Закон бессмертных - Джули Кагава Страница 23

— Ладно. — Я пошла вдоль полок, рассматривая то один ящик, то другой. — Но я все-таки считаю, что моргенштерном сносить вампам головы весьма сподручно.

— Эллисон…

— Ищу, ищу.

На полках рядком выстроились покрытые пылью деревянные ящики. Смахнув с ближайшего паутину и грязь, я стала читать надписи. «Полуторный меч: средневековая Европа, XII век», — остальное разобрать не удавалось. На другом ящике значилось: «Мушкетерская рапира»... как-то так. В следующем лежали доспехи гладиатора — знать бы еще, что за гладиатор такой.

Со стороны Кэнина раздалось звяканье — подержав в руках огромный обоюдооострый меч, он положил его на место и перешел к другой полке.

Один из ящиков привлек мое внимание. Он был длинный и узкий, как и остальные, но вместо слов на боку у него помещались странные символы. Мне стало любопытно, я оторвала крышку, заглянула внутрь, пробралась сквозь пластик и упаковочную пену, и наконец пальцы сомкнулись на чем-то длинном и гладком.

Я вытащила свою находку. Вытянутые, темные, слегка изогнутые ножны поблескивали, а торчащая из них рукоять была украшена черно-красным ромбовидным узором. Взявшись за рукоять, я достала клинок — по спине пробежал и разлился в воздухе металлический холодок.

Едва я взяла его в руки, как поняла: я нашла то, что хотел Кэнин.

Клинок мерцал в темноте, длинный и тонкий, точно серебряная лента. Даже не прикасаясь к лезвию, я чувствовала — оно остро, как бритва. Меч был легкий, изящный и идеально ложился в руку, словно его изготовили специально для меня. Я взмахнула клинком, описала широкую дугу, ощутила, как он рассекает воздух, и представила, с какой легкостью он пронзит рычащего бешеного.

Мои мысли прервал негромкий смех. Кэнин стоял в нескольких ярдах от меня, скрестив руки на груди, покачивая головой. Губы его тронула довольная улыбка.

— Мне следовало бы догадаться, — сказал он, подходя. — Следовало бы догадаться, что именно это привлечет тебя. Тебе и впрямь очень подходит.

— Идеально, — ответила я, поднимая меч. — А что это такое?

Кэнин смерил меня насмешливым взглядом:

— То, что ты держишь в руках, называется катана. Давным-давно такие мечи носили представители касты воинов — самураев. Эти мечи были больше чем оружием — для самурая клинок являлся продолжением его души. Катана была символом их культуры и главной драгоценностью.

Не то чтобы мне требовался урок истории, но круто было знать, что такие мечи носила целая каста.

— А что с ними случилось? — спросила я, аккуратно убирая клинок в ножны. — Они все вымерли?

Кэнин улыбнулся шире, словно какой-то одному ему понятной шутке.

— Нет, Эллисон Сикимото, я бы так не сказал.

Я нахмурилась, ожидая объяснений, но Кэнин пошел обратно по коридору между стеллажами и знаком велел следовать за ним.

— Если ты собираешься носить этот меч, — сказал он, — ты должна научиться владеть им. Это не карманный ножик, которым можно просто махать в воздухе и надеяться, что попадешь в цель. Это утонченное оружие, и оно требует лучшего обращения.

— Ну не знаю, по мне, и махать в воздухе — неплохой прием.

Кэнин снова смерил меня недовольным взглядом.

— Носить оружие, которым не умеешь пользоваться, лучше, чем не носить никакого, но ненамного, — сказал он, ныряя в узкий коридор. — Особенно, когда имеешь дело с вампирами. Особенно, когда имеешь дело со старыми вампирами, которые уже умеют сражаться, — они самые опасные. Если зазеваешься, они отрежут тебе голову твоим же собственным клинком.

Мы дошли до металлической решетки, которую Кэнин отодвинул чуть раньше, и он прыгнул вниз. Прижимая к груди мое новое сокровище, я последовала за ним.

— Так ты меня научишь? — спросила я, приземлившись.

— О, боюсь, ничему он тебя, девочка, не научит, — холодно ответили мне из темноты. — Разве что искусству умирать жуткой мучительной смертью.

