Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс Страница 23

Вы только вообразите себе большой пароход с отверженцами, стоящий у пристани на острове неизлечимых мошенников. Команда вся на местах, готовая во всякую минуту оказать помощь в случае необходимости, а капитан на мостике радушно прощается со своими пассажирами, но не спускает глаз с багажа. Новые граждане этой своего рода свободной республики, каждый с принадлежащими ему вещами, крепко завязанными и запакованными, толпятся на палубе и с интересом вглядываются во все то, что происходит на берегу. В этой толпе немало оживленных лиц с умными и проницательными глазами; если бы мы случайно стояли рядом с капитаном – узнали бы немало двойников наших земных бонз, домовладельцев из элегантных, богатых кварталов Лондона. На пристани нет народа, которого туда, конечно, не пускают, только два или три правительственных чиновника стоят там в ожидании парохода; но за решеткой, отделяющей пристань, видно немало франтоватых людей, ожидающих там новых граждан в расчете на наживу. На громадном здании висит вывеска, обозначающая, что это таможня – население острова вернулось к этому продукту доисторических порядков, а за таможней, по дороге в гору, ярко расписанные стены комфортабельных отелей привлекают взоры публики, сходящей с парохода.

Несколько обедневших обывателей в роли комиссионеров ожидают пассажиров, а у выхода с пристани стоят отельные омнибусы. Тут же ютится и контора для размена денег. Без разменной конторы такой остров, конечно, не мог бы существовать, а небольшой дом с громадной вывеской, на которой нарисована рука с обращенным к морю указательным пальцем, – это контора для получения бесплатных справок. Рядом с ней возвышается красивый купол местного казино и игорного дома. Улица, ведущая к пристани, вся унизана громадными вывесками с объявлениями о разных предприятиях, о торговых и промышленных заведениях. Тут же красуется объявление о публичной лотерее. На большой постройке, напоминающей ангар, висит вывеска, указывающая, что это школа для лиц, не обладающих достаточным коммерческим образованием. Вообще, порт имел бы очень оживленный и многообещающий вид, и хотя высадка новых граждан не носила бы того характера веселого добродушия и шумного праздника, с которым такие высадки производились бы на острове пьяниц, тем не менее вновь прибывшие не ощущали бы ничего трагического. Напротив, они понимали бы, что наконец попали в страну интересных и приятных для них приключений.

Задумка представляется чересчур фантастической, но как же поступать, не прибегая к смертоубийству? Да, надо отделять зерна от плевел, но зачем же мучить. Наши современные тюрьмы – учреждения для истязаний, где каждый преступник изображает мышь, попавшую в когти кошки, роль которой играет закон. Кошка его отпускает на минутку побегать на свободе и затем хватает опять, когда он дошел до положения еще худшего, чем прежде. Эльзасов в мире не осталось. Что касается меня, то я не могу придумать ни одно преступление, кроме безрассудного зачатия или преднамеренной передачи заразной болезни, для которого уныние и ужас, одиночество и позор современной тюрьмы не кажутся возмутительно жестокими. Если хочется зайти так далеко, лучше уж убивайте. Зачем мучить преступников, заставляя их подчиняться особому режиму истязаний, раз вы избавляетесь от них, отделяя их от себя? Нет, Утопия-модерн должна организовать процесс иначе – вот вам остров, устраивайтесь на нем как считаете нужным. Альтернативы, которую я могу придумать, нет.

§ 3

Будет ли утопист свободен от безделья?

Дела, как ни крути, должны кем-то делаться. В своей повседневной жизни человечество поддерживается коллективной работой, и без постоянного усилия как со стороны отдельных лиц, так и со стороны социума в целом оно не будет ни счастливым, ни здоровым. Тунеядство отдельного представителя общества тяжело отзывается как на нем самом, так и на всем мире.

Особый вид тунеядства составляют разные непродуктивные занятия, и возникает вопрос: разрешены ли будут они в Утопии? По-видимому, да, подобно всем остальным свободам – свободе передвижения и свободе жить отдельно от других лиц; и на одинаковых условиях, то есть если средства будут позволять такой вид деятельности.

