Гоцюй - Джин Соул Страница 23

– Упустили! – яростно закричал где-то сбоку глава Цзинь.

А-Цинь, вся дрожа, отвела руки от лица и посмотрела в небо. Довольно потрёпанные стражи спускались, ворон оказался отличным бойцом.

– Он не мог улететь далеко, – сказал глава Цзинь, – ему тоже досталось. Соберите лучших поисковиков и прочешите гору от вершины до основания.

Мачеха заметила, что на А-Цинь лица нет, и усмехнулась:

– Что ты так перепугалась, глупая курочка?

А-Цинь вздрогнула, мысли лихорадочно бились в голове, как птичка в клетке. Нельзя ничем себя выдать.

– Я… я… Но ведь это был Трёхногий! – жалобно пролепетала она.

– Глупости! – оборвал её отец. – Какой ещё Трехногий? Обычная ворона залетела. Нечего бояться.

Как бы оскорбился У Минчжу, услышав это!

А-Цинь крепко сжала кулаки, ногти впились в ладони.

– Но тётушка Клуша сказала… – пробормотал кто-то в толпе.

– Много понимает эта старая курица! – яростно воскликнул глава Цзинь. – Это ворона, ясно?

Госпожа Цзи между тем хорошенько ткнула племянника в бок и прошипела:

– Утешь её. Разве ты не видишь, что твоя невеста испугана?

Третий сын клана бойцовых петухов надул грудь и сказал:

– Нечего бояться. Я же тут. Если она вернётся, я на неё налечу и побью.

«Да ты даже летать не умеешь», – презрительно подумала А-Цинь. Бойцовые петухи максимум подлетать могли, куда им до цзинь-у!

Госпожа Цзи была страшно недовольна, что мальчишка оказался настолько тупым, что даже токовать не умеет. Она натянула улыбку и сказала:

– Верно, А-Цинь, бояться нечего, у тебя есть защитник.

А-Цинь ответила такой же натянутой улыбкой. Верно. Защитник у неё был. Но точно не Третий сын клана бойцовых петухов.

Вернулись посланные вдогонку за нарушителем птицы. Сердце А-Цинь обмерло.

– Не нашли. Как сквозь землю провалился, – доложили искатели.

– Как такое возможно? – рассердился глава Цзинь. – Вы хорошо искали?

Они только развели руками. Они действительно обшарили всю гору, но не нашли нарушителя.

– Улетел, должно быть, – решили они. – Или его ждали подельники. Они наверняка явились, чтобы украсть чжилань!

– Усильте охрану полей, – велел глава Цзинь, хмурясь. – И ещё раз обыщите гору. Как он мог улететь, если был подбит?

О поле, которое возделывала А-Цинь, никто даже и не вспомнил.

34. Этот молодой господин очень беспечно относится к ранам

Праздник был испорчен, птицам велели расходиться. Старейшину Тетерева увезли, стражи отправились исполнять приказ главы Цзиня. А-Цинь собралась домой.

– Жених тебя проводит, – распорядилась госпожа Цзи, хорошенько толкнув племянника в бок.

Тот наконец сообразил распушить перья, и А-Цинь всю дорогу пришлось выслушивать его похвальбу – какой он сильный, какой красивый, как ей повезло, что его выбрали для неё в мужья… А-Цинь слушала лишь краем уха, мысли её были в беспорядке.

Куда мог пропасть цзинь-у? Если его действительно подбили, он мог упасть где-то раненым. А если он упал в колодец? Она не знала, умеют ли вороны плавать, но если он был ранен, то непременно утонет! Сердце её болезненно сжалось, она опять сильно побледнела.

Третий сын клана бойцовых петухов принял это за страх перед Трёхногим и насмешливо сказал:

– Какая ты трусиха! Да попадись мне этот Трёхногий…

– И что бы ты сделал? – яростно накинулась на него А-Цинь, не сдержавшись. Как же он ей надоел!

– Э… – опешил он, не ожидая от неё такой реакции.

– Отсюда я и сама дойду, – отрезала А-Цинь, – не надо меня дальше провожать!

– Не больно-то и хотелось, – буркнул он и повернул назад.

А-Цинь дождалась, пока он скроется из виду, и бросилась к колодцу. Замирая от страха, она посмотрела вниз. Никого. Она выдохнула и приложила ладонь к груди. Но это не уняло беспокойства, и она потратила ещё немало времени, обшаривая окрестности возле своего поля, но не нашла даже выпавшего пёрышка. Должно быть, он на самом деле смог оторваться от преследователей и улететь с горы.

