Кино Ларса фон Триера. Пророческий голос - Ребекка Вер Стратен-МакСпарран Страница 14

что делает пророка пророком, кажется обескураживающе недостижимой, если не иллюзорной. Однако наука – это не статичное занятие. Пророчество возникает как категория изучения в религиоведении только в девятнадцатом веке, происходя из ранней источниковедческой критики. Процесс, который в целом можно обозначить как «критические исследования» классических пророков, попытку найти подлинные слова пророков в историческом и социальном контексте, имеет сложную историю (Barton, 1999, с. 348). В данной работе я придерживаюсь комплексного, прежде всего канонического подхода к пророкам, но в то же время беру на вооружение проницательность критических исследований и интерпретативный подход, опираясь на поэтические структуры и диалог с современной культурой.

Классические пророки

Расцвет пророчества и золотой век пророков приходится на период длиной более 300 лет, с середины восьмого до середины пятого века до нашей эры. Пророческая деятельность возникает как новое явление, разительно отличающееся от пророков прошлого и совпадающее с господством трех империй, правивших древним Ближневосточным миром: Ассирия (Исаия, Осия, Михей, Наум и Софония), Вавилония (Иеремия, Иезекииль и Аввакум) и Персия (Второй Исаия, Аггей, Захария и Малахия). Эти пророки интерпретируют изменения в мире и политические события через призму отношений Яхве со своим народом, связывая подчинение, пленение и уничтожение Израиля с грехами израильтян – отступничеством, жаждой богатства и власти, синкретизмом (Blenkinsopp, 1996, с. 8). Слова, деяния и знамения пророков, поэзия и речи дают наиболее ясную картину глубоких отношений Яхве со своим народом и объясняют, почему Яхве решил нести свои послания через людей (Евр 1:1).

Многообразные послания и методы пророков отражают природу пророчества как события, слова Божьего, обращенного к определенному сообществу в определенный момент времени, будь то в эпоху разделенного царства, в годы пленения или после возвращения из него.

Таким образом, послания оказываются привязаны к месту и времени, что, наряду с нерешенными вопросами эволюции текста, не позволяет ученым однозначно определить, имеется ли у пророков какое-то объединяющее их общее послание. Однако, используя самые широкие параметры, можно выявить три схожие черты. Во-первых, классические пророки всегда выступают с особым обращением от Бога к определенному сообществу: прорицания Авдия направлены против Едома, и Иона призывает покаяться конкретно Ниневию.

Во-вторых, слово или послание выражается в контексте традиции избранного народа. Пророки исходят из своих исторических традиций избрания в рамках более широкой традиции: давидического завета или Синайского завета. Некоторые пророки лишь смутно осведомлены о другой традиции. Иезекииль, например, по-видимому, почти незнаком с давидической традицией (von Rad, 1965, 130).

В-третьих, обращаясь к определенным событиям или ситуациям, послания пророков осуждают, порицают и/или призывают к восстановлению. Некоторые призывы к восстановлению чередуются в тексте с осуждением, некоторые приводятся только в конце, чтобы закончить послание на позитивной ноте, а некоторые пророки, такие как Аввакум, вообще не включают их в свои пророчества. Определение достоверности призывов к восстановлению осложняется деятельностью переписчиков, работавших после пленения, собиравших и дополнявших рукописные тексты об истории Израиля. Зная отчаянную нужду, в которой пребывали изгнанники, переписчики стремились ободрить их, написав Второзаконие и Паралипоменон и дополнив пророческие писания, которые дошли до них лишь частично, – в первую очередь, Книгу пророка Иеремии и, возможно, всю Книгу пророка Малахии.

К определенному времени и событию привязаны не только послания пророков, но и то, как они ведут себя на публике. Они обладают уникальным социальным положением, играя независимую, критическую и социально дестабилизирующую роль в отношении политических и религиозных институтов, что позволяет современным ученым называть их интеллектуалами-диссидентами (Бленкинсоп, Вальцер), сумасшедшими (Вольф), провокаторами (Вудс и Паттон) и так далее. Однако свидетельства показывают, что и здесь обобщение невозможно, так как некоторые пророки также играли и обратную роль в социуме, способствуя его стабильности: Аггей и Захария одобряли строительство Второго храма и культ, поддерживая как политические, так и религиозные институты.

Так как статус пророка не передается по наследству, а основывается на его личной харизме [1], момент призыва к пророчеству важен, поскольку он является обоснованием и подтверждением его роли (Wolff, 1986, с. 7–8). О схожих чертах свидетельствуют, во-первых, внезапное отсечение от своего прошлого – пророки становятся зависимыми лишь от Бога. Во-вторых, несмотря на «крепкую руку Бога» (Ис 8:11; Иер 1:9; Иез 1:3; Дан 10:10), повелевающую ему подчиниться, пророк отвергает свое призвание. Слово maśśā’, обозначающее оракула, дословно переводится как «бремя», что отражает влияние слова Господня на пророка. Их жизнь полна неприятия и одиночества, их будущее непредсказуемо. В-третьих, среди пророков распространены духовные видения, часто касающиеся объективных, внешних реальностей и событий, которые вскоре произойдут. Эти видения показывают, что пророк является:

…вместилищем неподвластных ему и превосходящих его слов – голосом и телом, которыми распоряжается кто-то другой. Что делает [это] столь невыносимым, так это то, что даже когда овладевшая им сила добивается своего… протестующие вопли пророка, как и вопли народа, не затихают.

(Sherwood, 2012, с. 172)

Ивонн Шервуд утверждает, что формулировка «сопротивление зову» не способна в полной мере описать мучительные переживания пророков, для них лучше подходят слова Юлии Кристевой о «призывающем и отталкивающем вихре», который заставляет унижаться, «взывает к субъекту и сокрушает его», ибо пророки глубоко переживают народную травму в своих телах, и их возмущенные стенания громко звучат на страницах Священного Писания (Sherwood, 2012, с. 172).

Хотя зов травмирует и вызывает муки (Ис 6:1–7), услышав его единожды, пророк не имеет возможности отказаться. Бог говорит Иезекиилю:

Как алмаз, который крепче камня, сделал Я чело твое; не бойся их и не страшись перед лицем их, ибо они мятежный дом. И сказал мне: сын человеческий! все слова Мои, которые буду говорить тебе, прими сердцем твоим и выслушай ушами твоими.

(Книга пророка Иезекииля 3:9-10)

Некоторые пророки не рассказывают, как они услышали этот зов. Лишь только пророк Иоиль первым поделился этим опытом в качестве будущего дара всему Божьему народу: «И будет после того, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения» (Иоил 2:28).

Это ключевое место Писания связывает воедино деяния Святого Духа по всему Писанию, с христианской точки зрения объясняя излияние Духа в главе 2 Деяний и исполняя желание Моисея: «Но Моисей сказал ему: не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» (Чис 11:29).

Интерпретируемый в терминах тринитарного догмата именно Святой Дух призывает и говорит через пророков в соответствии с Писанием.

[Одержимость] Святым духом, Божьим духом считается раввинами и