Большая уборка - Вера Волховец Страница 52

— Упырь — он и в Африке упырь, как бы он ни прикидывался приличным вампиром, — как можно громче подумала я, наслаждаясь сухо поджатыми губами моего противника по пикировкам.

Джулиан подслушивал мои мысли. Почему-то это ему удавалось, по всей видимости — формулировки у клятвы надо было все-таки делать четче, и подобное не считалось за "вред". Я это заметила уже больше часа, да и Джулиан не скрывал, неоднократно отвечая на те мои вопросы, что я глубокомысленно обдумывала. Я учла и теперь нарочно думала, так четко формулируя свои мысли, чтоб он там все разобрал. От моих “упырей” глава клана ди Венцер был уже бледно-зелененький. А нечего уши в моих мыслях греть! Развели, блин, телепатов! Придраться ему не к чему, вслух я ничего не сказала.

— Это жемчуг, а не бриллианты, — нудно уточнила я, возвращаясь к вопросу “все бабы одинаковы”, подцепив пальцами кончик подола и отпуская его — на пальцах осталась сероватая пыль, — ты что, не видишь, оно же красивое!

— Было!

Я печально вздохнула за упокой платью. Было, да. Тонкий фатин, некогда белый, даже не пожелтел — истлел до серого цвета, был весь запачкан какими-то черными жирными пятнами. Подол у этого явно свадебного платья был искромсан в лохмотья, будто за невестой гналась свора бешеных собак, а обитательнице платья очень-очень хотелось жить. И я не могла поручиться, что несчастная выжила.

— Интересно, это не историческая реликвия? — протянула я, придирчиво изучая этот дивный артефакт. — Вдруг именно в этом платье сбежала из дому эта ваша, как там нынешнюю королеву зовут?

— Эмира Мерлианская, — судя по тону, Джулиан, доведенный до ручки моей болтовней, уже мечтал о свидании со мной — в полночь на кладбище, у свежевыкопанной могилы, и даже согласен был принести с собой не только цветочки, но и лопату.

— Вот-вот, она, — я присела на первое попавшееся ведро, потому что стульев вблизи не нашлось, а ноги уже не то что гудели — выли мне о том, что в скором времени мне придется обходиться как-то без их помощи, — юная принцесса Эмира Мерлианская категорически не хочет замуж. Но боже мой, Варосс в опасности, враги надвигаются с севера. И с юга. С запада тоже надвигаются.

— Какие враги? — Джулиан, этот неблагодарный зритель, которого пустили на мой бенефис и даже не взяли за это денег, решил испортить мне мой вдохновенный монолог и влезть со своими уточнениями.

— Зловредные!

Моего убийственного взгляда хватило бы, чтобы заткнуть трех болтающих в коридоре офиса бабок, заставить отшатнуться бегущую вперед собаку, а Джулиан ди Венцер даже не моргнул лишний раз. Свинья он все-таки.

— Так вот, — продолжала я, не желая останавливать реку своего бесконечного вдохновения, — замужества не избежать. Оно необходимо для спасения королевства! Юная Эмира бежит из-под венца. Вы ведь тут венчаетесь?

Ну, слава богу, упырь просто кивнул, покусывая щеку изнутри. Не совсем безнадежен.

— Ага, — я припоминаю, на чем законила, — чтобы сбежать из-под венца, Эмира поджигает храм, в котором её должны венчать.

— Собор Святой Немирес, в котором венчаются королевские особы, не сожжешь, она — покровительница огня.

Когда-нибудь я его убью. Буквально грежу этой счастливой секундой.

Вот откопаю его аракшас, дождусь того, чтобы он снял свое проклятие, и тут же убью. Быстро и мгновенно!

— Поджигает, — повторяю я упрямо, — поджигает и бежит через черный ход. Огонь перекидывается и на её венчальное платье. Голодные волки пущены по ее следам. Бедняжка путается в дымящемся платье и бежит по лесу.

— Бросает платье, бежит по лесу голышом, выбегает к сторожке лесной ведьмы, та возмущается таким непотребством и обращает Эмиру на семь лет в лесную тварь, о виде которой коварно умалчивает наша тайная канцелярия, — совершенно неожиданно Джулиан подхватил мою мысль, — я все верно угадал, Марьяна?

— Почти! — разумеется у меня есть чем дополнить. — Ты забыл, что волки сами сдирали с неё это платье. Зубами.

— И сами отнесли на помойку?

— А нефиг мусорить в лесу всякими тряпками!

Боже, он улыбнулся. Мистер “каменная физиономия” улыбнулся! И не слабо, не просто дернул уголком рта, а действительно позволил себе усмехнуться, хоть и тут же увел от меня в сторону взгляд. Будто вспомнил, с кем тут треплется.

Ну и ладно. Не очень-то я и рассчитывала на любовь и признание.

Шел четвертый час наших с Джулианом совместных розысков. Мы сходили с ума, как могли…

Было темно — увы, в холле не удалось так просто добраться до источников света, как в кухне, обходились тремя лампами, выстроенными по периметру кучи. Хотя что-то с освещением определенно нужно было сделать, но сегодня Джулиан отказался ждать, сказав, что ему и так света достаточно.

Отчасти он был прав. Я подозревала, что если я увижу весь трындец, происходящий в холле дома — у меня упадет все. И трудолюбие мое иссякнет, так и не приступив ни к поискам, ни к работе. Которую никто, увы, за меня делать не собирался.

Разумеется, аракшас не поджидал нас на самом верху мусорной кучи, даже не думал. Нет! Он вероломно скрывался где-то в недрах, намереваясь не даваться нам в руки, ни быстро, ни просто. И разумеется, гора высотой в два моих роста не разгребалась быстро.

Разбирали кто откуда, Джулиан сверху — я снизу. Была у меня коварная идея устроить красавчику мусорный оползень и похоронить его в глубине этой горы, но с этим следовало потерпеть, хотя бы до обнаружения аракшаса.

Трудотерапия шла вампиру на пользу. По крайней мере увлеченный работой он в три раза меньше язвил, и иногда даже отвечал мне убедительно вежливо. Это был прорыв в его воспитании. Что ж, если так пойдет и дальше, к концу этой горы он будет даже весьма сносен. Даже невесте отдавать не стыдно.

Платье нашел Джулиан. Нашел и как юноша, еще не впечатленный разнообразием “ценных вещей” в моем доме, даже предложил мне полюбоваться. Я сие великолепие коварно отжала и поручила Прошке скрутить с расшитого корсажа все жемчужинки. Дальнейшей ступенью в нашем квесте было послать Триша в ателье господина Эрнста и предложить лепрекону снова поработать мне вместо ювелира.

А что? Хороший был жемчуг. Речной, мелкий, уже обработанный для вышивки, с маленькими тоненькими дырочками. Триш мне притащил целую половину злотого за это богатство и