«Если он вернётся, ну я ему и задам перцу!» – подумала А-Цинь сердито. Говорила же ему не показываться на горе в день праздника! Так нет же, обязательно нужно было сделать ей наперекор!

«Только бы вернулся…» – с внезапной тоской подумала она.

А-Цинь вздохнула и побрела домой.

Она взялась за дверную ручку, но дверь вдруг распахнулась, изнутри высунулась рука, ухватила девушку за плечо и втянула внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась. А-Цинь вскрикнула, сопротивляясь, но к её рту тотчас же прижалась ладонь, и каркающий голос сказал:

– Тихо! Это я.

А-Цинь вырвалась и уставилась на У Минчжу. Одежда его была потрёпана и местами порвана, на лице красовалось несколько царапин, но вид у него был довольный. А-Цинь сама не знала, чего ей хочется больше, обнять его или побить. Она не могла не радоваться, что он выжил, но как же она была на него сердита!

– Ты! – крикнула она, толкнув его в грудь.

У Минчжу болезненно вскрикнул и накрыл плечо рукой.

– Ты… ты ранен? – встревожилась А-Цинь и тут заметила, что его одежда слева пропиталась кровью.

– А, сущие пустяки, – небрежно сказал он, но улыбнулся совсем неискренне при этом.

– Нужно обработать рану. Снимай! – Забывая о приличиях, А-Цинь вцепилась ему в рукав.

– Эй-эй, – с нарочитым страхом воскликнул У Минчжу, закрываясь от неё руками крест-накрест, – не домогайся меня!

А-Цинь готова была взорваться от злости и изругала его последними словами. Глаза его округлились.

– Ладно, я виноват, – смутился он и отвёл взгляд. – Но не пристало девушке такие слова знать и использовать…

– Я тебя ещё и побью, – пригрозила А-Цинь. – Снимай!

Он очень неохотно снял верхнее цзяньсю. Нижнюю рубашку он только спустил с плеча, и А-Цинь увидела его рану. Это был глубокий порез, сочащийся кровью.

– Девушки обычно в обморок падают при виде крови, – заметил У Минчжу, следя за её реакцией.

А-Цинь между тем разыскала лекарство и бинты и сухо сказала:

– Не вертись. Больнее будет.

Он послушно сидел тихо и лишь морщился, пока А-Цинь обрабатывала рану. Мысли А-Цинь опять куда-то умчались. Ситуация на самом деле была очень неловкая. Полураздетый мужчина в её доме, а она на него смотрит, пусть и по делу: как можно обработать рану, не глядя на неё? Но как не смотреть куда-то ещё, пока обрабатываешь? А-Цинь хотелось ослепнуть. Чтобы скрыть неловкость, она опять спустила на него травяных лошадок:

– Зачем ты прилетел? Я же предупреждала, чтобы ты не совался на гору во время праздника!

– Из любопытства, – сказал он, блуждая глазами по комнате. – Хотелось посмотреть на столетнего тетерева.

– Посмотрел? – А-Цинь нарочито грубо затянула повязку на его плече.

У Минчжу зашипел от боли, но всё ещё храбро возразил:

– Ерунда! Шрамы только украшают мужчину.

– А глупость – нет, – категорично сказала А-Цинь.

– Это ты о своём петухе? – небрежно осведомился он. – Эй, почему ты не отдаёшь мне одежду?!

– Сиди тихо и мешай, – резко отозвалась она.

У Минчжу поджал губы и вприщур смотрел, как А-Цинь достаёт нитку с иголкой и медленно заштопывает его верхнее цзяньсю.

– О, – протянул он каким-то странным тоном, – ты зашиваешь мою одежду…

А-Цинь нахмурилась:

– Если не нравится, можешь зашить сам. Если умеешь.

– Я не говорил, что не нравится, – поспешно возразил У Минчжу. – Я умею, но… моя рана, – с притворной жалобной улыбкой возразил он.

– А кто только что говорил, что твоя рана – ерунда? – поддела его А-Цинь.

У Минчжу невинно похлопал ресницами:

– Это вообще говоря.

– Но ты ведь можешь летать? – нахмурилась А-Цинь. – Ты ведь не останешься здесь?

Лицо его неожиданно вспыхнуло смущением.

– Это было бы неприлично, – сказал он. – Я улечу, когда стемнеет.

– А вороны хорошо видят в темноте? – удивилась А-Цинь. – Я думала, они не летают ночью.

– Жить захочешь, будешь даже кверху лапами летать, – философски ответил У Минчжу.

– А ты и так умеешь? – ещё больше удивилась она.

– Я много чего