Я застыла на месте, и в тот же миг из сумрака туннеля выступили две улыбающиеся фигуры. Я сразу же поняла, что это вампиры, и дело было не только в бледной коже и пустом взгляде. Странным необъяснимым образом я почувствовала, что они такие же, как я. Ну, по крайней мере, в том смысле, что они тоже мертвые и пьют кровь. Черные вьющиеся волосы женщины изящно струились по ее спине, она была на каблуках, деловой костюм облегал ее, точно змеиная кожа. Мужчина был худой, бледный и угловатый, однако пиджак сидел на нем хорошо. И росту в нем было больше шести футов.

Кэнин замер. Еле заметное движение — и в его руке появился кинжал.

— Хватает же у тебя храбрости тут показываться, Кэнин, — непринужденно улыбнулась вампирша, демонстрируя идеальные белые зубы. — Государь знает, что ты здесь, и он желает видеть твою голову на блюде. Нас послали удовлетворить его желание. — Она устремилась к нам плавным змеиным движением. Кроваво-красные губы разомкнулись, обнажив клыки, и она обратила хищный взгляд на меня: — А кто эта малявка, Кэнин? Твоя новенькая протеже? Как мило, ты продолжаешь свой проклятый род. Она знает, кто ты на самом деле?

— Она никто, — ровным голосом ответил Кэнин. — Она значения не имеет, волноваться тебе следует только обо мне.

Улыбка у вампирши стала нехорошей.

— О, я так не думаю, Кэнин. После того как мы отрежем тебе голову, мы притащим твое маленькое отродье к Государю и посмотрим, как он разорвет его на кусочки. Верно, Ричардс?

Вампир ничего не ответил, но ухмыльнулся, показав клыки.

— Звучит неплохо, да, девчуля? — Вампирша все еще улыбалась мне. — Чувствуешь себя особенной? Твое сердце вырвет из груди и съест сам Государь этого города.

— Пусть попробует, — огрызнулась я и почувствовала, как мои собственные клыки удлиняются, а губы раздвигаются в оскале. Оба вампира рассмеялись.

— Ух, какая горяченькая. — Вампирша ласково на меня посмотрела. — Она из этих мерзких периферийцев, правильно я понимаю? Я просто обожаю твою привязанность к безнадежным случаям. Но ведь именно из-за нее ты и попал в эту передрягу, не так ли?

Ее спутник достал из кармана пиджака тонкий клинок в фут длиной. Изящное оружие, тонкое и острое, рассчитанное на точные удары. Почему-то это выглядело страшнее, чем если бы вампир вытащил топор или даже пистолет.

— Эллисон, — шепнул Кэнин, заслоняя меня собой, — не высовывайся. Не подстрекай их. Не пытайся мне помочь, поняла?

Я рыкнула, стиснув ножны катаны.

— Я их не боюсь. Я могу помочь.

— Обещай мне, — тихим напряженным голосом произнес Кэнин. — Обещай мне, что не будешь вмешиваться.

— Но…

Обернувшись, он пригвоздил меня к месту жутким холодным взглядом. Глаза его снова стали целиком черными, как сама тьма, пустыми и бездонными.

— Говори, — еле слышно произнес он.

У меня перехватило дыхание.

— Хорошо, — я опустила глаза, не в силах выдержать этот страшный взгляд. — Обещаю.

Стремительным движением Кэнин выхватил из ножен мою катану и повернулся к нападающим.

— Отойди, — велел он. Я попятилась и спряталась за бетонную колонну, Кэнин же, зловеще крутанув мечом, шагнул вперед.

Зашипев, вампирша пригнулась, ткань ее костюма растянулась. Тут-то я и увидела, как ее ногти — длиннющие, красные, острые, не ногти, а гигантские когти — впиваются в бетон. Вампирша снова зашипела, точно дикий зверь, и бросилась вперед.

Вращая катаной, Кэнин сошелся с ней в центре туннеля. Они двигались так быстро, что я не могла за ними уследить, — наносили удары, разворачивались, расходились и вновь сходились. Вампирша была словно какая-то кошка-мутант, каблуки не мешали ей перемещаться на четвереньках, она била Кэнина когтями. С безумной быстротой она подныривала под клинок катаны, перепрыгивала через него, скаля зубы, с пронзительными криками танцевала вокруг Кэнина. От этого зрелища у меня похолодело внутри. Мне раньше доводилось видеть драки, а в некоторых даже участвовать. Это была не драка, это был дикий, отчаянный бой не на жизнь, а на смерть между двумя чудовищами. Я бы с вампиршей не справилась — от этой мысли у меня свело живот. Кэнин держался отлично, отражал ее атаки и бил в ответ, наносил страшные