Ее кровь, его тьма - Лира Алая Страница 7

Она резко повернулась к нему, в её глазах вспыхнула боль, злость и что-то ещё — вызов.

— Да, я в отчаянии. Доволен?

Она опустила глаза на свои руки, стараясь отвлечься, и вдруг поймала себя на мысли, от которой самой стало неловко. Всё, что произошло между ними за эти дни — кровь, близость, его прикосновения, даже её собственный стыд и желание — и при этом…

Она не знала, как его зовут.

Абсурдность этого открытия кольнула так остро, что она выдохнула сквозь дрожащие губы:

Он медленно повернул голову. В уголках его губ скользнула тень усмешки.

— Разве это не естественно? — Верна нахмурилась, стараясь не отводить взгляда. — Я должна знать, как тебя звать.

Тишина повисла на долгий миг, и ей показалось, что он нарочно затягивает паузу, чтобы испытать её терпение. Наконец он произнёс низко, спокойно, будто само имя было весомым приговором:

Верна едва слышно повторила про себя, будто пробуя на вкус. Имя показалось чужим и родным одновременно, слишком сильным для того, чтобы просто забыть.

Она подняла глаза.

Он кивнул едва заметно, будто запоминая. Но в его взгляде блеснула насмешка.

Её дыхание сбилось. Она хотела возразить, но слова так и не сорвались. Его имя жгло изнутри, и она поняла, что отныне оно навсегда будет связано с её судьбой.

Михаэль.

Глава 4

Они ещё долго ехали, и всё это время Верна остро ощущала его взгляд, словно он касался кожи, прожигал изнутри. Михаэль смотрел на неё открыто, не скрываясь, и от этого ей становилось неуютно и горячо одновременно. Она старалась отстраниться, словно не замечать, отворачивала голову, будто увлечена пейзажами за окном. Но от взгляда, как и от мысли о нём, невозможно было убежать.

Вместо этого Верна вновь и вновь возвращалась мыслями к тому, что собиралась сказать ему вечером. К просьбе, которая могла изменить всё. Она понимала: его взгляд на жизнь жесток, но в нём есть логика. Сила и власть — вот что правит этим миром. Она видела множество примеров, как люди, особенно богатые и властные, жили именно по этим законам. Но ведь были и другие… пусть их немного, но среди сильных встречались те, кто ставил честь и достоинство выше всего. И никто не мешал им оставаться богатыми.

Карета наконец остановилась у ворот её родового поместья. Тишина встретила их — никто не вышел навстречу. Это было неудивительно: Веста уехала тайно, не желая привлекать внимания. Слуги не знали о её планах.

Теперь в доме оставалось всего трое. Марта — кухарка, которая вела хозяйство и знала каждый уголок этого дома. Старый дворецкий Боб, преданный до последней капли крови, и садовник Мартин, мастер на все руки, служивший им верой и правдой больше пятнадцати лет. Этих людей она знала с детства и не сомневалась в их верности. После смерти отца остальных она отпустила: держать рядом тех, кого не могла проверить, казалось слишком опасным.

И теперь, если уж привести сюда вампира, то нужно быть осторожной. Она понимала риск. Вампиры уже полтора века как покровительствовали правителям и знати. Когда-то их боялись, на них охотились, но с распуском Гильдии Охотников и легализацией поставок крови мир изменился. Люди предпочли платить меньшую цену за спокойствие, чем жить в постоянном страхе.

Её мысли вернулись к цифрам: раньше в королевстве бесследно исчезало до двух тысяч человек в год, и чаще всего за этим стояли вампиры. Теперь — не больше двух сотен. Жертвы были, но договор оберегал обе стороны. Люди дорожили безопасностью, а вампиры — стабильностью. Но всё же отношение к ним оставалось настороженным. Никто по-настоящему не жаловал их.

И Верна не знала, как отнесутся жители её поселения, если узнают, кого она привела. Поэтому решила: скажет правду только Марте, Бобу и Мартину. Остальным знать не обязательно.

Что попросить? И какую цену придётся заплатить?— снова и снова крутились мысли в её голове. Она уже приняла решение: даже если Михаэль заберёт её жизнь в обмен на спасение целого поселения, это будет достойная жертва. Не из мученичества, не из желания играть роль жертвы, а потому что в её жилах текла кровь упрямцев. Тех, кто дорожил честью и принципами больше, чем собственной судьбой.

Карета замерла, и они вышли. Их никто не встретил. Михаэль отпустил повозку, и они вместе направились к дому.

После долгой дороги Верне хотелось только одного: переодеться и наконец погрузиться в горячую ванну с цветочной водой. Мысль об этом обожгла память — и вместе с ароматом роз, воображаемым паром и теплом снова всплыли картины прошлой ночи. Она поняла: как прежде уже не будет. Куда бы она ни пошла, рядом будет этот мужчина. Его шаг, его тень, его взгляд.

Волнение усилилось. Сердце стучало так громко, что отдавалось в висках. Она даже остановилась, стараясь перевести дыхание.

Михаэль сразу заметил, что она отстала. Подошёл к ней, и его ладони легко обхватили её лицо, заставляя поднять глаза.

— Да у вас аритмия, голубка, — произнёс он насмешливо. В его голосе звенела лёгкая издёвка, но глаза и улыбка… Господи, как же он был красив в этот момент. И это сводило её с ума сильнее любого яда.

— Яд будет требовать близости, подчинения, — тихо добавил он. — Потерпи немного. Пока мы не останемся одни.

Она не сопротивлялась. Понимала каждое слово. В её венах действительно разливался яд, отзываясь томительным жаром. Хотелось одного — скорее сократить это расстояние, что отделяет их от близости.

Но вместе с этим поднималось возмущение. Её лишали свободы. Лишали права выбора. И всё же горькая мысль, что она сама впустила его в свою жизнь, немного расслабила. В конце концов, это было её решение. И сейчас она позволила себе одно — просто чувствовать.

Дом встретил их тишиной.

— Поднимайся на второй этаж, направо, самая последняя дверь. Я пока предупрежу о прибытии и дам кое-какие распоряжения, — сказал она спокойно и ушла, не дожидаясь его ответа.

Верна нашла Марту, велела приготовить горячую ванну и ужин. Объяснила, что всё расскажет завтра, и попросила, чтобы её не беспокоили.

А потом — направилась к Михаэлю.

С каждой минутой, с каждым шагом,