Последнее условие, опять-таки, может показаться диким читателям, считающим деньги корнем всех зол и привыкшим думать, что Утопия должна обходиться без них. Разумеется, деньги становятся вредоносными тогда и только тогда, когда благодаря дурным законам и плохой экономической организации они легче добываются плохими людьми, чем хорошими.

Столь же безосновательно было бы сказать, что еда – корень всяких болезней, потому что многие люди болеют от чрезмерного и неразумного питания. Здравый экономический идеал состоит в том, чтобы сделать обладание деньгами четким признаком полезности для общества, и чем ближе этот идеал достигается, тем меньше оправдания бедности и тем меньше тягот быть бедным. В варварских анархокультурах почти почетно быть бедным и, бесспорно, добродетельным – подавать милостыню нищему; и даже в более или менее цивилизованных сообществах на Земле так много детей рождаются безнадежными инвалидами, что аскетизм в отношении бедных считается самой подлой из подлых добродетелей. Но в Утопии у каждого будет образование и определенный минимум питания и обучения; каждый будет застрахован от хворей и несчастных случаев; всегда под рукой деятельная организация, поддерживающая равновесие между спросом на рабочие руки и предложением труда, и безденежье будет доказательством несомненной негодности. В Утопии никому не придет в голову не только подавать милостыню, но и просить ее.

Конечно, в Утопии будут устроены простые, но удобные и комфортабельные гостиницы, где жизнь будет оплачиваться по дешевому тарифу, контролируемому государством. Может быть даже, государство будет эти гостиницы содержать за свой счет. Этот тариф будет иметь такое определенное отношение к минимально допустимой заработной плате, что человек, не понесший никаких обязательств по браку или подобным социальными связям, сможет жить в комфорте и приличии на минимальную заработную плату, выплачивая небольшой страховой взнос от болезни, смерти или инвалидности, а также иметь запас на одежду и другие личные расходы. Но он не получит ни крова, ни пищи, кроме как ценой своей свободы, если не сможет зарабатывать деньги.

Но вообразите себе, что человек без денег очутится в округе, где для него не окажется подходящей работы. Вообразите, что предложение труда внезапно и неожиданно сократилось, или что этот человек поссорился с единственным работодателем в данной местности, или что данная работа ему не по душе. Как быть тогда? Несомненно, государство в Утопии, которое желает, чтобы все его подданные были счастливы, пришло бы к нему на помощь. Этот человек обратится в ближайшую почтовую контору, изложит свою проблему внимательному и, что главное, участливому клерку – и (подобное сложно представить на Земле) получит решение.

Во всяком здраво организованном государстве изменения экономических условий в разных частях света будут изучаться с таким же вниманием и подвергаться такому же непрестанному наблюдению, как и изменения метеорологических условий – карта соседних местностей в районе трехсот-четырехсот миль будет висеть на стене почтовой конторы, и там ежедневно будут отмечаться изменения спроса и предложении труда в разных областях. Клерк подведет обратившегося к нему безработного к этой карте, и когда тот решит, в каком месте попытать счастья, клерк запишет его имя, удостоверится в его личности – свобода в Утопии, как мы уже выяснили, будет совмещаться с проверкой личности и повсеместной регистрацией отпечатков больших пальцев, – и выдаст ему билеты на свободный проезд и на свободное проживание в гостиницах по пути к избранному им месту. Там безработный будет искать нового работодателя. Такая свобода перемещения из округов с сокращенным предложением труда в округа с недостатком рабочих рук будет одной из привилегий всех граждан в Утопии.

Но вообразите себе, что ни в одном округе во всем мире не окажется подходящей работы для этого человека – что тогда делать?

Прежде чем это воображать, надо еще раз принять во внимание общие предположения, обязательные, когда создаешь себе Утопию. В Утопии все будут разумны, способны к труду и хорошо воспитанны. Почти все, за исключением клинических идиотов, будут способны к умственному труду – не будет неграмотных и механически исполняющих свою работу, точно дрессированное зверье, людей. Простой рабочий в Утопии будет так же развит, как хорошо образованный человек на Земле в настоящее время – рабочие профсоюзы не будут стеснять его образовательную деятельность, и если он не нашел себя в одном деле, то без ущемлений в правах и финансах сможет подготовить себя к другому.

Но и при таких условиях возможно, что он все-таки