Красная земля - Тим Волков Страница 10

— Лев Фролыч Кулигин, художник и друг художников!

При виде вошедших, друг художников проворно вскочил и протянул доктору руку:

— Кулигин!

— А это — Иван Павлович Петров, — с довольной улыбкой продолжил Чарушин. — Наш дорогой доктор и земский деятель. Прошу любить и жаловать!

— Очень, очень приятно, господин Петров!

— И мне…

Искоса глянув на доктора, Виктор Иванович потер руки:

— Вот, Лев Фролыч. Иван Палыч вам во всем и поможет! Человек он энергичный, дельный — можете на него полностью положиться!

— Э-э… — честно говоря, Иван Палыч несколько опешил от такой прыти земского своего начальства. — Чем это я помогу?

Доктор хотел уж было выразить все свое недовольство, очень уж ему не нравилось, когда его использовали вот так, «втемную», предварительно не ставя в известность о сути предстоящего дела. Хотел, да не успел…

— Бога ради, извините, уважаемый Иван Павлович! — умильно глядя на доктора бородач приложил руку к сердцу. — Это тут ворвался, уповая на… даже не знал бы и на кого, хорошо вот, Виктор Иванович проявил, так сказать, участие.

— Лев Фролыч хочет устроить у вас в Зарном передвижную выставку самых передовых художников! — окончательно огорошил Чарушин. — Да, да, именно в Зарном, в селе… По образцу знаменитых наших передвижников. Принести, так сказать, культуру в народ! Поддержим? А, Иван Палыч?

— Да я, собственно, не против, — доктор развел руками. — Только вот не знаю чем смогу помочь… Вы в больнице хотите выставку устроить?

— Бог с вами, господин доктор, что вы! — тряхнув бородой, искренне расхохотался Кулигин. — Конечно же, не в больнице! В школе! Согласно справочнику, школа-то в Зарном есть.

— В школе…

Иван Палыч не знал, что и сказать. Художественная выставка! С одной стороны, хорошо, что не в больнице… Но, в школе… Там же Сергей Сергеич… скрывается… А ну-ка, все валом повалят на картины смотреть. Хотя… сельские-то жители — вряд ли! Им до картины — глубоко фиолетово. В лучшем случае повесят на стену купленный лубок типа — «Храбрый казак Кузьма Крючков пронзает копьем германский 'Цепеллин».

Однако, деваться, похоже, было некуда. Раз уж начальство приказало…

— Ну, разве что в коридоре повесить… Чтоб люди могли приходить, — вслух предположил доктор. — А что, места там хватит…

— Вот-вот, Иван Палыч! Вот-вот!

— Опять же, не будем влезать в учебный процесс… А что за картины-то? Чьих кистей?

— Кистей — достойных, дорогой Иван Палыч, уж будьте покойны! — друг художников приосанился и пригладил бороду. — Что-нибудь слышали о выставках «Ослиных хвост»? О художниках творческой группы «Бубновый валет»?

Честно сказать, Иван Палыч если и был о ком-то наслышан, так это об импрессионистах, типа Моне, Дега, Ренуара, да еще о Пикассо. Но вот что касаемо этих самых «валетов» или «хвостов»… Впрочем, течение модное.

— Ну, как же, в газетах еще писали? В основном, ругали, конечно.

— А-а-а! Кажется, что-то такое припоминаю, — подавляя зевоту, протянул доктор. — Думаю, в коридоре — да. Можно. Может, кто и придет? Ну и дети посмотрят, приобщаться к искусству. Худа в этом нет!

— Вот именно! — поддержал бородатый художник. — Нам с кем там, в школе, связаться?

— Гладилин, Сергей Сергеевич, учитель. Я его сам лично предупрежу.

* * *

В аптеку Иван Палыч поехал с шиком, на казенном авто марки «Изотта-Фраскини»… Или «Лорен-Дитрих», красивая эмблема с радиатора была украдена уже давно, с момента начала «демократических преобразований». Шофер, впрочем, утверждал что это именно «Изотта-Фраскини», но того периода, когда она слилась с «Лорен-Дитрих».

Посетителей нынче обслуживал сам хозяин, Яков Бернгардович Евтюхов, сухопарый, с вытянутым бесстрастным лицом и рыжеватыми усами, в безукоризненно черном сюртуке, он чем-то напоминал настоящего английского лорда.

Никакого «Хвоста» — очереди — слава Богу, не было, лишь у самого прилавка расплачивалась за что-то юная девушка в темном платке и коричневом гимназическом платье:

— Тринадцать рублей, пятьдесят две копейки… Так?

— Так, так, милая барышня! Все совершенно правильно… А, господин доктор! Наше вам… Чего изволите?

— Да вот полный список. Все, что есть…

— Поглядим, поглядим… — надев на нос пенсне, Евтюхов взял в руки поданную доктором бумажину, довольно-таки длинную. — Камфора, вата, бинты… это все есть, и много…

— Иван Павлович, здравствуйте! — сложив покупки в котомку, обернулась девчушка в коричневом платье.

Доктор округлил глаза:

— Бог мой, Анюта! А ты что здесь?

— Так… кое-что купить просили — вот и зашла… Ладно, Иван Павлович, побегу! Не опоздать бы на дневной поезд.

— Думаешь, будет сегодня дневной?

— В кассе сказали — будет.

— А то могла бы со мной на авто, — спохватившись, предложил доктор. — Я, правда, еще к Нобелю, за бензином… А потом еще Анну Павловну дождусь.

Анютка рассеялась:

— У-у! Так я раньше вас буду!

— Ну, беги…

В аптеке Иван Палыч провозился где-то с полчаса, пока все отыскали, выложили, оформили…

— А музыкальный магазин, я смотрю, так и закрыт, — глянул через витрину доктор.

Аптекарь поднял глаза:

— «Диез»-то? Так он давно уж закрылся. Аренда-то нынче, знаете… Мало кому по карману.

— А у вас, я вижу, все хорошо!

— Да пока не жалуюсь, — рассмеялся господин Евтюхов. — Каждый час кто-нибудь да зайдет да что-нибудь купит. Иногда и совсем уж какую-нибудь чепуху! Вот, к примеру, ваша знакомая барышня. Ну, которая с вами здоровалась…

— А! Анюта.

— Вот-вот. Купила банку желатина и две банки глицерина! Вроде бы, и кому надо-то?

— Да, странный выбор, — согласился доктор. — Но, говорит, попросили.

Пока Иван Палыч все погрузил, пока съездил к Нобелю, да пока дождался Анну Львовну с очередного заседания, уже начало и смеркаться. Хорошо, хоть до Зарного было не так уж и далеко, особенно — на автомашине.

— Ну, господа, едем?

— Да-да, поехали!

Усатый водитель, выскочив, закрутил ручку. Вздрогнув, заурчал мотор… Посигналив клаксоном, поехали…

Иван Палыч с невестою развалились на заднем сиденье, что твои бояре! Двигатель авто работал на удивление тихо, так что вполне можно было поговорить.

— Ну, что там у вас опять за собрание? — обнимая Анну за плечи, спросил Иван Палыч.