Гюстав Курбе - Герстл Мак Страница 17

знать цену каждому грошу; даже когда прошли трудные годы молодости и Курбе стал получать изрядный доход от продажи своих полотен, деньгами он не сорил. Но он был также в достаточной мере человеком богемы, чтобы не задумываться о повседневных тратах, особенно не связанных с немедленной уплатой наличными. Он охотно откладывал расчет на долгие годы, не утруждая себя проверкой своей задолженности ни по частям, ни в общей сумме.

Когда Андлер стал докучать Курбе по поводу неоплаченного счета за последние лет восемь — точно неизвестно, однако какая-то переписка по этому вопросу несомненно велась еще до письма Андлера к Курбе от 17 января 1865 года: «В своем письме Вы обвиняете меня, будто я явился к Вам с видом опасного и страшного человека. Не думаю, что заслуживаю такого упрека… Я не держу на Вас никакой злобы и даже не возлагаю на Вас ответственность за тех, кого Вы приводили ко мне в пивную. Я, как и раньше, даю Вам лишнее доказательство доброго своего отношения, предлагая оплатить только ваш личный счет. Я готов ждать следующей выставки [в Салоне, которая должна была открыться в мае], которая, надеюсь, предоставит мне счастливую возможность увидеть Вас. Как бы то ни было, если Вам удастся прислать мне часть денег еще до нее, не премините это сделать…»[102].

Это было примирительное, чуть ли не подобострастное письмо скромного трактирщика к своему самому выдающемуся клиенту. Андлер не хотел обидеть того, кто как магнит притягивал прежде посетителей в его пивную. Ответ Курбе, если художник снизошел до такового, не сохранился. В сентябре 1865 года Андлер написал еще одну вежливую записку: «Заходил к Вам уже несколько раз и… теперь, не застав Вас дома, надеюсь, что до отъезда [из Парижа] Вы окажете мне честь своим визитом и встретитесь со мной за завтраком или обедом…»[103].

Мы не знаем, принял Курбе приглашение или отклонил, отделался от Андлера обещаниями или предпочел игнорировать всю эту историю. На протяжении ряда лет он время от времени посылал швейцарцу небольшие суммы в счет долга, но значительная часть его осталась неоплаченной, и после очередного долгого ожидания Андлер обратился в суд. Курбе поручил дело своему другу и поверенному Гюставу Шоде, который много лет был связан с Прудоном, а после революции 1848 года арестован как отъявленный либерал и ненадолго отправлен в ссылку. В июне 1868 года Курбе пишет к Шоде: «У меня есть ряд возражений по поводу этого счета, который определяет общую сумму моего долга Андлеру с 1855-го по октябрь 1863 года… Итог… составляет 7153 франка 35 сантимов; Андлер вычел из них уже уплаченные 3500 франков, и, таким образом, я должен ему 3533 [sic!] франка 35 сантимов. Я знал, что задолжал Андлеру, но не представлял себе, что сумма так велика; я действительно вправе взять эти цифры под сомнение… Я долгое время бывал у Андлера, в какой-то мере это был мой дом. Я смею даже утверждать, что немало способствовал популярности его заведения; я… разрешал записывать все, никогда ничего не проверяя, а когда расплачивался, мне и в голову не приходило требовать расписку. Сегодня я не в том положении, чтобы оспаривать счет. Допустим, я в самом деле уплатил лишь 3500, но разве я не вправе требовать сведений об общей сумме моих расходов? Кое-кто из моих добрых друзей рассказывал, что, когда бы я ни присел к чьему-либо столу… у кассирши он считался столом Курбе и все, что там заказывали… записывалось на мой счет. Признаю, что частенько приглашал приятелей позавтракать или пообедать со мной, но если совершенно бесспорно, что я должен платить за своих гостей, я решительно не понимаю, почему должен угощать всех или быть теперь в ответе за счета неопознанных клиентов, сидевших по соседству со мной… Я настаиваю, чтобы Андлер предъявил мне свои кассовые книги и я мог детально проверить свои счета. Не удивлюсь, если после такой проверки приду к заключению, что должен не больше 1500–1800 франков»[104].

В декабре 1868 года Шоде сообщал Курбе, находившемуся тогда в Орнане: «Что касается дела Андлера, я сумел добиться отсрочки до нынешнего дня. Мне была вручена конторская книга с полным и подробным подневным перечнем всех закусок и напитков, за которые с Вас требуют плату… Поскольку без Вас я не в состоянии оспаривать каждую запись в отдельности, могу лишь опротестовать сумму в целом… Рассмотрение дела отложено до января»[105]. 16 апреля 1869 года Шоде писал об окончательном решении: «В своем постановлении суд принял во внимание все аргументы, выдвинутые мной… Признано, что иногда на Ваш счет могли записываться закуски, поданные лицам, за которых Вы не несете ответственности. Но учитывая, что Вы долго тянули с расчетом и не платили проценты целых восемь — десять лет, суд лишь снизил сумму претензий с 3553 франков до 3000. Полагаю, нам придется этим и удовлетвориться»[106].

Глава 7

Расцвет

Тысяча восемьсот сорок девятый год — веха, с которой начинается зрелость Курбе. Подготовительный этап пройден; теперь художник точно знает, какие картины хочет писать, и обрел необходимые технические навыки. Чуть ли не за одну ночь он стал если уж не знаменит, то известен. Отныне его творчество всегда в центре внимания критиков, которые пишут о нем бесконечное количество статей, одни — превознося его до небес, другие — низвергая его в самые недра художественной преисподней, а третьи — и таких большинство — помещая его где-то между этими крайностями. Вся остальная жизнь художника была достоянием гласности, и даже если эта гласность иногда носила скандальный характер, она неизменно льстила его тщеславию. Пресса уделяла необычайно много места и ему самому и его творчеству; знаменитейшие карикатуристы эпохи — Шан, Надар, Андре Жиль, Домье и многие другие — без устали рисовали искусные и часто злые шаржи на его картины, внешний облик и наиболее примечательные повадки, о нем сплетничали в парижских салонах, из-за него ссорились на террасах кафе, его пародировали на сцене.

Между концом 1848-го и серединой 1850 года Курбе, не считая второстепенных произведений, создал четыре своих самых крупных, лучших и памятных полотна: «Послеобеденное время в Орнане», «Дробильщики камня», «Похороны в Орнане» и «Возвращение с ярмарки».

Картина «Послеобеденное время в Орнане» почти наверняка была задумана и частично написана до 1849 года, во время одного из наездов художника в родной город, но окончательно завершена, видимо, в Париже. Франсис