Беглый в Варшаве 2 - Азк Страница 15

— Вот теперь, кажется, действительно понимаю, кого нашёл.

* * *

После окончания осмотра генералом внутренностей атмосферника, пришло время сделать следующий шаг.

— А если не ограничиваться прогулкой по окрестностям? — прозвучал мой спокойный голос.

Генерал сразу насторожился:

— Что ты имеешь ввиду?

— Есть предложение. Отправиться в космос. Пару-тройку небольших витков на низкой орбите. Без пересечений с другими космическими аппаратами и всяких фокусов с гравитацией. Просто посмотреть на вашу планету сверху.

Он усмехнулся, но в голосе проскользнуло нечто, похожее на испуг.

— А обратно вернёмся точно? Без этих ваших фазовых скачков?

— Гарантированно. Старт и посадка в одном квадрате. Временная шкала — линейная. Без сюрпризов. Никаких петелек и парадоксов.

— Тогда давай.

Устроились на анатомических ложементах, адаптированные под человеческую физиологию. Мягкие, упругие, без излишеств, но с полной подстройкой под скелет и внутренние органы. Секунду спустя на плечи легло гнущееся кольцо — система биомониторинга и фиксации. Она мягко сжалась, подобно объятию, без малейшего давления.

Генерал крутанул шеей, проверяя, насколько свободны движения.

— Тебе бы в авиастроение. Такие кресла бы на наши Ил-62 — и весь Союз бы стоя летал.

— Не всё сразу.

Окно кабины слегка потемнело. Под платформой послышалось глухое шуршание, а затем полная тишина. Не было ни вибрации, ни характерного гудения, к которому привык любой, кто хоть раз летал на турбореактивной технике.

— Готовы? — прозвучало в полутени кабины.

Генерал кивнул, но всё равно уточнил:

— Предупреди, если начну терять ориентацию. После ранения иногда закладывает уши.

— Об этом уже можно забыть. Здесь всё будет иначе. Но одно стоит запомнить: в атмосфернике нет искусственной гравитации. За пределами плотных слоёв атмосферы — невесомость.

— Ну вот. Значит, в старости стану космонавтом. Только бы не вывернуло желудок.

Я усмехнулся, не сдержавшись. Пауза повисла на долю секунды. А потом произнеслось почти торжественно, с интонацией, отлитой в граните:

— Поехали!

В кабине погасли все лишние индикаторы. Началась плавная, почти незаметная вертикальная тяга. Аппарат, как невидимая капля, отделился от земли. Сосны, стоящие у поляны, исчезли под прозрачной сферой окна. Варшава с её огнями и сонными улицами ушла вниз. Земля стала быстро терять детализацию. Начинался полёт вверх — к звёздам.

* * *

Выход из атмосферы занял меньше времени, чем можно было ожидать от земной техники. Кабина равномерно потемнела, небо стало черным, как нефть, звезды загорелись, будто кто-то открыл бархатную шкатулку, полную серебряных булавок. На орбите нас уже ждали.

Космическая яхта величественно выплыла из тени Земли, как огромный кит, покрытый бронёй из стекла и графита. Размеры говорили сами за себя — минимум в три раза больше любого корабля орбитальной серии Буран или Шаттл. Генерал слегка прищурился, разглядывая корпус с характерными выпуклостями сенсорных гнезд и антенн.

— Вот это мамонт! — выдохнул он, едва удержавшись от ругательства.

— Это бывшая яхта, — прозвучал мой спокойный ответ. — Частная. Одного из тех, кто не знал, куда девать деньги. Позже переоборудована в дальний разведчик.

Генерал шумно втянул воздух.

— На ней и дискотеку устроить можно, и рентгеном соседние галактики просвечивать.

— Почти так и есть. Подойдите к этой панели.

Он подошел. На поверхности вспыхнули проекции. Экран в ультрафиолете показал карту восточной Европы с точками сигнала. Следом — инфракрасный. Видны были тёплые пятна от двигателей, реакторов, отопления. Затем включилась акустическая визуализация — словно смотрел на музыку.

— Всё это с зондов?

— И только с них. Каждый работает в автономном режиме. Один расположен на высоте геостационарной орбиты, другой — в теневой точке, третий — в обшивке метеоспутника над США.

— Они что, просто собирают визуальную информацию?

— Не только. Каждый еще перехватывает разговоры. Даже по закрытым и военным каналам. Акустика, оптика, электромагнитный диапазон, цифровая декомпрессия. Вот, слушайте.

В динамиках раздался американский голос. Спокойный, размеренный, с характерным калифорнийским акцентом. Кто-то обсуждал переброску грузов в зону Персидского залива.

Генерал нахмурился:

— И что, ты… ты просто подцепил спутник?

— Не совсем. Перехват управления. Лёгкий поворот антенны, смена приоритета передачи. Всё остальное — дело техники. Они даже не заметили.

На экране появилось логотип агентства NASA. Под ним — шифровка. Затем — перевод. Английский сменился русским. Подробности маршрутов. Названия портов и танкеров. Дата и время захода в зону.

— Потрясающе… — выдохнул генерал, и в его голосе впервые за все эти дни зазвучала смесь восхищения и тревоги. — Это ведь целый мир за стеклом. Мир, в который нас не пускают.

Ответ был коротким:

— Пусть постоят в очереди. Теперь решаем мы.

Он замолчал. А в иллюминаторе яхты на околоземной орбите, медленно поднималась ночь над Европой.

Глава 11

Медицинский отсек занимал добрую треть средней палубы. Всё выглядело одновременно стерильно и уютно: матовые стены без единого шва, мягкий сероватый свет, в углу — прозрачная вертикальная капсула с подвешенной внутри гелеобразной матрицей. Рядом — хирургический робот, модель СКАМ-М08, обладающий восемью манипуляторами и независимым ИИ. Генерал подошёл ближе, присел на корточки, внимательно вглядываясь в интерфейс.

— Ну ты даешь, — прошептал он. — Это сколько же он стоит?

Мой ответ прозвучал буднично:

— Стоит дорого. Но и лечит отменно. Смотрите, это капсула регенерации. Можно восстановить позвоночник, сердце, зрение. На третьей стадии — даже некоторые участки мозга. Ни одна болезнь не является приговором, даже рак. Особенно если поймать на начальной стадии.

Генерал прислонился к панели и долго молчал. Потом, не глядя, спросил:

— Значит, можно вылечить практически любого?

— Да. С условием соблюдения протокола, продолжительности сеанса и чистоты входных данных. И ещё… одного условия.

Генерал оторвал взгляд от капсулы:

— Какого?

Ответ прозвучал чётко и без тени колебания:

— Полная моя независимость в этом вопросе. Ни одного приказа сверху. Только личный контакт. Только личные договорённости. Без админресурса, без указов, без любой формы подчинённости.

Генерал ухмыльнулся:

— Понимаю. Робинзон не любит империю.

— Робинзон предпочитает здравый смысл. На Земле слишком много цепей, и каждая мешает двигаться. Здесь — свобода. И если эта технология попадёт не в те руки, последствия будут катастрофическими.

Генерал выпрямился, поправил воротник и сделал шаг к иллюминатору. Тишина длилась полминуты.

— Хорошо. Согласен. Пока только личный канал. Пока только мы вдвоём. Хотя, конечно, рано или поздно…

Фраза повисла в воздухе, так и не законченная.

Вернувшись на анатомические ложементы, мы оба пристегнулись. Ограждение опустилось, атмосфера стала плотнее, затем