к потолку.

Мужчина уходит, но еще пару раз оглядывается на ходу. Взгляд у него теперь более заинтересованный и цепкий. Я чувствую, как моя спина снова напрягается. Здесь каждый взгляд — как просвечивание.

Мы продолжаем маршрут.

Акулов больше не заходит никуда, только комментирует, иногда сухо, иногда неожиданно метко. В частности — назначение просторного зала для переговоров с прозрачной стеной, за которой на значительном возвышении темнеет узкая ниша-балкон с приглушённым освещением и отличным обзором на происходящее внутри. Там нет стульев, только встроенные узкие подоконники на уровне пояса, чтобы можно было стоять, небрежно оперевшись на них.

— Вот здесь проводят большую часть встреч, на которых присутствует Андрей Борисович. Не внутри, а снаружи, на обзорной площадке из его кабинета сверху. Чтобы просто видеть. А при желании слышать и участвовать в дискуссии.

— Он любит оттуда следить? — как-то глупо спрашиваю, не зная, зачем. Просто голос вырывается сам собой на поводу у любопытства.

— Он любит наблюдать.

Голос Акулова при этих словах слегка меняется. Становится глуше, осторожнее, с предостерегающей интонацией. И я больше ничего не спрашиваю, смутившись.

Мы доходим до конца коридора, где за матовой перегородкой виднеется вип-лифт, на котором мы сюда поднялись.

Я облегченно вдыхаю и принимаюсь почти искренне благодарить Акулова:

— Спасибо большое за экскурсию! Было… э-э… очень познавательно! Особенно понравился айти-отдел. Правда. Ну так… я пойду, Давид Олегович?

Акулов не отвечает сразу, чуть прищурившись. Просто подходит ближе к лифту и скользит пальцем по панели. Свет в ней вспыхивает, распознавая его.

— Выше находится приёмная генерального директора, — говорит он после паузы. — Раз уж мы всё равно уже здесь, то невежливо будет не поздороваться с его секретаршей. Как вы считаете… Елизавета?

Я непроизвольно моргаю. Мой мозг делает скачок, пытаясь определить — это шутка, проверка или ирония? Но лицо у него кажется серьёзным, как будто он констатирует очевидный факт.

— Э-э… — как назло, ничего внятного на ум не приходит.

— Секретарша тоже коллега. И вы, как сотрудник корпорации, должны знать не только тех, кто пользуется в этом здании дверьми, но тех, кто держит ключи от них.

Я чувствую, как во мне начинает подниматься легкое сопротивление. Как будто тело, ещё не осознав разумом происходящее, уже инстинктивно отторгает идею попасть туда, куда никто без веской причины не попадает.

Ну не по статусу это для простого офис-менеджера на испытательном сроке в огромной многопрофильной корпорации, блин! Что происходит вообще?

Я решительно начинаю:

— Нет, наверное, я лучше… — и осекаюсь, потому что он уже касается панели.

Акулов поворачивается ко мне и впервые за всё это время по-настоящему смотрит мне в глаза прямо, а не вскользь. И говорит спокойно и безапеляционно:

— Идём.

В этот момент я понимаю: это не экскурсия. Это… что-то другое.

То ли проверка, то ли ловушка… И отказаться я не могу, потому что двери в лифт уже открыты, а я стою на пороге. Не говоря уже о том, что у этого человека-акулы