Ее кровь, его тьма - Лира Алая

Алая Лира

Ее кровь, его тьма

Глава 1. Договор

Она шла одна. В руках — факел, пламя которого дрожало, словно боялось пути впереди. На плечах — тёмная шаль, не способная согреть. Но остановиться она не могла.

Отец умирал. Жениха, за которого её собирались выдать, убили — хладнокровно, будто он был пешкой в чужой игре. Союзники клана разбежались, враги смыкали кольцо. Всё рушилось. У Верны не осталось ничего, кроме отчаяния и последней надежды.

С детства ей рассказывали предание рода о том, кто спал в этих землях. О хищнике, страшнее любой армии. О том, кто некогда был последователем величайшего вампира в истории. Говорили, он пил кровь царей и богачей, взглядом сводил людей с ума. Но однажды отказался от власти и жажды. Сам похоронил себя, чтобы больше никогда не проснуться.

Для одних он был сказкой, для других — символом гордыни. Для неё — последним шансом.

Ворота замка стояли распахнутыми, ржавые петли скрипели на ветру. Двор зарос сухими травами, окна зияли пустотой. Здесь когда-то звучали пиры, играла музыка, гремели войны. Теперь остались лишь руины, которые сама ночь сторожила от живых.

Она пересекла порог. Воздух внутри был тяжёлым, влажным, пропитанным временем. Пыль висела, как тени прошлого.

— Это безумие… — прошептала она. Голос прозвучал слишком громко, и ей стало страшно от самого себя.

Она двигалась по коридорам медленно, вслушиваясь в каждый звук. Каменные своды глотали шаги, но казалось, кто-то идёт за ней. Отблески факела выхватывали из тьмы ржавые доспехи, оборванные гобелены, потемневшие картины. Лики забытых предков смотрели на неё с укором:«Ты пришла туда, куда никто не смел».

Перед глазами встал отец, лежащий на постели. Его голос, слабый, но твёрдый:

— Твоя кровь — наша сила. Не дай ей пропасть. Клан может исчезнуть, Верна. Наше спасение — в договоре, заключённом моим пра-прадедом с этим существом. Он поклялся, он в долгу перед нами. Но за триста лет он убил каждого, кто приближался к его склепу. Я боюсь за тебя, дочь. Прости, что не могу защитить.

Слёзы стояли в его глазах. Ей тогда казалось — это безумие. Но теперь, ступая по этим коридорам, она знала: выбора нет.

Впереди открылся главный зал. Колонны уходили во мрак. Сквозь дыры в потолке падали струи лунного света. В центре возвышался саркофаг — каменный, тёмный, покрытый символами, чьё значение давно забыто. Его бока украшали сцены битв и жертвоприношений, истёртые временем.

Верна приблизилась. Колени дрожали, сердце било в груди, как в клетке. Она обхватила крышку обеими руками и толкнула. Камень заскрежетал. Тяжесть была невыносимой — руки дрожали, дыхание сбивалось, но она упёрлась изо всех сил. Медленно, рывками крышка подалась, и внутри открылся покой.

Он лежал там. Красивый и страшный, словно статуя из мрамора. Лицо безупречно, губы сомкнуты, черты застыли в вечном сне. Но в этой неподвижности чувствовалась угроза — спящий хищник.

Верна достала кинжал. Лезвие блеснуло в свете факела. Она резанула ладонь, кровь потекла алым ручьём. Дрожащими пальцами приоткрыла его губы и позволила каплям стекать внутрь.

Сначала — тишина. Лишь холод сковывал воздух. Она уже думала, что легенда — ложь. Но потом его грудь дрогнула.

Глаза распахнулись. Чёрные, бездонные, полные ярости и голода.

Он вдохнул — рывком, будто мир насильно втолкнул в него жизнь. В то же мгновение пальцы сомкнулись на её горле. Сталь его хватки прижала её к стене, так что воздух вышибло из лёгких. Факел упал, и тени метнулись по залу.

Она захрипела, в глазах заплясали искры.

Он замер, но не отпустил. Его лицо исказила мука, тело напряглось, будто невидимая сила сдерживала его. Вены проступили на висках, челюсти стиснулись. Он боролся — с ней или с собой.

Верна, хватая ртом воздух, выкрикнула хрипло:

Он смотрел на неё, и в его взгляде не было ни желания, ни благодарности. Только холодное отвращение. Медленно, с явным усилием, его пальцы разжались. Она рухнула на каменный пол, кашляя и хватая воздух.

Он стоял над ней. Сильный, величественный, страшный. Тьма будто стекала по нему, подчёркивая каждое движение.

— Договор… — его голос был низким, глухим, словно пробивался сквозь толщу веков. — Ты осмелилась разбудить меня ради этого?

Верна подняла на него глаза, в которых стоял страх и отчаяние.

Его губы изогнулись в слабой, едва заметной усмешке — не от удовольствия, а от презрения.

И всё же он не убил её.

Каменная плита соскользнула окончательно. Он поднялся из саркофага так плавно и стремительно, что Верна не успела осознать, как оказался рядом. Его тень легла на неё тяжёлым покрывалом.

Каждый его шаг звучал в тишине, как приговор. Она отступала, пока холодная стена не коснулась её спины.

— Ты дрожишь, — его голос был низким, глухим, будто сквозь толщу веков. — И правильно делаешь. Тебе следовало бы бояться сильнее.

Он приблизился ещё. Она чувствовала запах камня, пыли… и чего-то иного — металлического, медного, как вкус крови на языке.

— Ты разбудила меня, — продолжил он, заглядывая в её глаза так близко, что ей стало трудно дышать. — Чтобы решить очередной человеческий конфликт? Это смешно. Жалко. Эгоистично.

Его усмешка была холодной, как клинок.

— Я лёг сюда, чтобы больше никогда не проснуться. Мне тоже нечего терять. Ты не понимаешь, глупая девчонка? Я устал. Войны, интриги, жадные руки, тянущиеся к власти. Люди никогда не меняются. Алчные. Подлые. Бесполезные.

Он наклонился ближе, и его шёпот скользнул вдоль её щеки, холодный, как лезвие:

— Скажи… какой сейчас год?

— 1***, — выдохнула Верна, не сводя с него взгляда.

Его глаза сверкнули чёрным огнём.

— Триста лет, — произнёс он медленно, словно пробуя слова на вкус. — И за триста лет — ничего не изменилось. Те же войны. Та же жадность. Те же люди, готовые продать кровь и душу ради власти.

Его пальцы скользнули по её щеке, но не нежно — как у охотника, проверяющего добычу.

— Ты надеялась, что я стану твоим оружием? — он усмехнулся. — Ты глупая? Или просто отчаявшаяся?

Сердце Верны билось