Большая уборка - Вера Волховец Страница 53

— Копейка рубль бережет, не слышал?

— У нас говорят “медянка хоронит злотый”.

— А, не важно, — я отмахнулась в ту секунду, — просто не надо так на меня смотреть. И все.

 Дело происходило на кухне, мы прервались на бутерброды, потому что до приготовления еды руки так ни у кого и не дошли. Я пока не спрашивала, почему вампир так спокойно хомячил бутерброды с ветчиной, и не будет ли у него от этого болеть живот.

Ему видней, что жрать, в конце концов. Сколько он в этой тушке живет? Лет триста?

— Семьдесят два, Марьяна, — Джулиан снова ответил на незаданный мной вопрос. — Почему не надо на тебя смотреть? Вообще не надо? Это твое уточнение по моей клятве?

Вот ведь въедливый паршивец. Издевается он, что ли, надо мной?

Ну точно издевается. Еще и смотрит на меня так… Ехидно. А нефиг на меня смотреть, я почти в три раза тебя младше, ты древен как египетский фараон, и даже хуже.

— Все, что я заработала — все мое, — осклабилась я, — тебе в моем доме кроме аракшаса ничего не полагается.

— Я и не претендовал, — он еще и фыркнул. Ну, понятно. Конечно, для него-то мои деньги—  копейки. Он, поди, и племяннице на конфетки больше дает.

Раздражение возникло как-то резко, и я даже вышла на улицу, чтобы хоть некоторое время не видеть физиономию этого вечно презрительного упыря.

Големы уже вьючили друг на дружку новую партию узлов с хламом, готовясь к новому заходу. Мы этих узлов во двор уже целую кучу натаскали. Очередную.

О, а вот и ножка табуретки выпала, надо поднять, нефиг тут на моем газоне валяться.

К ножке табуретки подскочила носящаяся по двору Вафля — когда я узнала, что мой фамилиар не сможет без моего разрешения покинуть магических границ дома, я спокойно выпустила её гулять. Дальше кухни мы её не пускали — я боялась за сохранность лапок, да и за то, что наглотается моя радость какой-нибудь гадости, разбирайся потом, есть ли в Велоре пристойная магическая ветеринария.

— Что? — я удивилась, заметив, что дракошка как завороженная таращится на ножку табуретки в моих руках, которую можно было использовать в качестве дубинки, при желании. — Хочешь поиграть? Бросить?

Вафля подобострастно заскулила всеми тремя головками и заерзала хвостатым задом по траве. Что еще за собачьи повадки?

— Ну, окей, давай, неси, — я швырнула палку, но в основном высоко, а не далеко — не хотела, чтобы, не дай бог, палка улетела за забор.

ПЫФ!

Да, как-то так оно и прозвучало.

Вафля, оказывается, хотела, не принести мне палку, а плюнуть в неё плотным сгустком оранжевого огня. Я не успела напугаться, что огонь упадет на чертову кучу листьев, до которой у меня еще не дошли руки. Была себе палка в воздухе, а на землю упала она горячим пеплом.

— Какая ты у меня горячая девочка, — улыбнулась я и присела, чтобы приласкать дракошку. Руки к ней тянулись сами по себе. Тискала бы и тискала, если бы не было необходимости работать, в ритме вальса, ощущая, как быстро утекает сквозь пальцы мое время.

Четыре часа. А куча будто и вовсе не уменьшилась. Сколько времени мне нужно терпеть Джулиана в моем доме, да еще и в комплекте со всем этим его снобизмом?

Если так пойдет и дальше, то не видать мне возможности уронить тяжелую, кованую люстру, что висит в холле, на его голову? Переживет меня, паразит.

— Ну, а ты подготовься и организуй мою смерть напоследок. В последний день, последним словом. Это будет чрезвычайно эффектной местью.

Вампир звучал спокойно. А нашелся — вообще за моей спиной, на невысоком кухонном крылечке. Уселся себе на ступенечке с чашкой чая, морду лица солнышку подставил.

— Ты по законам жанра вообще должен сгореть от солнечного света, — буркнула я, посвящая все свое внимание Вафле и чувствительному месту между её крылышками. Дракошка умилительно выгибалась, жмурила все шесть глазок и била хвостиком от удовольствия.

— Так просто ты от меня не избавишься, Марьяна, — Джулиан ехидно хмыкнул, отпивая глоток из своей чашки, — это упыри шарахаются по ночам. Те, на ком лежит проклятие неоплаченной крови. Честный вампир, рожденный под благословением аракшаса солнечного света не боится.

Интересно, как это — проклятие неоплаченной крови. И чем же за неё платят, интересно?

— Магией, — невозмутимо пояснил Джулиан, — если вампир использует человеческую кровь для поддержания жизни или для того, чтобы расширить свои возможности — он делится с человеком магией. Своей. Платит. Обычно это всех устраивает, хотя это исключительный случай, мы предпочитаем не брать таких долгов. Вот только если ты выпил слишком много крови, замахнулся на слишком многое и твой донор погиб — ты оказываешься проклят и становишься зависим от крови. Ну, и благословения аракшаса тут же лишаешься.

— Ты когда-нибудь прекратишь это делать? — поинтересовалась я, подхватывая Вафлю под пузо и отгораживаясь ею от Джулиана. Имелось в виду, конечно, посовушничество вампира в мои мысли.

— Когда ты прямо мне запретишь это делать на твоей земле, — безмятежно отмахнулся Джулиан и сделал глоток из принесенной с собой чашки чая, — Марьяна, ты обиделась?

— Слушай, что тебе добавили в чай? — я озадачилась самой степенью постановки вопроса настолько крепко, что даже самой захотелось проверить. — Ты серьезно у меня это спрашиваешь?

— Серьезно, — он смотрел на меня не мигая.

На что я могла обидеться? На то, что он косо посмотрел на мою мелочевку? Да боже мой, как будто я не понимаю, что даже те пять злотых, что я поимела с него на штраф — сущая ерунда, по его меркам. Просто не надо мне это подчеркивать, я и так переживаю, что послезавтра мне не на что будет покупать хлеб. Эх, и почему я не попала в деревню? Там хоть грядку вскопать можно и корову подоить.

— Иди ты в болотную топь, к кикиморам, Джулиан, — с чувством посоветовала я, сводя к минимуму все необходимые объяснения. Кстати, о штрафе. Надо бы его оплатить уже. Из кошелечка я пока что отсчитывала только по несколько серебряных монеток — на еду.

— Мне к кикиморам собираться прямо сейчас? —