Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас Страница 4

вырваться на свободу, на свежий воздух, как вчера утром. Включая обжигающе горячую воду в душе и стаскивая с себя белье, он пытался вспомнить дно Идольменя — там что-то было. Что-то, кроме горящего светоча, в который превратился Волков. Что-то, что заметил только краем глаза, не осознав. Алешка ночью, когда он расспрашивал его, совсем замкнулся, ответив только, что ничего не заметил, пытаясь выжить. Что же это могло быть? Что-то юркое и яркое даже на фоне светоча. Рыба? Водяной? Его любопытные кони? Память отказывалась помогать. Холера!

Он быстро принял душ, горячей водой прогоняя сонную хмарь в мыслях и боль в только-только срощенных ребрах, до красна растерся жестким полотенцем, натянул исподнее, неприятно льнущее к еще влажной коже, и подошел к зеркалу — надо побриться, негоже приходить в гости неопрятным. Он рукой вытер запотевшее зеркало, достал опасную бритву и замер, удивленно разглядывая себя. Для верности даже рукой прикоснулся к левой ключице, тут же отдергивая руку прочь — пальцы обожгло болью. Только этого не хватало!

Он опустил голову, уперся руками в раковину, снова поднял глаза, разглядывая себя в зеркало. Ему не показалось. Печать никуда не делась.

— Холера!

И что все это значит?!

* * *

За окном зарядил нудный дождь, Калина устал читать местные былины и снова, после скромного ужина, занялся своими бумагами — под вечер ему принесли новую, весьма внушительную стопку документов. Светлана заставила себя немного походить по комнате под полным тревоги взглядом Алексея — он словно заботливая мамаша-наседка не сводил с её глаз. Может, боялся венца безбрачия от Агриппины?

К восьми часам силы и желание что-либо доказывать самой себе закончились, и Светлана устроилась в кресле возле стола, осторожно просматривая бумаги, которые ей молча, но крайне ретиво принялся подсовывать Алексей.

Отчет о состоянии Матвея — без изменений. Он так и не пришел в себя. Это уже пугало — второй день без положительной динамики, и не понять, кто и чем его отравил.

Отчет о состоянии братьев Муровых — их готовили к выписке, оставалось узнать решение Михаила: готов он взять их на воспитание или нет? Колдовской дар-то в них предположительно волковский. Только сейчас с таким лезть к Мише нежелательно — он еще мать и отца не похоронил. Похороны как раз завтра, а Светлана так и не поняла, позволят ей на них присутствовать или нет? Для слишком многих в городе она из-за распущенных кем-то слухов была невестой Волкова-старшего. Глазеть придут в том числе и на неё, а Мише и так плохо. Светлана может все испортить на похоронах, но и оставить в одиночестве Мишку — недопустимо. Узнать бы как-то, что сам Михаил об этом думает, а пока надо думать о другом. Она положила бумаги по Муровым на стол и под внимательным, благосклонным взглядом Алексея, старательно спокойно сказала:

— Мальчишек Муровых после выписки до решения с князем Волковым взять к нам. Хорошо?

Если Калина и удивился, то вида не подал, лишь кивнул по-военному:

— Будет сделано!

— По артефактам, которыми можно предположительно управлять стихиями, уже что-то есть?

Калина отодвинул в сторону бумаги, которые перед этим внимательно изучал:

— Пока тишина. Мы их ищем меньше суток. Громов с полицейскими должен был сегодня проверить городской дом Волковых, опричники проверяют их имение в Волчанске. Всех послушников, не годных еще по возрасту к несению службы в Опричнине, я направил в архивы и библиотеки — они ищут описание артефактов. Мы же даже не знаем, как они выглядели и где хранились. Вероятно, что до «Катькиной истерики» доступ к ним у Волкова был, но куда они делись после гибели города? Это пока неясно. Волков в «Катькину истерику» в Зимний дворец не заезжал — это точно. Нельзя исключать, что артефактов несколько, и они могли попасться не только Волкову. Отрабатываем все версии, просто поверьте. Что-то еще?

Светлана заставила себя сказать то, чего она боялась, но после упоминания «Катькиной истерики» не спросить о таком нельзя:

— Про Григория Кошку что-то стало известно? — Хорошо, что голос не дрогнул, не выдал её.

Калина лишь отрицательно качнул головой.

Светлана сглотнула — она понимала, что Огнь мог уничтожить отца по приказу Волкова. Отца больше может не быть в… в… живых! К черту, он пусть и был мертвяком, но самым живым и человечным! Она уточнила — не то, чтобы она не доверяла профессионализму Калины, скорее для самой себя, чтобы точно знать: было сделано все возможное:

— В Нави искали? Раз в кромеже и Яви его нет…

— Экспедиция в Навь только готовится — это опасно. Туда нельзя запускать неподготовленных кромешников, а среди ходивших в Навь, сейчас каждый на счету. Потерпите чуть-чуть, Елизавета-свет Павловна.

Чтобы отвлечь её, он подсунул ей новые бумаги. Только сил их читать у Светланы пока не было. Она об отце не знала почти ничего, а самое главное, вместо того чтобы быть с ним рядом и задавать вопросы, глупо избегала его. Теперь, возможно, уже ничего не исправить.

— Алексей, как так получилось, что опричники ни об артефактах, ни об обряде ничего не знали?

Он пожал плечами — для него ответ был очевиден, но не для Светланы:

— Мы даем обеты. Мы подчиняемся им. Мы опутаны множеством клятв. Иногда они приходят в противоречие друг другу, как в вашем случае… Поймите, мы не всесильны. Мы от многого были отстранены.

— Кошка… Что известно о нем? — Светлана облизала ставшие сухими губы. Калина протянул руку в бок, его ладонь исчезла в кромеже, чтобы вернуться с кружкой, исходящей паром и ароматом леса. Сбитень. Любимый Светланин сбитень. Она сделала осторожный глоток из протянутой кружки, наслаждаясь сладостью меда и горьковатым вкусом трав. Это придало храбрости сказать то, что когда-то ей сообщил Михаил: — Мне говорили, что он предал Опричнину. Он выдал обряд, в результате которого меня чуть не принесли в жертву. Мне говорили, что он покинул ряды Опричнины за три дня до ритуала.

Калина подался вперед, облокачиваясь на стол, словно хотел быть ближе, словно хотел быть уверенным, что каждое его слово достигнет Светланы:

— Это отнюдь не так, Лиза. Все было не так. Он действительно пропал до «Катькиной истерики» — он пропал в день равноденствия, астрономического, не календарного. Именно из-за него, я так понимаю, ритуал и сорвался в тот день. Ритуал был перенесен на другой день.

Светлана подтвердила то, что говорила мать на капище у Обводного канала:

— Окно возможностей не привязано жестко ко дню астрономического равноденствия, оно даже к фазам Луны