Лотос и ветер - Джон Мастерс Страница 14

Под этим холмом были бы кости скульптора, умершего от собственной руки, его дух бродил бы среди камней, шепча: «Где Греция, где Александр? Я пытался. Почувствовали ли гильзаи здешнюю магию? Разве она не могла бы, если бы существовала, связать мир воедино?

И что искал Александр в пустыне? Если бы это была просто слава битвы, о нем бы не вспомнили. Несомненно, он пришел в пустые места не для того, чтобы завоевывать, а для того, чтобы находить.

Он не знал, сколько времени пролежал на боку в своих грезах. Выстрелы рядом с храмом, гораздо более громкие, чем нерегулярная стрельба вражеских снайперов, вернули его на вершину холма. Он взял бинокль. Кто-то примерно в двадцати ярдах от него стрелял вниз по склону между этим холмом и холмом, через который поспешили перебраться горцы. Ему не нужны были бинокли, чтобы разглядеть двух мужчин, наполовину перебегающих через седловину. Цветные украшения, которые гильзаи редко носили, блестели на их одежде; в остальном они были одеты как афганцы или члены племени. У одного из них было два ружья, у другого — одно. Они шли быстро, потом побежали, потом пошли пешком, каким-то образом создавая впечатление, что битва их не касается.

Пока он смотрел, один из них упал. Это был человек с двумя винтовками. Его товарищ остановился, метнулся к нему на полпути и остановился в нерешительности. Когда еще один выстрел взметнул камни у его ног, он снова повернулся и побежал в своем первоначальном направлении. Теперь еще трое или четверо гуркхов открыли по нему огонь. Он не сделал попытки открыть ответный огонь, а побежал быстрее, поворачиваясь и прыгая, пока не скрылся из виду. Минуту спустя Робин увидела Джагбира, привязанного к седлу, где человек с двумя винтовками лежал ничком среди камней.

Это был бы Джагбир — тугодум, добросердечный, по-звериному агрессивный, семнадцати с половиной лет от роду. Не испытывал ли он угрызений совести из-за того, что убил, почти в качестве демонстрации меткости, проходящего мимо незнакомца? Это было несправедливо; Джагбир пылал яростной преданностью и привязанностью к своему клану. Человек с двумя винтовками не принадлежал к этому клану.

Джагбир потрусил обратно вверх по холму, широко улыбаясь и размахивая одним из ружей мертвеца. Он направился прямо к Робин. «Для вас, сахиб. Подарок. Для него найдется место на вашей стене в Манали.

Робин взяла его у него из рук и перевернула. «Спасибо, Джагбир. Посмотри, на нем гравировка. Это старый джезайль, прекрасно приготовленный.

«Я видел. Санитар переступил с ноги на ногу, бормоча: «Я знал, что вы любите старые вещи. Афганцам следовало бы упражняться со своими винтовками, а не писать на них. Если бы они это сделали, мы…

Он не закончил предложение. Он и так говорил необычно долго.

— Полагаю, этот человек мертв? — спросила Робин.

«Да. Был еще один. Сбежал».

— Я видел.

Джагбир протянул руку. — Я понесу. — Робин передал винтовку.

Субадар Манирадж поспешил наверх, пыхтя и держась за бок, между его налитыми кровью глазами залегли глубокие складки беспокойства. «Я повсюду искал вас, сахиб.» Он повернулся к Джагбиру. «Член Дикобраза! Маленький комок совиного дерьма! Почему бы тебе не…?

Перебил Робин. «Это была моя вина, Субадар-сахиб. Я сидел в этом старом храме. Я нашел… это. Он вытащил монету из кармана. Манирадж не взглянул на нее, но бросил на Робин острый взгляд, поджав губы, в котором смешались досада, отчаяние и любовь. Это выражение стало знакомым Робину с тех пор, как он получил командование ротой.

Старик сказал: «Горцы перевалили через свой холм и сразу же спустились вниз, скрывшись из виду. Я думаю, нам тоже следует уйти, иначе их левый фланг окажется в воздухе. Они такие же, как все британские войска — никогда не смотрят, куда идут, никогда не слушают, болтают-болтают в строю. Нам следовало уйти раньше.

Робин прислонился спиной к стене храма, только сейчас впервые заметив, что это давало ему укрытие от пуль, которые продолжали свистеть над холмом и врезаться в землю. Перестрелка переросла в один из небольших порывов. Субадар опустился на колени рядом с ним. Джагбир стоял на открытом месте в напряженной позе внимания, которую он принял, когда субадар начал его упрекать. Робин жестом велел ему сесть и сказал Манираджу: «Нам приказано оставаться здесь, пока не начнется основная атака. Этого еще не произошло, не так ли? Должна была быть артиллерийская подготовка. Я ничего не слышал.

«Я не знаю. Орудия стреляли. Звучит так, как будто они все еще на прицеле. Никаких сообщений на флаге. Теперь там сзади почти ничего не видно. Но мы должны идти вперед, иначе у этих горцев будут неприятности.

«Мы немного подождем,» сказал Робин, немного подумав. «Пока не начнется основная атака, этот холм так же важен, как и долина внизу. Если мы пойдем, ничто не остановит гильзаев, которые пройдут здесь и отвоюют его. Тогда они будут на фланге главной атаки и выше наших людей, когда те спустятся в долину. Смотри. — Он указал пальцем.

Субадар пожал плечами. «Очень хорошо, сахиб.» Он встал, отдал честь, повернулся и поспешил прочь. Затем он вспомнил, что все стрелки могут видеть его и что в него стреляют. Он выпрямил спину и замедлил шаг, перейдя на прогулочный. Робин смотрела ему вслед. Если бы старик заговорил с любым другим британским офицером полка так, как он обычно разговаривал с Робином, он бы в мгновение ока оказался под арестом. Но потом субадар понял, что другие сахибы живут в том же мире, что и он, в то время как Робин Сэвидж половину времени проводит где-то в другом месте.

Робин услышал хруст подкованных сапог по камням, вздохнул и убрал монету. Голос прямо из-под гребня крикнул: «Эй, Джонни! Кто такой sab? Привет, сахиб Киддер?»

Джагбир ответил говорившему. «Сахиб й'хин чха», — подумал Робин: должно быть, это был жест… Нет, в нем не было необходимости, потому что было и другое, чего у него не было, — таинственное чувство клана. Он видел гуркхов и горцев, лежащих бок о бок на холмах и оживленно беседующих, каждый на своем языке.

Рядовой и капрал Макдональдсов ворвались через низкую стену в развалины храма. Несмотря на пронизывающий холод, пот струился по их загорелым лицам под высокими коническими макушками. Робин села и спросила: «Вы меня ищете?»

Два