Эммануил Сведенборг - Александр Алексеевич Грицанов Страница 23

всех тех, кому эти рассказы о духах кажутся важными, тем более, если у них к тому же «нет дела получше, и есть много денег», отважиться вместе с ним в путешествие с тем, чтобы проверить все эти измышления. При этом он еще и уверен, что его будущие единомышленники не откажут ему в высшей степени признательности за то, что он избавит их от возможности появления на горизонте другого Филострата, который превратит Сведенборга (ввиду невозможности опроса очевидцев через какое-то количество лет) в нового Аполлония Тианского — легендарно известного античного мага и прорицателя.

Кант наконец-то подходит здесь к своей цели, а именно — к сочинениям его героя, которому, как он полагает, принадлежит немалая заслуга в том, что создавая большие сочинения, он не пожалел никаких затрат ума. Его великий труд немецкий философ считает свободным от малейшего следа разума, хотя в то же самое время в нем все удивительно сочетается с тем, до чего мог бы додуматься и самый утонченный разум. Эту утонченность Кант усматривает главным образом в необычайно причудливой игре воображения, которую он иронически сравнивает с игрой самой природы: когда в очертаниях пятнистого мрамора некоторые любители усматривают Святое семейство, в сталактитовых образованиях — монахов, а на замерзшем оконном стекле обнаруживают звериное число (666) и тройную корону. Все такие вещи, по Канту, видит только тот, чья голова заранее ими набита.

Далее кантовскому анализу подвергается содержание сочинения Сведенборга, состоящее из восьми томов, наполненных, по выражению Канта, «всякой чепухой», и которую тот под названием «Небесные Тайны» предложил миру как новое откровение. При этом Канта очень мало волнуют те видения шведского мистика, которые он использует для раскрытия тайного смысла первых двух книг Моисея или для такого же толкования Священного Писания. Он считает нужным остановиться только на тех фрагментах его сочинения, которые непосредственно касаются того, что Сведенборг видел собственными глазами и слышал собственными ушами. Материал такого рода располагался по преимуществу в приложениях к отдельным главам сочинения шведского мистика. В этих-то приложениях и воспроизводится то, что Кант посчитал основой всех грез Сведенборга, более того, в них он увидел благодатный материал, который очень близко связан со всем тем, что относится к метафизике сверхчувственного. Интересно то, что Кант не склонен относить рассказы шведского мистика к тому, что можно было бы назвать умышленным обманом. Для него это, скорее, результат какого-то «фантастического созерцания», спекулятивные бредовые фантазии извращенного ума. Поэтому он и считает важным для себя сделать из них некоторые извлечения: толково изложенный обман чувств кажется ему гораздо более интересным явлением, чем какие-то заблуждения ума безмозглых резонеров, причины которых не только достаточно известны, но и сравнительно легко могут быть устранены за счет обуздания пустого любопытства. В силу же того, что именно на чувствах, по Канту, основывается всякое суждение, то перед их ошибками законы логики бессильны.

Кант отделяет у Сведенборга сумасшествие от безумия и оставляет в стороне все его превратные мудрствования, которые отрывают его от видений, потому что даже мнимый опыт кажется ему вещью куда более поучительной, нежели мнимые доводы разума. Здесь он опять не может обойтись без иронии и насмешек в адрес анализируемых им сочинений, утверждая, какую заботливость он проявляет в отношении своего читателя, преподнося лишь квинтэссенцию книг Сведенборга «в виде нескольких капель» и опуская многие, совершенно дикие химеры. Тем самым он надеется «на такую же благодарность, какую некий пациент выразил своим врачам за то, что те давали ему только кору хинного дерева, тогда как легко могли бы заставить его съесть все дерево» [50, с. 341].

Далее Кант осуществляет подробную классификацию всех видений Сведенборга, которые тот сам подразделял на три рода. К первому он отнес те случаи, когда он как бы свободен от тела: нечто среднее между сном и бодрствованием. Находясь в этом состоянии, он видел, слышал и даже осязал духов, однако случалось это всего раза три-четыре. Характеризуя второй род видений, Кант упоминает те ситуации, когда дух куда-то уводил мистика во время его прогулок по улице; при этом вместе с духом тот находился уже в других местах, где ясно видел дома, людей, леса и т. д., а затем внезапно возвращался на прежнее место. Такого рода случаи происходили со Сведенборгом не более двух-трех раз. И, наконец, третий род — это самые обычные видения, которые бывали у него почти каждый день и на которых и были построены почти все его рассказы о духах. По мнению Сведенборга, продолжает излагать суть его сочинения Кант, все люди так или иначе связаны с миром духов. Однако, согласно шведскому мистику, не все это чувствуют, а вот у Сведенборга внутренний мир раскрыт и потому он четко осознает те представления, которые другие люди ощущают в лучшем случае очень и очень смутно, более того, его душа находится в постоянной связи с миром духов. Именно поэтому он (в отличие от других людей) обладает, якобы, не только внешней, но и внутренней памятью, в которой сохраняется все то, что из внешней памяти исчезло. Таким образом, ни одно представление человека никогда в ней не пропадает. Только после смерти память обо всем, когда-то проникавшем в человеческую душу и остававшимся скрытым от человека, становится подробной книгой его жизни. В силу того, что духи доступны только внутреннему чувству человека, они являются ему как бы извне и в человеческом облике. И хотя духи могут читать только представления таких же духов как они сами и не способны контактировать ни с предметами телесного мира, ни с закрытыми душами других людей, они вступают в контакт со Сведенборгом, созерцая в нем настоящее состояние мира, а он в их памяти усматривает чудеса мира духов.

Кант попытался пересказать представления Сведенборга о расположении душ, которое не имеет ничего общего с пространством телесного мира, и о том, каким образом происходит их непрерывное общение друг с другом и т. п. Великий немец полагал, что одной из главных идей во всех этих фантастических построениях Сведенборга является то, что телесные существа не обладают самостоятельным бытием, а существуют исключительно благодаря миру духов, причем всех вместе взятых. Согласно этой логике, и со всеми другими вещами видимого мира дело обстоит таким же образом: они, по Сведенборгу, имеют одно — малое — значение как вещи и другое — большее — значение как знаки. В этом шведский мистик и увидел источник нового толкования им Священного Писания, когда именно внутренний смысл, т. е. символическое отношение всех рассказанных в нем вещей к миру духов, есть