Гоцюй - Джин Соул Страница 33

– Ты что, пытаешься сосчитать, сколько перьев на моих крыльях?

– А это идея, – отозвался он с улыбкой, – но оставим это для другого раза.

– Как будто я снова стану это делать, – проворчала А-Цинь, подёргивая плечами. Крылья опять легко зазвенели.

– Такими крыльями нужно любоваться в солнечный полдень, – возразил он.

– А разве сегодня не солнечный? – удивлённо глянула на небо А-Цинь.

– Солнечный, но уже далеко за полдень, – выгнул бровь У Минчжу. – Я бы хотел взглянуть на них в полдень, когда солнце стоит высоко и светит в полную силу. Ты ведь покажешь мне их ещё раз?

А-Цинь было даже чуточку лестно, что он настолько очарован её золотыми крыльями. Она горделиво кивнула, соглашаясь, но… торжество во взгляде вдруг разом растаяло, сменившись паникой.

Только сейчас она осознала, какую ошибку совершила!

48. «Просто нужно поменять жениха»

Восхищение У Минчжу сменилось тревогой. А-Цинь вдруг уткнулась лицом в ладони и скорчилась в нелепой позе, как пытающийся свернуться панголин – птицы так не делают. У Минчжу растерянно наклонился к ней, спрашивая с тревогой:

– Что с тобой? Тебе нехорошо?

А-Цинь едва слышно что-то причитала, но он не мог разобрать слов.

– У тебя живот болит? – сделал ещё одну попытку У Минчжу.

А-Цинь вскинула голову, глядя на него сердитыми и одновременно блестящими от слёз глазами, и выпалила:

– Это всё из-за тебя!

– Из-за меня? – потрясённо повторил У Минчжу.

Он явно попытался справиться с нахлынувшими мыслями и – не преуспел.

– Но я сегодня не приносил тебе никаких лакомств, – беспомощно сказал он, – живот у тебя разболелся не из-за меня.

– Кто тебе вообще сказал, что у меня живот болит! – вспыхнула А-Цинь, но вспышку эту слизнуло прежней безысходностью во взгляде, и она опять спрятала лицо в ладонях.

– Ну… у девушек ведь болят иногда животы… – ещё беспомощнее пробормотал У Минчжу, явно вспоминая сводных сестёр. – И они тогда беспричинно сердятся, хоть ты полслова им скажи.

А-Цинь было не до его глупостей. Она мысленно и вполголоса костерила себя последними словами. Как она могла об этом забыть, когда птицам денно и нощно об этом твердили!

Никогда не показывай крылья чужому мужчине. Вообще никому не показывай. Потому что это привилегия мужа – смотреть на крылья жены.

Показывать крылья дозволено лишь мужчинам. А если их показывает женщина, то это распутство.

Нет, в её случае это даже не распутство, а святотатство – потому что не просто какому-то мужчине, кроме своего жениха, показала, а чужаку показала, цзинь-у! Сложно даже представить, какое наказание её ждёт за это!

– Если я в чём-то виноват, – вновь попытался У Минчжу, – скажи. Как я пойму, в чём был неправ, если ты ничего не говоришь?

– Это я виновата, – мрачно сказала А-Цинь. – А ты был прав, я глупая птица.

– И вовсе ты не глупая, я просто тебя дразнил, – поспешно возразил У Минчжу.

– Нет, глупая. Я не должна была показывать тебе крылья.

– Я никому не расскажу…

– Не в этом дело. Не имеет значения, расскажешь или нет, – ещё мрачнее ответила А-Цинь. – Я совершила преступление, и мне придётся за это ответить.

– Какое преступление? – опешил он.

– Показала тебе крылья.

– Но если об этом никто не узнает…

– Но я-то буду знать.

У Минчжу совсем растерялся и неуверенно спросил:

– Так-таки преступление?

– Да, – с лицом мертвеца подтвердила А-Цинь, – женщина не должна показывать крылья мужчине. Только своему мужу. Или жениху. А ты не мой жених.

– Это легко исправить, – сорвалось с губ У Минчжу.

А-Цинь гневно на него воззрилась. Рассмеялся?

– Это легко исправить, – повторил У Минчжу уже без смеха. – Просто нужно поменять.

– Кого? – не поняла А-Цинь.

– Жениха, – не моргнув глазом, ответил он. – Я-то всяко лучше этого ощипанного петуха.

А-Цинь непонимающе на него уставилась. У Минчжу вздохнул. Как же сложно с этой птичкой, точно глупая!

– Тогда будем действовать решительно, – пробормотал он, – словами ничего не добьёшься.

– Что ты там бормочешь?

