Закон бессмертных - Джули Кагава Страница 36

в землю и спала, а на следующую ночь все повторялось. Все вошло в привычку: подняться, отряхнуться от земли и шагать в том же направлении, что и вчера. Я не думала о городе. И о Кэнине. Не думала ни о чем, кроме своего путешествия. Вместо этого я гадала, что ждет меня на следующем подъеме, за следующим холмом. Иногда я воображала себе далекий город, мерцающий огнями, или фары приближающейся машины. Или даже выступающий из темноты силуэт другого путешественника. Конечно же, ничего такого я не видела — ни огней, ни машин, ни людей. Лишь пустые равнины да остовы того, что некогда было домами или фермами. Встреча с двумя мужчинами казалась туманным полузабытым сном, словно бы это было не со мной — уже казалось, что, кроме меня, в мире никого не осталось.

Я совсем не встречала бешеных — сначала это меня удивляло. Я рассчитывала, что в пути мне придется хоть изредка с ними драться. Но, возможно, бешеные обитали лишь вблизи городов, там, где жили люди — их добыча. Или они, как медведи, не хотели охотиться на вампиров. Возможно, они обращали внимание только на живую, дышащую добычу.

Возможно, они думали, что вампиры — такие же, как они.

Наконец дорога привела меня в очередной мертвый город. Он походил на те, что я уже видела, — пустой, заросший, с разваливающимися домами и остовами машин на улицах. Проходя мимо развалин бензоколонки, я задумалась: а обыскивал ли кто-нибудь ее на предмет еды? Потом я вспомнила, что мне об этом думать уже не надо — грустная ирония. Для прошлой Элли этот город оказался бы потенциальной сокровищницей. Старые дома, заброшенные магазины, пустые бензоколонки — там была куча полезного добра, только и поджидавшего падальщиков. Мне больше не требовалось ни еды, ни воды, ничего. Мне было нужно лишь одно — то, чего тут не было.

Я вздохнула — просто так — и продолжила свой путь через город. Проходя мимо дерева, проросшего сквозь крышу машины, я уловила тихое шуршание в траве и еле слышный всхлип. Животное такой звук издать не могло. Похоже, это был человек.

Я замерла. Прошло четыре дня с того… инцидента… с мужчинами на дороге. Я все еще представляю опасность для людей? Я смогу контролировать себя в присутствии добычи? Голод, казалось, стих, не проявлял себя, но мне все равно следовало быть очень осторожной.

Звук раздался снова. Опасаясь, что это может оказаться бешеный зверь, я вытащила меч и обошла вокруг машины, готовясь ударить то, что выпрыгнет из травы. Однако увидев, кто прячется за деревом, я расслабилась. Маленькое испуганное сморщенное личико, огромные глаза, слезы текут по щекам. У мальчика были темные волосы, грязная кожа, и на вид ему было не больше шести.

Ребенок? Что ребенок делает здесь, один?

Не теряя осторожности, я опустила меч. Ребенок замер и уставился на меня — в глазах его стояли слезы, но он молчал. Я оглядела маленькое тельце на предмет ран, отметин от укусов или царапин, но мальчик оказался чист. Крови на нем не было, правда, он был жутко тощий — обычное дело там, откуда я пришла.

— Т-ты кто? — выдохнул он, прижимаясь к стволу. — Я тебя не знаю. Ты чужая.

— Все хорошо. Я тебя не обижу. — Убрав меч в ножны, я опустилась на колени рядом с мальчиком, протянула ему руку. — Где ты живешь? — осторожно спросила я, потрясенная тем, что кто-то мог позволить ребенку бродить по улицам ночью. Его же сожрут бешеные! — Где твои мама с папой?

— Я т-тут не живу, — прошептал он, заикаясь в попытке не заплакать. — У м-меня нет мамы с папой. Я живу со в-всеми, но сейчас я их потерял.

Мальчик нес какую-то ерунду, а последняя фраза потонула в испуганном плаче — я скрипнула зубами. Так мы ни до чего не договоримся, а его рев может привлечь бешеных животных — и это самое меньшее. Я их внимания не привлекаю, но, если они почуют ребенка, у нас будут неприятности.

— Все хорошо, — быстро сказала я, а мальчик засунул в рот маленький кулачок. — Все хорошо, мы найдем всех. Тут, в городе, есть другие люди, верно?

Мальчик кивнул.

