Красная земля - Тим Волков Страница 9

Глава 4

Доктор замер. И что же с этой наблюдательной девчушкой делать? Так… что делать? Объяснять!

— Понимаешь, Анюта, Сергей Сергеевич, конечно, не учитель. Он просто закончил курсы… Как вот нынче офицеров готовят, быстро… так и его. Что же касается газет… Говоришь — «Правда»?

— Ага!

Иван Палыч спрятала улыбку:

— Я, думаю, у него, и кроме «Правды», много чего найдется! «Правда» — это большевики… Но есть еще и меньшевики, анархисты, эсеры… Кого только нет! И вот вы, молодежь, хотите в политике разбираться?

— Конечно, хотим! — задорно тряхнув косичками, заулыбалась девчонка. — А как же! Вот у меня папка тоже… ой…

— Ну, вот… Правильно хотите! — доктор одобрительно покивал. — Потому как — время такое, без политики никуда. И вот, начнется учебный год… Спросите у нового вашего учителя про большевиков, эсеров, кадетов… И что он вам на это ответит, коли не будет знать?

— Ой… — замялась Анюта.

Иван Палыч весело подмигнул:

— Вот тебе и «ой»! А ты говоришь — «Правда».

Разрулив ситуацию с не в меру любопытной девчонкой, доктор осмотрел редких (лето!) больных и, усевшись в смотровой, раскрыл журналы, уже заполненные Аглаей. Слава Богу, юная заведующая больницей писала красиво и аккуратно, не торопясь, выводя каждую буковку — как всегда и делают недавно овладевшие грамотой люди. Да уж… Доктор хмыкнул, вспомнив типично медицинский почерк, те еще каракули, в которых никому ни черта не разобрать… включая самого написавшего.

Читая анамнезы, диагнозы и назначенное лечение — «камфорной мазью мазать два раза в день» — Иван Палыч, улыбаясь, ставил свою визу:

«Проверено. Замечаний нет». И почти неразборчивая подпись — И. Петров. Предст. Ком. Мед.

Ночь доктор провел с невестой. Пили чай, шутили, смеялись… Музыку, правда, не слушали — у граммофона, увы, ручки регулировки громкости не имелось в принципе, сделать звук потише было нельзя, а мешать соседям Анна Львовна стеснялась.

— Жалованье завтра получим… — налив в чашку заваренный с духовитыми травами кипрей, Иван Палыч размешал ложечкой сахар, недавно полученный по продуктовым карточкам. — По триста пятьдесят целковых! Подумать страшно… Эх, такие бы деньги да хотя бы с год назад! Жили бы… кум королю, сват министру! А то нынче ого-го! Масло — десять рублей фунт. Это с шестидесяти-то копеек! Да еще Аграфена Матвеевна цены на свои «нумера» подняла. Семьдесят рублей теперь будем платить!

— Сколько⁈ — Анна Львовна едва не поперхнулась чаем. — Ладно мы с тобой, все же жалованье получаем. А как же простые люди?

— Вот и я говорю… Да уж!

— Верно, на войну много денег уходит, — негромко промолвила Аннушка. — Страшно даже представить — сколько! Да и промышленники наши — жулик на жулике! В газетах пишут — цены на снаряды задрали ого-го! Да и на все военное… Ох, правду говорят — кому война, а кому мать родна! Пиры в Петрограде закатывают… Царю такие не снились! Да разве с таким сволочами война эта, никому ненужная, хоть когда-нибудь кончится?

— Правильно, Ань, говоришь! — Иван Палыч подлил еще чайку… вернее сказать — кипрея. — А кто у нас против войны? Одни большевики только.

— Вот-вот!

— Правда, они еще и за мировую революцию… Но, это когда еще будет!

Расколов сахар щипчиками, доктор искоса посмотрел на невесту… Эх, в двадцать первом веке давно бы съехались, экономили бы на квартплате! Однако, здесь не так — нравы патриархальные. Потому и приходилось Ивану Палычу снимать «квартиру» отдельно. Иначе не поняли бы, «записали» б Аннушку в суфражистки и перестали здороваться. Поэтому, до свадьбы, несмотря на официальную помолвку, приходилось пока жить раздельно. Хотя и спали иногда вместе, это — да.

С улицы донесся шум автомобиля, призывно прозвучал сигнал.

— Машина пришла! — выглянув в окно, Анна Льовна помахала рукой. — Наша «Изотта».

— Или — «Лорен-Дитрих».

— Или — да… Все время путаю! Да что де мы ждем-то? Одеваемся, живо!

Доктор не сдержал улыбки. Ему-то что собираться? Как говорится, только подпоясаться. В отличие от Анны Львовны.

За ними сегодня прислали машину. Воскобойников собирал всех на очередное совещание по указу из Петрограда, потом еще Чарушин хотел что-то свое замутить — на целый день мороки! Но, в общем-то, хорошо, что машина — в аптеке много чего нужно забрать, вряд ли бы на мотоциклет все поместилось.

Водитель снова посигналил.

— Да идем уже, идем… — повернувшись к зеркалу, Аннушка быстро подкрасила губки почти что бесцветной помадой.

Вообще-то, имелась у нее и вызывающе красная… предназначенная исключительно для митингов и демонстраций. Суфражистская. Сам это слово пока что считалось в России ругательным.

* * *

На общем собрании в уездном Комитете председатель оного господин Воскобойников зачитал правительственную телеграмму о том, что «над страной сгущаются тучи», покритиковал работу милиции (сидевший во втором ряду Петраков покраснел) и неожиданно призвал местных промышленников создавать рабочие отряды!

Услышав такое, все зашумели…

— Павел Ильич! Может, вы хотели сказать — патрули? — подал реплику Петраков.

Председатель невесело усмехнулся:

— Нет, Василий Андреевич! Не патрули, а именно отряды. Так сказать, рабочую гвардию для защиты демократической Родины!

— Да что вы такое говорите? — нервно вскочил на ноги высокий, несколько сутулый, мужчина с бледным лицом, в военном френче с беззвездными погонами капитана. Николай Николаевич Верховцев, командир Зареченского гарнизона, не так давно созданного из верных Временному правительству войск.

— Рабочая гвардия? Это же — смутьяны! Не все, так через одного, — волновался Верховцев. — Вам сами-то не страшно, господа? Вы еще их вооружите!

Воскобойников почмокал губами:

— Это не моя прихоть, любезный Николай Николаевич, а распоряжение сверху! Или вы уже отвыкли подчиняться приказам?

— Да я…

— А насчет вооружить… Такого приказа не было.

— Эх… — махнув рукой, командир гарнизона уселся на свое место.

Обернулся и, глянув на сидевших позади доктора и его красотку-невесту, растерянно развел руками:

— Даже не знаю, что и сказать, господа! Ох, Россия, Россия… Добром это все не кончится, помянете мое слово.

А ведь напророчит! Права слово, напророчит, да.

После собрания в Комитете, нечто подобное устроил у себя в земской управе и Виктор Иванович Чарушин. Правда, тут вышло куда как лучше, и не для всех.

— Вот, знакомьтесь, господа!

Едва доктор вошел в приемную, как Виктор Иваныч тут же представил несколько грузного, с окладистой рыжеватою бородою,