У Минчжу выпустил крылья, расправляя их, как для взлёта. Две чёрные тени заслонили небо. А-Цинь потрясённо на них уставилась. До этого момента она видела их лишь мельком – когда У Минчжу превращался в ворона. У Минчжу шагнул к ней и сложил крылья так, чтобы накрыть их обоих почти непроницаемым для света куполом.

– Они… – выдохнула А-Цинь.

Изнутри перья отсвечивали золотом, и пусть это было приглушённое сияние, но такое ни с чем не перепутаешь. В У Минчжу совершенно точно тоже пробудилась древняя кровь и вызолотила изнанку крыльев. Древняя кровь пробуждается по-разному, как он и говорил.

А-Цинь нерешительно ткнула пальцем наугад. Чёрные перья слегка встопорщились. Звона она не услышала, вероятно, золото в оперении У Минчжу проявилось иначе, чем в её собственном. На ощупь они были как обычные перья – как туго натянутый на пяльцы шёлк.

Тут ей показалось, что У Минчжу хихикнул. А-Цинь подняла голову и увидела, что он во весь рот ухмыляется.

– Что? – невольно поёжилась она.

– Ты трогала мои крылья, – с тихим торжеством провозгласил он.

– Просто любопытно стало, – смутилась А-Цинь.

– Тогда возьми ответственность.

– А?

У Минчжу попытался сделать не то серьёзное, не то оскорблённое лицо, но вкупе с продирающейся через это выражение ухмылкой лицо его выглядело странно – точно у него самого были колики.

– Ты трогала мои крылья, – повторил он. – Мои крылья никому нельзя трогать. А знаешь, что это значит?

– Что?

– А то, что теперь ты должна на мне жениться, – объявил У Минчжу. И, несмотря на ухмылку на лице, он нисколько не шутил, когда говорил это.

49. «Теперь ты должна на мне жениться»

А-Цинь дар речи потеряла, когда это услышала.

– Что-что-что… – Она даже заикаться начала.

– Ты должна на мне жениться, – повторил У Минчжу, состроив-таки убийственно серьёзное лицо. – Возьми на себя ответственность за то, что сделала.

– А что я сделала-то?

– Крылья мои трогала. Только вторая половина может трогать крылья цзинь-у. Поэтому ты должна на мне жениться.

– Глупости какие! – поразилась А-Цинь. – Я не могу на тебе жениться, я же женщина.

У Минчжу нисколько не смутился, точно ждал от неё именно такого ответа:

– Тогда я женюсь на тебе, и проблема решена.

– Какая проблема?

– Наша общая проблема с твоим женихом.

А-Цинь уставилась на него не моргая. У Минчжу закатил глаза, но объяснил:

– Тебе можно показывать крылья только жениху. Мне можно давать трогать крылья только невесте. Но если мы станем женихом и невестой, то никакого противоречия в этом нет, чтобы я смотрел, а ты трогала, верно?

– Что это за логика… – опешила А-Цинь.

– Я-то куда лучше твоего петуха, – настаивал У Минчжу. – Золотой птице не по статусу с какими-то петухами женихаться. Смотри. Мы оба наследники своих кланов, в нас обоих пробудилась древняя кровь. У нас много общего. Больше, чем ты представляешь. Так что – да, лучше жениха, чем я, тебе не найти. Ну и мне невесты тоже.

– Что ты несёшь? – потрясённо спросила А-Цинь. – При чём тут… Как вообще…

– Крылья трогала? Трогала, – неумолимо сказал У Минчжу. – Так женись. Так заведено на горе Хищных Птиц. Смотреть сколько угодно можно, а трогать – только с недвусмысленными намерениями. Это домогательство.

– Откуда мне было знать… – задохнулась А-Цинь.

– К тому же, – напористо оборвал её он, – ты забрала себе моё пёрышко.

– Ты мне его сам всучил! – возмутилась А-Цинь.

– И залогами обменялись. Платками, я имею в виду. Мы уже помолвлены. Осталось только поцеловаться, чтобы…

– Не буду я с тобой целоваться! – вспыхнула А-Цинь.

– Я не настаиваю, – несколько сбавил напор У Минчжу. – Это уже дело десятое. После свадьбы нацелуемся. Но! – Он поднял палец. – Это совершенно точно самая настоящая – по всем правилам! – помолвка.

– Я уже помолвлена… – А-Цинь чувствовала, что у неё уже голова кружится от этого невозможного ворона.

– Ха! Может, у тебя есть его пёрышко? Или для него ты платок вышивала? Или он видел твои крылья? Или ты его крылья трогала? Нет? Тогда какой из него жених? Да он даже летать не умеет!

«Что происходит? – слабо думала А-Цинь. – Как всё