— Они искали еду и вещи, — сказал он, показав чумазым пальцем в неясном направлении. — Вон там, кажется. Мне надо было в туалет, но, когда я вернулся, их не было.

Значит, будем надеяться, они недалеко. Кто бы они ни были. Наверное, дядя, тетя или еще какие-то родственники, если мамы и папы нет. Нижняя губа у мальчика задрожала, и я потерла глаза.

— Пошли их искать, — сказала я, поднимаясь на ноги. — Давай. Они наверняка тоже тебя ищут.

«Что? — возмущенно взметнулась во мне уличная крыса с Периферии. — Ты что творишь, Эллисон? Ты не знаешь этого парнишку. Во что ты ввязываешься?»

Я не стала обращать на нее внимания. А что мне было делать? Я точно не могла оставить ребенка тут одного. Даже я не настолько бездушна. Я верну его родным или опекунам или кто там о нем заботится, а потом…

Я подавила охватившую меня дрожь. Когда еще я встречу людей? Если я отдам ребенка опекунам, они, скорее всего, обрадуются. Возможно, они пригласят меня в дом, предложат провести ночь под одной крышей с ними. Пока они будут спать, я смогу легко подкрасться к ним и…

Я в ужасе отогнала эти мысли. Но что я могла поделать? Я — вампир, и если я не буду держать в узде свой Голод, то превращусь в то безумное рычащее чудовище, которым я была на дороге. Если мне нужно покормиться, то пусть теперь все произойдет на моих условиях.

— Ну что, — спросила я мальчика, так и держа протянутую руку, — ты идешь или нет?

Парнишка просиял. Он встал, крепко сжал мою руку, и я повела его прочь. Он не плакал и даже не хныкал, пока мы шли по темным проулкам между сгнившими домами и разбитыми ржавыми машинами. То ли был слишком напуган, то ли привык ходить по страшным незнакомым местам посреди ночи.

— Как тебя зовут? — спросил он, когда, перебравшись через осколки и упавший фонарь, мы вышли из очередного переулка.

Он уже успокоился и был рад, что рядом с ним есть взрослый, хоть и незнакомый человек.

— Эллисон, — буркнула я в ответ, высматривая в сумраке признаки движения — человеческого или нечеловеческого. Серая лисица, копошившаяся у стены, бросила на нас взгляд и шмыгнула в траву, в остальном вокруг было тихо.

— Я Калеб.

Кивнув, я свернула за угол и оказалась там, где когда-то была торговая площадь. Мох покрывал остатки скамеек вдоль потрескавшихся тротуаров, каменный фонтан пересох и рассыпался. Листья шуршали под нашими ногами, когда мы шли по дорожке мимо павильона с обвалившейся крышей на другой конец площади. Внезапно я остановилась — и остановила Калеба. Позади нас, в развалинах павильона, я услышала чье-то тихое сердцебиение.

— Почему мы стоим? — прошептал Калеб.

— Повернись, — неожиданно произнес голос за моей спиной. — Медленно.

Все еще крепко держа Калеба за руку, я повернулась.

В нескольких ярдах от павильона стоял человек. Он был худой, на несколько дюймов выше меня, светловолосый, и взгляд его глаз — пронзительно-голубых — был прикован к моему лицу.

И столь же пристально смотрело на меня дуло его пистолета.

— Зи! — закричал Калеб и рванулся к нему.

Я отпустила его руку, и мальчик бросился к незнакомцу — тот наклонился, подхватил ребенка на руки и выпрямился. Не отрывая от меня ни глаз, ни прицела.

— Ах ты спиногрыз, — прошептал он Калебу, все так же пристально смотря на меня. — На неприятности нарываешься, малыш. Мы с твоей сестрой тебя уже везде обыскались, — он прищурился. — А кто твоя подружка?

— Калеб!

Его прервал крик, и стройная темноволосая девушка лет шестнадцати бросилась к нам, протягивая руки.

— Калеб! Ох, слава тебе, Господи! Ты нашел его! — Она забрала ребенка у «Зи», крепко обняла, поставила на землю и строго на него посмотрела: — Куда ты ушел? Ты нас до смерти напугал! Никогда, никогда больше так не делай, ты меня понял?

— Рут, — тихо сказал светловолосый парень, все так же глядя на меня. — Мы тут не одни.

Девушка вскинула голову, увидела меня, и глаза ее расширились.

— Кто…

— Это Эллисон, —