Американская история любви. Рискнуть всем ради возможности быть вместе - Илион Ву Страница 32

ранее. Он был потрясен, увидев ее в чисто женском облике без малейших признаков мужественности. Встреча, несомненно, принесла радость. Крафты были счастливы, поскольку бегство оказалось успешным и они теперь на свободной земле. Активистов поразила потрясающая история супружеской пары. Свидетельства нечеловеческой жестокости рабовладельцев имелись и ранее – достаточно вспомнить опубликованные истории Фредерика Дугласа и Уильяма Уэллса Брауна. Но история Крафтов уникальна[247]. Дуглас и Браун бежали в одиночку и из соседних со свободными штатов. У обоих имелась помощь: Дугласа поддерживала его будущая жена, рожденная свободной, Брауна – квакеры. Сейчас же перед активистами предстала пара, проделавшая огромный путь, не скрываясь от чужих взглядов. Они могли рассчитывать лишь друг на друга и добились успеха вместе. Для аболиционистского движения это настоящий подарок. Неудачное бегство на «Перл» было организовано не только в гуманитарных целях, но и для привлечения внимания.

Времени на размышления не было. Филадельфийские активисты подтвердили слова хозяина гостиницы. Крафты не могли считать себя в полной безопасности. Согласно закону о беглых рабах 1792 года, их все еще могли вернуть хозяевам[248]. Да, конечно, закон был беззубым (на что часто жаловались рабовладельцы). В Пенсильвании, где существовал так называемый закон о личной свободе, защищавший беглецов, он применялся крайне редко. Пенсильванские законы опирались на решение Верховного суда по делу «Пригг против Пенсильвании» 1842 года, согласно которому применение закона о беглых рабах стало необязательным. В то же время суд встал на сторону рабовладельцев и конституционно закрепил справедливость закона. Поэтому, где бы Крафты ни находились, они оставались в опасности. Сам американский закон и конституция были против них.

Но угрожал не только закон. Крафты страшно рисковали: их могли насильно схватить на границе свободных штатов, таких как Пенсильвания. Ни один чернокожий – ни свободный, ни беглец – не был защищен от похищения. Особенно часто пропадали дети. Вот почему в конце концов друзья посоветовали Крафтам отправиться в Бостон. Там сложилась большая черная община и существовало мощное межрасовое движение по борьбе с рабством. Его противники называли Бостон рассадником аболиционизма. Более-менее безопасной оставалась Канада, но активисты не считали, что Крафтам следует срочно покидать страну. Кроме того, Канада – страна холодная.

Супругам предстояло сделать первый выбор в новой свободной жизни. Они решили ехать в Бостон, а не в Канаду. Скорее всего, это продиктовано желанием быть ближе к родным, остававшимся в рабстве, – находясь в Америке, легче их найти и, возможно, спасти. Крафты пренебрегли гарантированной безопасностью, избрав более рискованный путь на предстоящие годы.

Бостон находился в 480 километрах от Филадельфии. Добраться поездом несложно, но стоило выбрать менее открытый и официальный путь. Их судьба оказалась в лучших руках. Если на филадельфийском вокзале их встретил отец «подпольной железной дороги» Уильям Стил, то дальше их судьбой занялся так называемый президент – Роберт Первис[249].

Первис[250]

Если кто-то и мог сравниться с Эллен, сумевшей успешно притвориться пассажиром первого класса, это президент пенсильванского общества борьбы с рабством Роберт Первис, богатый тридцативосьмилетний чернокожий (квартерон) активист, который некогда так же смело взошел на борт трансатлантического корабля – единственный пример его притворства.

Высокий красивый Первис обладал настолько безупречным южным шармом, что ирландский лидер Дэниел О'Коннел однажды отказался пожать ему руку, по ошибке приняв за рабовладельца. Полагая, что он действительно принадлежит к их кругу, рабовладельцы вели с ним неспешные беседы о «чистокровных лошадях» (скаковых лошадях) и вине[251].

Во время трансатлантического путешествия Первису было двадцать четыре года. Он отправился в Англию, чтобы выступить против рабства и колонизации (переселения или депортации чернокожих в заграничные колонии). Перед посадкой на пароход плантатор из Вирджинии узнал, что на борту будет чернокожий, и направил жалобу владельцам парохода, квакерам. Те попросили Первиса выбрать другой путь, поскольку не хотели рисковать деловыми отношениями с Югом. Тот принял иное решение, но оказалось, что возвращаться в Америку придется тем же пароходом, что и недовольному плантатору.

На сей раз он не стал афишировать расовую принадлежность. Встретившись с Первисом на борту, плантатор был очарован его элегантностью и культурными манерами. И пригласил его отобедать. Вскоре Первис очаровал и плантатора, и всех его друзей, не говоря уже об их дамах в танцевальном салоне. Мистер Хейн, брат сенатора от Южной Каролины Роберта Хейна, во всеуслышание заявлял, что «негр не слишком далеко ушел от животного», «негритянскую кровь легко распознать, особенно южанину». И тот же человек вытащил Первиса из его каюты, чтобы тот потанцевал с его дочерью.

На прощальном ужине Первису предложили произнести тост, что он с удовольствием и сделал: в честь президента Эндрю Джексона, благодаря которому стал первым чернокожим с американским паспортом. Впрочем, на сей раз он не стал об этом упоминать. Только когда корабль вошел в нью-йоркскую гавань, Первис попросил «цветного стюарда» сообщить жене капитана, что он – чернокожий. Чтобы подтвердить это удивительное заявление, прибыл немецкий доктор. Первис сказал ему: «Да, именно так! Можете вернуться и сообщить об этом. И я горжусь своим происхождением». Достопочтенный судья, узнав правду, так развеселился, что буквально катался по полу от смеха.

Первис был сыном английского торговца хлопком, от которого и унаследовал состояние. Мать наполовину еврейка, наполовину африканка. Бабушку по матери, Дидону Бадараку, похитили в Марокко, когда она была еще девочкой. Отец Первиса жил с Дидоной в Чарльстоне, – она была его первой и единственной женой, – а затем перевез семью в Филадельфию. Первис получил прекрасное образование: учился в Академии Амхерст, откуда пришлось уйти после того, как он вместе с однокашником Сэмюэлем Кольтом (по словам Первиса, тот обладал «интуитивным пониманием оружия», благодаря чему впоследствии создал легендарный револьвер) на спор выстрелил из пушки.

Первис преуспел в торговле недвижимостью и других сферах бизнеса. Он щедро жертвовал деньги на борьбу с рабством, участвовал в финансировании аболиционистской газеты Уильяма Ллойда Гаррисона Liberator («Освободитель»), был главным спонсором строительства Пенсильвания-холла до пожара. Он демонстративно помогал темнокожей жене садиться в экипаж, и это взбесило погромщиков. После пошли слухи о «смешанных браках». Когда Первис давал показания об этом ужасном вечере, ему удалось вновь всех очаровать. «Это совершенно естественно – предложить руку собственной жене», – сказал мужчина, что вызвало смех в зале суда[252].

Первису нелегко было решиться покинуть Филадельфию, где он жил так долго и столкнулся со столькими опасностями. Когда похитили беглого раба Бэзила Дорси, именно Первис бросился ему на выручку и даже увез в наемном экипаже, оставив бандитов с носом. Когда погромщики пытались схватить в