Последний архив - Андрей Петров (petrov) Страница 9

— Может, это и есть источник тепла, — предположил Кадет. — Смотрите, узоры инея расходятся от этих наростов. Как будто они излучают холод наружу, сохраняя тепло внутри.

— Или поглощают тепло из окружающего пространства для поддержания своей температуры, — поправил Волков. — Док, получаете данные?

— Да, вижу на мониторах, — отозвалась Елена. В её голосе звучало профессиональное волнение. — Это невероятно. Кремниевая жизнь, существующая при отрицательных температурах. Если это подтвердится, это перевернёт наши представления о возможных формах жизни. Дарвин тут чуть не описался от восторга.

— Не преувеличивай! — раздался возмущённый голос биолога. — Я просто... взволнован научной значимостью открытия.

— Передай ему, чтобы восторгался тише, — сухо сказал Волков. — Идём дальше.

Они двинулись по коридору. Шаги гулко отдавались в пустоте, множась эхом. Станция была тиха — не мёртвая тишина заброшенного объекта, а напряжённая тишина затаившегося хищника.

С каждым шагом наростов становилось больше. Некоторые переплетались, образуя сложные структуры, похожие на нервные узлы. Другие тянулись по потолку, исчезая в вентиляционных решётках, проникая в кабель-каналы, оплетая трубы систем жизнеобеспечения.

— Оно растёт по всей станции, — заметила Гремлин. — Использует существующую инфраструктуру как каркас. Умно.

— Как плесень, — добавил Моряк. — Космическая плесень.

— Или как нервная система, — поправил Кадет. — Смотрите внимательнее. Это не хаотичный рост. Есть структура, логика. Узлы пересечения там, где сходятся основные коммуникации. Магистральные "стволы" вдоль силовых линий. Тонкие ответвления к датчикам и камерам...

Волков присмотрелся. Парень был прав — в кажущемся хаосе наростов угадывалась система. Словно кто-то — или что-то — превращал станцию в единый организм. Металл и плоть, схемы и синапсы, объединённые в нечто новое.

— Командный центр в пятидесяти метрах, — доложил он, сверившись с планом на наручном дисплее. — Проверим, что там с компьютерами. И с экипажем.

Если там вообще остался экипаж. Если то, что они найдут, ещё можно будет назвать экипажем.

Коридор делал поворот. За углом плотность наростов резко увеличивалась. Они покрывали стены почти полностью, оставляя только узкий проход по центру. Пульсация света стала ярче, быстрее. Словно приближение людей возбуждало эту псевдо-живую сеть.

На переборке были видны следы — глубокие царапины в металле. Четыре параллельные линии. Как от когтей. Или от пальцев человека, пытавшегося удержаться. Царапины обрывались там, где начинались наросты.

Дверь в командный центр была приоткрыта. Изнутри лился слабый свет — голубоватый, пульсирующий в том же ритме, что и наросты. Сквозь щель тянулся холодный воздух, несущий запах озона и чего-то ещё. Чего-то органического.

Волков жестом приказал остальным держаться позади. Проверил заряд резака — полный. Потом медленно, стараясь не шуметь, приблизился к двери и заглянул внутрь.

Зрелище заставило его замереть.

Командный центр был оплетён органическими наростами почти полностью. Они покрывали стены сплошным ковром, свисали с потолка гроздьями светящихся плодов, оплетали консоли управления, превращая их в нечто среднее между алтарями и коконами.

Экраны всё ещё работали, показывая бегущие строки данных, графики, диаграммы. Но изображение искажалось, проходя через полупрозрачную плёнку органики. Цифры плыли, меняли значение, превращались в символы, которые переводил Кадет.

В центре помещения, в кресле главного оператора, сидела фигура.

Человек в форме старого образца. Тёмно-синий комбинезон с нашивками "Мнемозины". Или то, что когда-то было человеком.

Наросты проходили сквозь тело, входя в одних местах и выходя в других. Через грудь, через живот, через конечности. Не раны — места входа были аккуратными, почти хирургически точными. Словно плоть раздвинулась, чтобы принять в себя чужеродную субстанцию.

Голова была запрокинута, открывая горло. Рот приоткрыт. Из него тоже тянулись тонкие светящиеся нити, уходящие куда-то вверх, теряющиеся в сплетении наростов на потолке.

— Господи Иисусе, — прошептал Моряк, заглянув через плечо командира.

Голос пилота дрожал. За пятнадцать лет в космосе он видел многое — аварии, декомпрессии, смерти. Но не такое. Не это слияние человека и чего-то нечеловеческого.

— Он... живой? — спросила Гремлин.

Хороший вопрос. Волков медленно вошёл в помещение, стараясь не задеть свисающие наросты. Пол под ногами был мягким — органическая субстанция покрывала металл тонким слоем, пружиня при каждом шаге.

Он приблизился к фигуре, посветил в лицо.

Кожа была восковой, почти прозрачной. Под ней просвечивали не вены, а те же светящиеся волокна, что составляли наросты. Они ветвились под кожей, создавая новую кровеносную систему. Или нервную. Или и то, и другое.

Глаза закрыты, но веки подрагивали в ритме фазы быстрого сна. Бесконечного, двухсотлетнего сна.

На груди — бейдж с выцветшей надписью: "Оператор связи Ямамото К."

— База, фиксируете? — спросил Волков.

— Да, вижу, — ответил Герц. Его голос звучал напряжённо. — Показатели... странные. Есть признаки биологической активности, но не человеческой. Температура тела соответствует температуре наростов. Электрическая активность присутствует, но паттерны... я такого никогда не видел.

— Шеф, — позвал Герц снова. — У меня тут... станция начала передавать. Новый сигнал, направленный.

— Куда?

— На нас. Конкретно — на ваши скафандры. Частота модулируется в реальном времени, подстраиваясь под ваше оборудование. Это похоже на... сканирование? Или попытку установить контакт?

В этот момент глаза оператора Ямамото открылись.

Резко, без предупреждения. Веки просто исчезли вверх, открывая глаза. Но там, где должны были быть зрачки и радужка, была только молочно-белая пустота, светящаяся изнутри тем же болезненным голубым светом.

Губы зашевелились. Медленно, словно вспоминая, как это делается. Но звука не было слышно — только движение, беззвучная артикуляция.

— Назад! — скомандовал Волков. — Всем назад, быстро!

Но Кадет не двигался. Он смотрел на оператора, и в его глазах за стеклом шлема читалось узнавание. Понимание.

— Он говорит, — прошептал парень. — Я... я понимаю. Он говорит: "Наконец-то. Мы так долго ждали."

— Ты читаешь по губам?

— Нет. Я... я просто понимаю. Символы, которые я изучал... они не только визуальные. Они резонируют. Создают смысл напрямую, минуя слова.

Оператор Ямамото медленно поднял руку. Движение было неестественным, марионеточным — словно не он управлял конечностью, а кто-то дёргал за невидимые нити. Рука поднялась, указывая на главный экран командного центра.

Экран ожил. Статика сменилась чёткой картинкой — символы, те же, что переводил Кадет. Но теперь они были крупнее, сложнее. Трёхмерные, вращающиеся, меняющие форму.

— "Архив открыт", — прочитал парень. Его голос звучал отстранённо, словно