Большая уборка - Вера Волховец Страница 54

— Нет, прямо сейчас у тебя обеденный перерыв окончен, труба зовет.

Труба звала и меня. Покуда ничего из этого дома нельзя было вынести без участия моей руки…

— Ты знаешь, главе клана детей Аррашес не престало возиться на кухне, — вдруг произнес Джулиан, постукивая длинными пальцами по колену, — мне все об этом говорили, отец даже угрожал лишить меня содержания, если я отправлюсь на обучение этому “искусству для простолюдинов”. И лишил. Думал, что я откажусь от этой неподходящей для ди Венцера цели. Я не отказался. И пять лет жил только на стипендию и те крохи, что мне платили как подмастерью на эльфийской кухне.

— И все-таки, что у тебя в чае? — я остановилась на ступеньке, наклонилась к оставленной чашке Джулиана. — К чему такие откровения вдруг?

— К тому, что я понимаю, что такое отсутствие денег, Марьяна, — вдруг произнес Джулиан, отставляя чашку, — и я тебя не осуждал. Просто припомнил, как так же гонялся за всякой медянкой.

Нет, точно надо спросить у Триша, чем он там травит вампира тишком, может, и мне нальют? Торкает-то с него вон как хорошо, сидит себе вампир на моем крылечке, умиротворенный весь такой…

Хотя, нужно сказать, эта минутка откровений мне понравилась…

И информацию он мне сообщил интересную. Про это их проклятие и…

А Питер сказал, что недалеко отсюда нашли выпитую до смерти ведьму.

Только по замершему, вытянувшемуся лицу Джулиана, я поняла — подумала я об этом зря. Тем более, что Питер так исхитрялся, чтобы эту тайну от вампира сохранить…

— Я должен уйти сейчас, — вампир резко встал на ноги, — я не хотел уходить из этого дома до конца розысков аракшаса, но, к сожалению, обстоятельства…

— Ты же не собираешься идти трясти Питера на предмет подробностей? — подозрительно поинтересовалась я. Нет, все-таки телепатию в пределах моих границ вампиру стоит запретить.

— Нет, — вампир резко дернул подбородком, хотя, нужно сказать, побледнел он так сильно — действительно походил на живого мертвеца, — я клянусь тебе, что никто от меня ничего не узнает. Но это… Это слишком многое меняет, Марьяна. Он не мог…

— Он? — я вскинулась как кобра, пытаясь понять, почему Джулиан так резко замолчал, и его взгляд замирает, глядя в одну точку. Так обычно люди пытаются поверить в то, во что верить совершенно не хочется.

— Я должен уйти, — тихо повторил Джулиан, снова обращая свой взгляд ко мне, — я надеюсь, ты разрешишь мне снова войти в твой дом завтра, Марьяна. Клятву я, разумеется, повторю.

— Угу, и включишь в неё свою телепатию…

— Как угодно.

Судя по рассеянному тону, мне стоило попросить чего-то поинтереснее. например, обязательство работать строго топлесс — Джулиан бы согласился и на это.

И все-таки он халтурщик. На полдня его хватило.

— Марьяна! — он окликнул меня от ворот, я даже подумала, что его оскорбили мои последние мыслишки. Физиономию я скроила самую что ни на есть невинную.

— А?

— Не выходи сегодня вечером одна на улицу, — мрачно попросил Джулиан, крепко стискивая в пальцах длинный стальной прут.

— Почему? — озадачилась я.

— Пожалуйста, — вампир произнес уж совсем неожиданное для него слово, которое вообще мне ничего не прояснило, и торопливым шагом двинул с моей земли.

Дожили. И что вообще взбрело ему в голову?

26. Глава о том, что дурная голова ногам покою не даст. И не мечтайте!

— Хозяйка, хозяйка, принимайте! — я обернулась и охнула, оценив, что Прошка, низенький и, казалось бы, безобидный, поднял над своей головой огромный деревянный стол и бодрячком дотащил до двери.

Подпрыгивал домовой у самого порога, нетерпеливо ожидая, когда я выполню необходимое для выноса вещей из дома прикосновение.

Я прихватила стол за ножку и перешла за порог. Прошка пихнул дальше, а здесь уже сильные руки голема перехватили стол, освобождая от него домового.

Прошка деловито подпрыгнул и метнулся к облупленному и зашорканному, заляпанному черной смолой комоду.

Сама я вытаскивала только то, что могла поднять или отломать сама, но и этого хватило. Если бы дело было в нашем мире — я могла бы, наверное, построить самую высокую башню из колченогих страшных стульев и страшных табуретов.

Ох, леди Улия, мне б ваше здоровье, у меня что-то после этих тасканий даже до двери начала ныть поясница.

Кучу складывали за домом. Что с ней делать, у меня были очень смутные идеи, по крайней мере в части обеспечения безопасности. Пригодного для сожжения хлама у меня оказалось неожиданно много, я вытащила далеко не все, разгребая подход к нашей “малахитовой горе” в недрах которой таился ди Венцеровский аракшас.

— Магесса ди Бухе, вы решили следовать новым тенденциям современных чародеев и поселиться под открытым небом, ближе к природе?

Ехидный голос моего соседа застал меня критически созерцающей кучу деревянной мебели, которую исполнительно таскали мои големы.

Я обернулась и уставилась на бесстыжего анимага, что снисходительно взирал на меня со своего излюбленного балкончика. И чай опять пил. С пироженкой.

Нет, определенно Питер Кравиц был из тех наглых люд… анимагов, которые любили любоваться, как другие люди работают.

— Нет, что вы, магистр,— очаровательно улыбнулась я, — хочу причаститься к старинной забаве нашего мира, сожжению колдуна. Не могу определиться с кандидатурой последнего. Вы как, не желаете погреть косточки, господин Кравиц?

— Только если в качестве зрителя, — усмехнулся Питер, — а где ваш упырь, магесса? Вы уже успели вбить ему осиновый кол в сердце и прикопали под ближайшей яблонькой? Или этот костер — его погребальный? Тогда, позвольте, я принесу вам огонька.

Питер, рисуясь, щелкнул пальцами, и маленький огонек завис над его голой ладонью. О! Вот кто мне поможет! Как всегда!

— Может быть, вы мне подскажете, магистр, существуют ли магические способы удержать огонь в рамках одного определенного пространства? Желательно, чтобы зола не разлеталась и чтоб газон не пострадал.

Может быть, кто-то скажет, что моя наглость не знает границ. С другой стороны, я лично уверена: наглость — это второе счастье, и третье, и первое на десерт.

Почему-то с Питером получалось без церемоний. У него я могла спокойно попросить в долг, стрельнуть чая, книжку, попользоваться им как магическим справочником. Боже, и ведь он мне не отказывал. По крайней мере