Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс Страница 22

Государство будет стоять в тылу экономической борьбы как резервный работодатель. Эта превосходнейшая идея действительно лежит в основе британского учреждения работных домов, но она перемешана с призрением старых и немощных, налажена далеко не всеместно, да и основана на предположении, что все население статично и локализовано, тогда как оно с каждым годом становится более мобильным и рассредоточенным. Я уж не говорю, что такими «идейными» работными домами часто управляют с большой неохотой, спустя рукава, да и на растущие стандарты комфорта и самоуважения в прогрессивной цивилизации внимания не обращают. «Невольная благотворительность» властей, нередко выливающаяся в конкуренцию за дешевую рабочую силу что в сельской местности, что в Лондоне – вот с чем мы имеем дело.

Но если бы любой гражданин, нуждающийся в деньгах, имел возможность прибегнуть к общественным работам как к праву и трудиться неделю или месяц без ухудшения положения на определенных условиях, то, по-видимому, никто, кроме как жертва какого-то совершенно исключительного и временного несчастного случая, не шел бы работать за плату, которую и «мизерной» стыдно назвать.

Общественные работы, конечно, потребуют физического напряжения, но они не должны быть по сути своей эксплуатационными и подрывающими здоровье трудящегося. Всякому, опять же, должен быть предоставлен выбор подходящей отрасли, чтобы реализовать себя мог как условный работник интеллектуальной сферы, так и «трудовик».

Государственный институт общественных работ успешно разрешает многие вопросы и задачи экономики. Это не благотворительная организация, а общественное учреждение. На случай экономических кризисов она может поставлять товары, не утрачивающие ценности от простаивания на складах – кирпичи, железо, гвозди, шерсть, полотно, бумагу и стекло. Это – вещи первой цивилизованной необходимости, которые, не обедняя казну, дадут верный доход бедствующим обывателям.

Правительство может также прокладывать новые дороги и перестраивать общественные здания до тех пор, пока частные предприниматели не окажутся снова в состоянии взять на себя инициативу в этом отношении. Государство обязано заботиться о своих гражданах – и все без исключения имеют право на эту заботу.

Все жители Утопии являются акционерами в общественных предприятиях и поэтому не нуждаются в благотворителях. Но вместе с тем в Утопии установлено, что гражданин не имеет права иметь детей, пока труд его не будет представлять известную ценность и пока он не уплатит всех своих долгов. Пока мужчина или женщина бездетны – до тех пор государство не заявляет никаких претензий; точно так же и первые их сбережения не облагаются налогом. Государство определяет пенсию всем лицам престарелого возраста. Для одиноких оно учреждает особые дома-пансионы, где старики без забот могут спокойно жить на свои пенсии.

Вследствие такого благоустройства процент слабых людей с каждым поколением уменьшается. Путем достижения минимума страдания и беспорядка достигается максимум устранения непригодного и слабого элемента.

§ 2

Но не одним устранением неспособных, непригодных и безвольных исчерпывается наша задача в Утопии; остаются еще идиоты и безумцы, остаются люди со злой волей, остаются безвольные, которые превращаются в пьяниц, злоупотребляют разными стимуляторами и тому подобное. Наконец, остаются люди, страдающие постыдными и заразными болезнями. Такие люди портят мир и мешают жить остальным. Они могут производить детей, и с большинством из них, по-видимому, нельзя иначе поступать, как только отделяя их от остального населения. Приходится прибегать к своего рода социальной хирургии. Нельзя пользоваться свободой на публичных путях сообщения. Детям нельзя говорить со всеми, с кем они хотели бы. Девушкам и женщинам нельзя свободно выходить во всякое время на улицу, пока той же свободой пользуются люди известного сорта. Кроме того, есть люди, склонные к насилию, не уважающие чужой собственности, воры и обманщики – они тоже, как только их природные свойства подтверждаются известными доказательствами, должны исключаться из свободной жизни благоустроенного мира. Как только становится несомненно доказанным, что известный индивидуум одержим преступностью или безумием, или заразной болезнью, как только преступление повторяется, положим, в третий раз, или проступок, заключающийся в пьянстве и неблаговидном поведении, повторяется, скажем, в седьмой раз, такой индивидуум должен быть отлучен от сношения с другими свободными людьми.

