Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские Страница 17

сторонам. Люди, только что веселые и радостные, молча стояли вокруг саней. А среди них, с выражением ужаса в широко распахнутых глазах, стояла Настя. Тело ее сотрясалось от рыданий, но в глазах не было ни единой слезинки. Силин бросился к дочери. А навстречу ему, с трудом продираясь через толпу, рвалась голосящая во весь голос молодка. Она бросилась вознице на грудь и надрывно завыла:

— На кого же ты меня оставил, окаянный! А-а-а… За что ты так со мною… Милый мой… Родненький…

Она схватила возницу за края распахнутого Силиным кафтана, прижала к себе, положила его голову себе на плечо и баюкала, как младенца. Слова ее перешли в рыдания, потом и они смолкли. Женщина тихо выла. Дико и тоскливо. Силин потянул Настю с собой, подальше от этой разрывающей сердце картины. Но девочка упиралась, как завороженная, не в силах отвести взгляд от бабьего горя. Силин подхватил ее на руки, обнял пробившуюся к ним жену и повел их прочь, подальше от этого места.

Толпа, собравшаяся около саней, подалась назад. Люди в молчании стали расходиться. Но тут вдалеке, у городских валов, бухнула пушка. Начался штурм Снежного городка. Люди оживились. Тоска, захватившая всех после смерти возницы, пропала, как будто ее отогнал гром пушечного выстрела. Люди, минуту назад угрюмо отходившие в сторону города, оживились: зашумели, перекликаясь, послышались разговоры, смешки. Кто-то ускорил шаг, дети рванули бегом, старики засеменили, опираясь на палки. Вереница черных фигурок, еще недавно спешившая за санями с Масленицей, возвращалась в Железный Устюг, на шум потешного боя.

— Чтобы все невзгоды, холод, непогоды,

Зимние морозы, неудачи, слезы –

Пусть они сгорают, к солнцу улетают!

Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Глава 6: Гнев человеческий

Случайная встреча Савелия и Анны на Масленице не прошла просто так для обоих. В душе Анны всколыхнулись уже давно позабытые чувства. Все годы замужества за Силиным она искренне старалась загнать их в самый дальний, самый сокровенный уголок своей души. Ей даже начало казаться, что у нее это получилось. Хотела быть его женой, матерью. Но… Бог не дал. Родила Настю — и все. Кончилось ее материнство. Рожала так тяжело, что уж не думала, что выживет. А после, как пришла в себя, повитуха сказала, что детей у нее больше не будет. Лишила ее дочь семейного счастья. Какая же семья без детей, а муж без сыновей-наследников? Поначалу боялась, что Силин узнает о ее беде и выгонит со двора. Но он ушел на очередную свою войну. А она… Лучше бы выгнал тогда! Не рвала бы она сейчас так душу, увидев Савелия. Как только приметила своего Савелушку, его глаза, широкую открытую улыбку, где-то внутри Анны, под самым сердцем что-то оборвалось. екнуло — и все. В один миг, старательно возводимая Анной плотина дала трещину. И готова была рухнуть под напором вновь вспыхнувшей страсти.

Она еще надеялась, что сможет справиться с загоревшимся в груди огнем, как-то затушить его. Но когда в ее открытое окно залетел камень, обернутый в бересту, она поняла, что вряд ли сможет справиться. Дрожащими от волнения руками она развернула необычную записку. Савелий. Да она и не сомневалась. Еще в детстве они с Савелием подавали друг другу весточки подобным образом. Дядька Анны был против ее общения с сыном однодворца. Все мечтал пристроить сироту-племянницу в семейство побогаче. Когда пришли сваты от отца Савелия, выставил их. Да не просто так, а с позором. Выгнал взашей, с обидой, чуть не собаками затравил. Анна тогда не знала, что он уже сговорился с Силиными. Хотя, если бы знала, то что? Что она смогла бы сделать? Наивная сирота пятнадцати лет от роду.

Слезы подкатились к глазам Анны. Она быстро развернула записку. Савелий. Савелушка. Анна пробежала глазами коротенькую записку еще раз. «Коли не забыла меня и люб я тебе, приду завтра, как стемнеет, под окно твое». Анна нервозно скомкала бересту. Прижала ее к груди. Сердце затрепетало еще сильнее. По телу пробежало томление, голова закружилась. И тут Анна услышала шаги в коридоре. Заметалась, засуетилась, не зная, куда деть любовное послание, которое держала в руках. Шаги были все ближе, а Анна все еще стояла, не в силах пошевелиться. Потом бросилась к кровати и сунула бересту под горку подушек. Метнулась к двери — и наступила на камень, который остался лежать на полу. Не обращая внимания на боль в ноге, она подхватила его. Шаги были у самой двери. Анна уже ничего не могла сделать и так и стояла, сжимая камень в руке, и…

Силин прошел дальше по коридору к Насте. Анна услышала, как отворилась дверь и радостный голос дочери, встречавшей отца. Раздался глухой удар. Камень выпал из ослабевшей руки и снова упал на пол. И в этот момент Анне стало страшно. А что если бы Силин увидел записку Савелия? Анна бросилась к кровати, вытащила кусок бересты, подошла к горевшим над кадкой с водой лучинам. Береста весело затрещала. Огонь быстро съедал запретные буквы одну за другой. Анна не могла оторвать глаз от пламени, пока его язычки не обожгли кончики пальцев. Охнула от неожиданной боли. Остатки бересты и пепел упали в воду, разогнав по воде круги. Небольшие волны отбились от бортов кадки и начали находить друг на друга. Скоро вся поверхность воды внутри кадки покрылась мелкой рябью. Свет лучины отразился от нее. В одночасье показалось, что сама вода вспыхнула ярким огневым заревом. Анна отпрянула, прикрыв глаза руками.

Да нет, этого быть не может. Опустила руки и осторожно заглянула в кадку. Рябь на поверхности воды почти прошла. Отражение горящей лучины с каждым мгновением становилось все более четким. Анна облегченно выдохнула. Привидится же такое. Нужно прилечь. Пошла к кровати и остановилась на полпути. Увидела лежащий на полу камень. Подобрала его, открыла тяжелую неподатливую створку окна и выбросила его наружу. Воздух с улицы холодными острыми коготками пробежался по покрасневшим щекам Анны. Женщина закрыла глаза и вдохнула холодный вечерний воздух. Завтра под этим окном ее будет ждать Савелий. Ее Савелушка!

* * *

Смеркалось. В тени, у дальней стороны длинного усадебного дома Силина, стояли двое. На дворе было тихо. Анна как бы невзначай велела привязать собак, мол, мешают выспаться своей брехней. Савелий придвинулся к женщине почти вплотную. Анна прикрыла его рот ладошкой.

— Не надо, замолчи!

— Люба ты мне! Что тебе этот Николка? Знаю ведь