Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков Страница 7

– Надо посмотреть, что там, снаружи, – предложил Пьер де Куртенэ.

– А вы не слышите арабскую речь? – с трудом выговорил граф. – Вон как лопочут! Они уже здесь! Не знают, сколько нас, вот и не решаются пока войти. Но уже скоро придут.

– Но там же были тамплиеры! – воскликнул в отчаянии Рауль де Куси.

– Да? – вымученно усмехнулся граф. – Что-то никого из них не слышно!

– Неужели все мертвы? – ужаснулся де Куртенэ.

– Даже если и не все – нас это не спасет.

– Но, ваше высочество, спасшиеся могут привести помощь! – возразил де Куси. – Армия короля должна уже прийти под стены Мансуры!

– Что ж, Рауль, попытайся продержаться до подмоги! – только и ответил граф.

– У двери стоят, слышите, говорят шепотом, будто скрываются? – с горечью произнес Атталь, и от страха у него заныло в животе. Полдня он сражался и ничего подобного с ним не было, а тут осознание конца привело Бертрана в ужас. Он никогда не увидит ни родной дом, ни Катрин, ни Францию, его просто не станет, и все вокруг исчезнет навсегда.

– И от задней двери слышится шум, – сказал де Куртенэ.

Роберт д'Артуа поднялся. Казалось, слова его последних рыцарей придали ему невесть откуда взявшихся сил.

– Господа, сейчас мы умрем и предстанем пред Господом. Не бойтесь. В свои последние минуты подумайте о тех, кого любите, кто вас ждет и никогда не дождется.

Граф быстро обнял каждого из рыцарей, а потом прошептал, устремив взгляд к открывающейся двери, из-за которой показались остроконечные шлемы мамлюков:

– Матильда, ты в моем сердце! За тебя!

Граф ринулся в бой, круша сарацин, словно бы и не уставал вовсе. Он поднял второй меч и бился двумя руками, рубя головы, пронзая плотные кольчуги, разрубая круглые щиты. Атталь хотел встать рядом с графом, но из задней двери в дом проникли еще мамлюки, и Пьер де Куртенэ, окруженный ими, звал на помощь. Атталь ринулся к нему, но поскользнулся на луже крови, попытался восстановить равновесие и споткнулся о трупы убитых рыцарей и сарацин. Он упал. Почти сразу же на него свалился Рауль де Куси, и горячая черная кровь хлынула у него из горла прямо в лицо Атталю. Бертрану стало нечем дышать под тяжестью погибшего рыцаря. Удар сапогом в голову, от идущего мимо сарацина, лишил его сознания.

Атталь не знал, сколько прошло времени. Он очнулся. Дышать по-прежнему было тяжело. Он заворочался, запаниковал. И тут понял – рядом могут быть сарацины и могут заметить его. Бертран затих и прислушался. Зловещая тишина и вонь огромного количества умерших царили в доме. Запах крови смешивался с запахом вспоротых кишок. Атталь осторожно столкнул с себя тело Рауля де Куси и поднялся. Ссадины, мелкие порезы – все, ничего серьезного. Он жив.

Родственник Капетингов Пьер де Куртенэ лежал рядом. Из-под окровавленного плаща виднелись многочисленные страшные раны, нанесенные топорами и мечами. У двери лежал граф Роберт д'Артуа. Вернее, то, что когда-то было его высочеством, братом короля. Мамлюки глумились над телом, обезобразив его. Атталь не мог смотреть. Ничего не соображая от всего пережитого, он подобрал меч, толкнул дверь и вышел на улицу.

Уильям Лонгеспе стоял один, прислонившись к стене, окруженный сарацинами. Кисть правой руки отсечена, левая нога перебита в голени. Золотые львы на красном сюрко стали багровыми, но левой рукой сэр Уильям еще держал меч перед собой, угрожая мамлюкам.

Перед ним стоял сам командир султанской гвардии – эмир Бейбарс, нагло ухмыляющийся, предлагающий сдаваться, о чем Лонгеспе перевели. Сэр Уильям плюнул под ноги эмиру и, упершись локтем раненой руки в стену дома, чтобы быть устойчивее, приготовился продолжать бой.

Атталь увидел вдалеке, как ринулись скопом сарацины на того, кого взяли в полукольцо. Он не знал, что там погибал Уильям Лонгеспе, разрываемый на части. Вся дорога, по которой не так давно почти шестьсот рыцарей ворвались в Мансуру, была устлана телами погибших христиан и сарацин. Всюду виднелись некогда белые, а теперь перепачканные кровью плащи тамплиеров. Бертран пошел в сторону ворот, перешагивая через трупы, и уже услышал позади крики увидевших его мамлюков.

Вдруг его кто-то резко втянул в дом.

– Какого черта ты творишь! – услышал Бертран. – Его уже заметили, сейчас сюда придут!

Атталь увидел перед собой Генриха де Сова, дышащего с усилием и свистом, – его тяжело ранили в грудь, но он еще оставался жив. Рядом с ним стоял Жак де Саваж – тот самый, который «отличился» в резне в сарацинской деревне прошлым летом, и Атталь его хорошо запомнил. Это Саваж возмущался поступком де Сова.

– Он мой земляк, я не мог оставить его там.

– Ты скоро умрешь, де Сов, а я хочу спастись! – зло процедил Саваж. – Этот парень приведет за собой всю армию нехристей.

– Все мертвы, Саваж! Мы не имеем права оставить наших товарищей, – устало заявил Генрих де Сов и закашлялся.

– Я рад видеть вас! – сказал Генриху Бертран. – И если умирать, то вместе будет лучше.

– Послушай, Бертран! – Де Сов поморщился от боли и схватил Атталя за плечо. – Послушай меня и запомни. Ты не должен сейчас умирать. Здесь есть второй этаж, поднимись туда, спрячься, когда будет возможность – беги. Вернись домой, расскажи Катрин, как умер ее отец, как умер я, расскажи королю, как мы все здесь умерли.

Саваж прислушался – мамлюки подходили к дому, где они укрылись. Тамплиер махнул на двух собеседников рукой и полез по деревянной лестнице в квадратное отверстие в потолке на второй этаж.

– Давай за ним, Бертран, – прошептал Генрих де Сов. – Я задержу сарацин!

Бертран д'Атталь, растерянный, не зная, как ему правильно поступить – остаться или уйти, стоял и смотрел, как корчится от боли дядя Катрин.

– Иди, спасайся! – прикрикнул де Сов, поднимая меч, ибо дверь стала открываться.

Бертран побежал и быстро взобрался наверх. Саваж хрипел на полу рядом с лестницей. В комнате прятались местные жители – отец с сыном-подростком. Когда Саваж проник в комнату, отец бросился на него с саблей и ударил в живот со всей силы, славя Аллаха. Саваж, раненный, пронзил мужчину своим мечом наповал. Подросток, видя мертвого отца, рассвирепел и бросился на появившегося Бертрана с ножом. Атталь оттолкнул его, повернулся и стал втягивать лестницу в комнату, чтобы снизу не залезли мамлюки. Он услышал последние звуки, которые издал убиваемый Генрих де Сов, и сам пришел в ярость от полной безысходности. Паренек, растирая слезы, глядя то на