Опасность во всех случаях кроется в том, что исполнение этих мер может попасть в руки несообразительных, бессердечных или жестоких администраторов. Но так как происходит все в Утопии, загодя предположим существование наилучшего наиспособнейшего правительства, милостивого, рассудительного – но в то же время решительного и сильного.

Несомненно, для всех провинившихся впервые и для всех нарушителей закона моложе двадцати пяти лет в Утопии-модерн будут изобретены меры предупредительные, в некотором смысле врачебные. Для детей и юношества будут учреждены школы и коллегии, выстроенные в красивых, здоровых местностях, где будет меньше свободы и больше дисциплины, чем в обыкновенных школах и коллегиях для свободных детей. Места обучения должны быть отдаленными и уединенными. Доступ туда свободным людям будет воспрещен, дабы никакого соблазна не доходило туда, где будут воспитываться предрасположенные к пороку девушки и юноши.

По истечении отведенного срока воспитанники и воспитанницы этих школ будут возвращаться в общество. Но что же делать с остальными, с порочными и болезненными людьми старше двадцатипятилетнего возраста, с рецидивистами? Как будут с ними поступать в благоустроенной Утопии? Наш мир – мир мстительный, но государство в Утопии будет располагать той силой, которая необходима для применения милости. Преступник будет спокойно удаляться из среды остальных людей. При этом удалении не будет ни барабанного боя, ни срывания эполет, ни плевков в лицо. Удаление будет сопровождаться гласностью лишь в такой степени, в какой это необходимо для предупреждения возможной несправедливости.

Конечно, не будет никаких казней, никаких пыток. Видимо, в Утопии будут усыплять мутантов – только что родившихся младенцев с зародышами опасных для общества болезней, с неправильным развитием, с чудовищными отклонениями от нормального типа. Заботу обо всех остальных государство примет на себя, равно как и ответственность за их существование. Может быть, в природе нет справедливости, но для всякого благоустроенного общества идея справедливости должна быть священна. Жизни, которым государство дозволило начаться, не должны быть оборваны смертью из-за отдельных лиц, чью халатность государство никак не могло предусмотреть, которых не предупредило соответственным воспитанием. Преступность – мерило государственного падения, всякое преступление является преступлением общества в конечном счете. Но даже за убийство в Утопии не будут казнить.

Я сомневаюсь даже, будут ли в Утопии тюрьмы. Нет людей достаточно разумных, добросердечных и дешево оплачиваемых, для того, чтобы обслуживать тюрьмы так, как они должны обслуживаться. Разве что изберут какие-нибудь острова, лежащие в стороне от обычных морских путей, и на эти острова государство будет ссылать своих отверженцев. Из последних многие, вероятно, будут довольны своим уходом из мира педантов.

Разумеется, государство оградит себя от рождения детей этими ссыльными. Это должно быть первым условием ссылки. Может быть, придется даже превратить эти острова в своего рода монастыри, мужские и женские, но, с другой стороны, если судить по литературе касательно данного предмета, недостаточно проверенной критикой, можно обойтись и без разделения полов.

Наблюдать за этими островами будут крейсирующие вдоль побережья суда. Постройка судов на них будет воспрещена – и берега, видимо, придется-таки охранять вооруженными силами. Но во всем остальном всем этим отверженным будет предоставлена полная свобода. Если государство и станет вмешиваться во внутреннее управление этими островами, то разве только для предотвращения полицейскими мерами проявления жестокости, попыток к установлению тирании и для обеспечения свободы передвижения тем из отверженных, кто пожелал бы переселиться на другие подобные острова. Безумцы, конечно, будут нуждаться в заботливом уходе и контроле, но нет никакой причины, почему бы островам безнадежных пьяниц, например, не пользоваться фактической автономией, под наблюдением резидента и стражи. Я уверен, что общество пьяниц могло бы организоваться, несмотря на свою порочную привычку, и устроить себе сносное существование. Не знаю, почему остров пьяниц не мог бы самоуправляться, возводить у себя общественные постройки, заниматься промышленностью и торговлей.

– Вы живете не так, как мы живем, – сказало бы им государство. – Но вот вам свобода и сочувственное общество подобных людей. Избирайте своих весельчаков-правителей, варите пиво, выкуривайте спирт. Вот вам виноградники, ячменные поля, хмельники. Поступайте как вам угодно. Что касается нас, то мы будем заботиться лишь о том, чтобы вам не попадалось