Третий Лад - Родион Создателев Страница 87

Сокол-вран не прилетел в деревню и на другой день, на третий не заявился, всё летал по высоким заботам... Так и не успела баба сообщить дроле о своих подозрениях: в её чреве, кажись, зачались происходить некие копошения. Красные дни всё не наступали — верный признак того самого случая... От пожилых баб знакомая мудрость. Лукерья спросила у дебелой крестьянки Анисьи: как кличут дитя, нарождённое во грехе, вне брака? Аниська и поведала полюбовнице: кто подобрее сердцем, зовут такого ребёнка — байстрюк. Злых сердцем людишек завсегда больше на свете белом живёт. Они байстрюка какими только словами не назовут: выблядок, сукин сын, сучья дочь, курвёнок...

И за каждым из острых и обидных словечек мелькала тень матери: бляди, суки позорной, курвы похабной, грешницы и прелюбодейки.

А каждый отец такого выблядка — навроде князь...

Неравновесие, разлад, dominatio...

В уютной угловой светёлке царило оживление. Хозяйка стояла у окна, резво перебирая пальцами смарагдовое ожерелье. Хозяин уселся за дубовым стол и с беглостью развернул сложенный пергамент.

— Вслух читай, — велела Марфа Михайловна.

— “Яков Данилович, отчего затаился? Сам ударом слёг — времечко дорого. Своди со стремянными сотниками живее! Дело затянешь — не сидеть тебе первым вельможей в Боярском Совете, и мы пропадём, как воды попить. Торопись, боярин”.

Яков Данилович похрустел бумагой и снова побежал глазами по строчкам, перечитывая послание уже про себя.

— Дурачков празднуют. Овечками прикинулись. Царя удар хватил... и решили вернуться к изначальному замыслу, — заключила боярыня.

— С чего тогда порешить меня вздумали ранее?

— Государь, как здоровый был... взгрел по башке псину-Василия, — потрясла смарагдовым ожерельем Марфа Лихая.

— Скажи мне, милая, — задумался боярин, поглядывая на зелёные камушки. — Вот ты в церкву ходишь, знамение там творишь. Но без души всё, будто по принуждению. А в хоромах и вовсе себя этим деянием не утруждаешь. И в разговоре… никогда Бога не поминаешь.

Подклётная Царица с невозмутимостью смотрела на мужа.

— Это всё... через твои камни смарагдовые?

— Не тревожься, родимый, так и есть — ворожея твоя супружница. Житие на земле так устроено: белесое существует... но и тёмному место имеется. Равновесие, разумеешь?

Марфа Лихая отвернулась от супруга и стала зорко разглядывать окрестности поместья, что потянулись за плетённой изгородью: трава зелёная, холмы, вётлы, берёзы, вдалеке желтела колосьями нива...

— Фёдор, помнишь, животом маялся? Кишка лезла... Пошептала я — и поправился наш сынок.

— Помню, — покачал головой Яков Данилович.

— Только с даром аккуратнее обращаться надо. Ты в темнице сидел — подсобить я решила тебе. Пошептала подмогу — дело усугубила.

— Как с Милосельскими быть? Выполним просьбу их?

Марфа Лихая сузила красивые глаза, её длинные ресницы накрыли почти полностью вежды. Орлица-боярыня изучала пристальным взором неровные бугры холмов. За возвышенностями тянулся перелесок: вётлы с берёзами...

— Продолжаем шагать по нашему третьему шляху... Время записку служилым калякать — пора им с Милосельскими встретиться. Послание сей же час Митьке в руки давай и пущай поспешит его в схрон заложить. Стрелецкий солдатик с утра обнаружит послание, как и условились вы с тем сотником рыжебородым. Забыла его прозвание, подскажи.

— Колодин Никифор Кузьмич — вожак стремянных...

Цидулку сварганили резво, Яков Данилович дотошно всё объяснил конопатому холопу и услал его к посаду, к пустырю у Николиной церквы. Супружница предложила перебраться на повышение — в терем. Яков Лихой сел там на лавку и принялся с удовольствием хлебать студёный квас из огромной глиняной кружки. Супружница и в тереме встала у окна и снова стала изучать смарагдовыми глазами окрестности поместья, всё также перебирая пальцами своё украшение...

— Проскочил, кажись, конопатый благополучно... не дёрнули его, — тихим голосом произнесла подклётная Царица.

— Ась? — не расслышал супруг и снова потянулся губами к кружке.

— Со стрельцами управили мы — порядок. Пора, Яков Данилович, ладить тропку к Калгановым.

— Чего делаем, сердце моё? — вопросил муж, терзаемый жаждой.

— Задача особенная: раззадорить запиской Калгановых и встречу им предложить, на потайной разговор...

Яков Лихой поставил ополовиненную кружку на лавку, вздохнул и рукавом лазоревой рубахи утёр пот со лба — жарко, томление...

— На свидании задание такое будет: шино́рой-пронырой скользким обернуться, поведать им про милосельские козни и предложить татарам союз заключить.

— Намекнуть надо бы братьям в цидулке, — боярин прикрыл глаза и опёрся спиной о стену, — что встреча наша им нужна более, а не мне... Как-то словами надобно поиграться ловчее. Закавыка, душа моя...

— Верно глаголишь, супруг. Однако... не в том у нас теперь главная закавыка...

— А в чём же? — раскрыл глаза Яков Данилович.

— Встреча должна состояться только на татарской земле, иначе — не можно. И вылазку придётся вершить с великою хитростью.

Марфа Михайловна потрясла в руке смарагдовым ожерелием. В самом разгаре был день. Во всех смыслах: жара, как в преисподней. Муж мутными глазами глянул на украшение, но так и не сразумел: искриться оно сейчас зеленоватым свечением или нет?

— Почему с хитростью? — промямлил раскисший боярин.

— За нашим имением... сыскные собаки подробный догляд сделали.

Яков Лихой воспрял духом, встал с лавки, подошёл к окну и замер рядом с женой, вглядываясь в свои владения.

— С чего порешила?

— В перелеске затаилась дружина. В тех кустах парочка спряталась, — указала рукой боярыня. — А по дороге, гляди, коники зачастили. Ярыги сыскные; и в бурых кафтанах двоих из светёлки видела — стражники.

— И медведей подтянул княже Василий, — в задумчивости молвил Яков Лихой.

Царёв кравчий уже доверял смарагдовым камням супружницы. Он стоял сейчас рядышком и разглядел наверняка — зеленоватые блики игрались неярким свечением...

— Государевы стражники, — произнесла жена. — Просвети-ка меня, любезный супруг, что за племя таковское, они какого приказа?

— Разрядного...

— Кто голова?

— Боярин Толстов.

— Каким же макаром сыскной князь на них право имеет?

Супругу пришлось поведать Марфе Михайловне краткую историю служилых людей в бурых кафтанах. Прошлый кесарь, суровый и презлой Иоанн Мучитель, для соблюдения порядка в Отечестве учинил особое войско государевых стражников. Однако толку с ними не вышло. Они и в военные походы ходили, за порядками следили, сопровождением и охраной подрабатывали, и сам бес ведает, чем они ещё занимались...

И тогда грозный Иоанн выделил из стражников особый отряд, дав ему имя — государевы ярыги. Они