Королевы и монстры. Яд - Джей Ти Джессинжер Страница 62

– Я просто подумала… А вдруг мы кончим двумя сварливыми, одинокими старухами, которые в восемьдесят лет живут вместе, дерутся за пульт от телевизора и орут на соседских детишек, чтобы они не топтали газон? Что, если вся эта история с любовью просто не создана ни для одной?

Слоан смотрит на меня с теплой улыбкой.

– Не волнуйся, ты еще умчишь в закат со своим мафиозным Ромео. Это случится, даже если я стану для него смертельной угрозой.

Уверена, из всех случаев, когда Кейджу грозила смерть, столкновение с моей лучшей подругой будет самым страшным.

Закашлявшись от смеха, я выдавливаю:

– Так здорово, что ты вернулась.

Она встает из-за стола и направляется к ящику у раковины с буклетами доставок.

– Я тоже. Но ты можешь изменить свое мнение, когда я добавлю кейла в эту пиццу.

– Это отвратительно.

– С крошкой из цветной капусты.

– Это же классическая замануха и надувательство! Ты убиваешь всю суть пиццы! Почему просто не взять салат, боже ты мой?!

– Потому что я ела салат на обед.

– Ну, конечно. Твоя зависимость от овощей совсем вышла из-под контроля.

Держа буклет в одной руке, другой она набирает номер ресторана.

– Когда родители все детство называют тебя Пышкой-мартышкой, это не проходит даром, сестренка. Бывают последствия.

Я подхожу к Слоан и обнимаю сзади, положив голову на плечо, пока она заказывает пиццу с кейлом и цветной капустой. Это наверняка будет ужасно, но я все равно ее съем. Кейдж не единственный, ради кого я готова и в огонь и в воду.

Внезапно мне так страшно его не хватает, что дыхание спирает в груди. Пока Слоан зачитывает номер своей карточки сотруднику пиццерии, я достаю из кармана телефон и пишу Кейджу сообщение.

А потом приканчиваю свое вино и стараюсь не думать, чем он сейчас может быть занят. Во всяком случае, я в этом не участвую. И, вероятно, это что-то нехорошее.

31

Кейдж

Когда приходит сообщение, я стою посреди промерзшего склада в Нижнем Ист-Сайде, и меня окружают девятнадцать вооруженных и очень опасных преступников.

Надеюсь, это моя девочка. Сегодня мне нужно хоть что-то хорошее.

Не обращая внимания на телефон, звонящий в кармане пальто, я продолжаю:

– Немедленно всё закрыть. Ничего никуда не проходит, если не наше. Порты, границы, вылеты и прилеты, все грузы, откуда угодно и куда угодно. Я хочу, чтобы они почувствовали давление. Когда денежный поток иссякнет, они с большей охотой задумаются о следующей встрече. А потом – да будет кровь. Сообщите своим капитанам и солдатам, что мы на войне. Законы мирного времени больше не действуют.

Я смотрю по очереди на каждого человека в круге. Все они – смертоносны. Все они – преданны. Все они готовы убить или погибнуть в зависимости от моего слова.

Хотя приказы отдает Макс, именно я их озвучиваю. Длань и голос короля, правитель в отсутствие правителя. И я правлю жесткой рукой.

– То, что случилось на Рождество, – это сигнал. Наше партнерство с другими семьями было слишком удобным. Это позволило им усилиться. Время напомнить им, кто мы такие и почему мы главные.

Я обращаю свой взгляд на человека напротив. Это дородный здоровяк с бритой головой и шрамом от левой брови до челюсти. Глава чикагской семьи. Его верность абсолютна, а жестокость – врожденное свойство.

– Павел, на твоем направлении скоро будет большой груз со скотом от Азифа. Позаботься, чтобы он не прибыл.

Он кивает, и ему не нужно объяснять, что в каждой перехваченной корове Азифа будет по сотне фунтов кокаина, тщательно упакованных во внутренностях.

Я поворачиваюсь еще к одному члену круга, с длинной бородой, безумными глазами и выцветшими зубами. Его настоящее имя Олег, но все зовут его Каннибалом за любовь к разламыванию грудных клеток убитых людей и последующей дегустации их окровавленных сердец.

Его так зовут за глаза, разумеется. Дураков тут нет.

– Олег, контейнеры Жу прибывают в Майами завтра вечером. Полиция должна оказаться там первой.

– Я бы хотел оставить себе одну девочку.

Пара человек в круге обмениваются взглядами, но я продолжаю смотреть в ухмыляющееся лицо Олега.

– Нет. Мы не трогаем сопутствующий товар.

– Павлу можно брать порошки! А что мне достается?

– Способность дышать. Не подчинишься – потеряешь и это.

Он оскаливается и шипит. Но я знаю, что Олег хочет остаться главой семьи в Майами больше, чем похищенную девочку из контейнеров, так что все будет в порядке. Я продолжаю.

– Иван, Родригез переправляет дюжину из Мехико через аэропорт Лос-Анджелеса. Подробности расскажу позже. Бери их, как только пройдут таможенный досмотр.

– А после извлечения товара?

Он хочет знать, что делать с телами.

– Позаботься, чтобы Родригез увидел своих мертвых курьеров в вечерних новостях.

Все посмеиваются. Их радует не только перспектива взбесить самодовольного главаря картеля Синалоа, но еще и увидеть гротескное зрелище, которое Иван устроит из мертвых тел. Он славится своей креативностью, и за это его уважают.

– Александр.

– Да, босс?

Я замолкаю, пораженный таким обращением.

Все остальные тоже удивлены и теперь переминаются с ноги на ногу, поглядывая друг на друга в ожидании моей реакции.

Но выбора у меня нет. До тех пор пока Максим жив, босс – он и только он. Я подам четкий сигнал, что больше не верен Максу и намерен претендовать на его трон, если сейчас не обращу внимания на ошибку Александра.

Но действительно ли он ошибся? Может, это проверка. И, скорее всего, проверку совершает кто-то гораздо умнее Александра.

Остановив на нем взгляд, убийственно тихим голосом я произношу:

– На колени.

Он не колеблется ни секунды.

В своем шелковом костюме за пять тысяч долларов, изготовленных вручную кожаных ботинках, пальто из шерсти, состриженной с детенышей тибетских антилоп, он молча опускается на холодный цементный пол склада.

А затем ждет, как и все остальные. Поднимающийся у него изо рта пар белеет в морозном ночном воздухе.

– Выверни карманы.

Он сглатывает. Лезет в карманы своего пальто и достает телефон и плотную пачку сложенных стодолларовых купюр. Он бросает их на пол, потом роется в карманах пиджака. Вскоре пистолет, складной нож, шариковая ручка и небольшая расческа оказываются на полу вместе с деньгами.

В последнюю очередь он достает плоскогубцы и уже собирается бросить их в общую кучу, когда я говорю:

– Стоп.

Александр замирает, бросает на меня короткий взгляд… Я вижу в его глазах страх, но еще и решимость. Он уже знает, что я прикажу сделать.

– Один из передних. И