Могут ли леди убивать? - Питер Чейни Страница 9

Плачу по счету, и мы выходим на улицу. Ждем там две-три минуты, пока не подъезжает такси.

– Послушай, детка, – говорю я и смотрю на часы. Уже четверть пятого. – Я собираюсь навестить твоего друга, этого Джо Мицлера, и, возможно, ты права, когда думаешь, что эти придурки примутся за тебя, если решат, что это ты проболталась мне. Вот что я предлагаю. – Я роюсь в кармане. Достаю трубочку пятидолларовых и даю ей пять купюр: – Вот тебе, детка, четвертак. И прими мой совет. Иди на автобусную остановку, купи хороший билет и уезжай из Сан-Франциско, пока эти парни не начали тебя искать. Думаю, выбраться и продержаться еще немного хватит.

– Послушай, – говорит она, – ну ты просто молодчик. Держу пари, не многие копы решились бы на такое. Ты просто подарок.

Я улыбаюсь ей:

– Ну да, может, и ангел, но люди этого не знают. Пока, блондиночка.

Я сажусь в такси и говорю парню ехать на Калифорния-стрит, но, когда он сворачивает за угол, останавливаю и говорю ему подождать, пока эта дама не дойдет до конца улицы, а потом, немного погодя, спокойно следовать за ней.

Мы на боковой улице, и я вижу блондинку. Вот только топает она не к автобусной остановке. Минуты через две-три дамочка тормозит такси, садится и уезжает.

– За этим такси, – говорю я водителю, – и не потеряй его.

Мы едем около пяти минут и проезжаем несколько автобусных остановок. Наконец я вижу, как она выходит из такси в конце переулка неподалеку от Эмбаркадеро. Я тоже выхожу, говорю таксисту подождать и иду за ней. Она сворачивает в переулок, идет к какому-то заведению, похожему на китайскую ночлежку, и открывает боковую дверь. Я подтягиваюсь следом, толкаю дверь – не заперто. Вхожу. Передо мной темный лестничный пролет. Поднимаюсь и вижу длинный, грязный коридор. В конце коридора из-под двери пробивается полоска света. Подхожу, прислушиваюсь. Дамочка разговаривает с каким-то парнем. Я пинком открываю дверь. Комната довольно грязная, в углу раскладушка.

На раскладушке лежит здоровенный парень с физиономией, которая выглядит так, словно недавно побывала в контакте с паровым катком. Перед ним, руки в боки, верещит что-то моя блондиночка. Я вхожу – она оборачивается:

– Чтоб меня…

– В этом не сомневайся, малышка, – говорю я ей. – Ты же не думала, что я поведусь на твои дешевые штучки, а? Бьюсь об заклад, ты от души посмеялась надо мной, когда я дал тебе двадцать пять баксов, чтобы ты убралась из Сан-Франциско. Ох, золотце, за кого ты меня принимаешь? Нет, ну правда. – Я поворачиваюсь к парню на раскладушке. – А это Джо Мицлер. Тот самый, который должен сейчас быть на Калифорния-стрит.

– Что за чертовщина? – говорит он. – Кто ты такой, черт возьми, и чего тебе надо?

– Помолчи, ангелочек, – говорю я. – Я подойду к тебе через минуту. – Поворачиваюсь к блондинке и протягиваю руку. – Верни мне двадцать пять баксов, ладно? За вычетом расходов на такси.

Она морщится, но возвращает двадцатку.

– А теперь послушай, крошка, – говорю ей. – Убирайся отсюда, иди и не останавливайся, потому что завтра утром у всех копов будет твое описание, и если тебя засекут в Сан-Франциско, прикажу арестовать, ясно?

Она бросает на меня убийственный взгляд и исчезает за дверью.

Я закуриваю сигарету.

– Ну, Джо…

Он уже сидит на койке, свесив руки. Глядя на этого парня, я начинаю думать, что тот, кто сказал, что мы произошли от обезьян, должно быть, имел в виду Джо. Мало того что физиономия изуродована, так еще пара ножевых шрамов на шее, а на груди – там, где расстегнута рубашка, – виднеется шрам от пули. Парень, видать, крепок.

– Какого черта? – говорит он. – Ты чего врываешься? Кто ты такой?

– Блондиночка тебе ничего обо мне не рассказывала? Ну, тогда послушай. Меня зовут Коушен. Я федеральный агент, и меня очень интересует тот факт, что кое-кто из местных парней расправился с миссис Мареллой Торенсен сегодня вечером, после чего ей размозжили лицо блоком льда, как я думаю, чтобы достать пулю.

Так вот, когда я пришел в морг взглянуть на эту дамочку, блондиночка на улице устроила мне смотрины. Позже вечером какие-то парни попытались меня пришить на улице. Блондиночка была с ними – наверное, чтобы навести их на меня. Что ты об этом знаешь, Джо?

Он смотрит на меня и улыбается. Когда я сказал, что он похож на обезьяну, я оскорбил обезьяну. Никогда не видел, чтобы какое-нибудь животное выглядело так, как этот тип. Когда он открывает в ухмылке рот, я вижу почерневшие осколки зубов.

– Я ничего не знаю, – говорит он и поднимается. – А если бы и знал, неужели ты думаешь, что я бы тебе напел, а, коп?

– Послушай, Джо, – говорю я, – ты скажешь, потому что я хочу это знать.

– Ну да, она сказала мне, что ты хотел запереть ее в морге, пока она не расколется. Что ж, против женщины прием, может, и хороший, да только я мертвяков не боюсь.

Я подхожу к нему.

– Ты не понял, Джо. Вот как обстоят дела.

Я отвожу правую руку и бью его правым локтем в челюсть, одновременно опуская запястье. Он падает спиной на койку, но снова садится и смотрит на меня. Да, поработать придется, думаю я, потому что мой удар он, похоже, даже не почувствовал.

И вот он сидит, наверно, с минуту, а потом прыгает на меня, опустив голову.

Думаю, если бы он меня достал, дух бы вышиб, но он не достал, потому что я видел, чего стоит ждать, и, когда он прыгнул, выставил колено. Джо врезается в него носом, и прежде, чем он успевает поднять голову, я бью его в челюсть, и он падает.

Пока парень лежит, я еще несколько раз бью его головой о пол. Грохот такой, что слышно, должно быть, на весь квартал, но он еще не вырубился и даже начинает подниматься. Для верности вытаскиваю люгер и бью Джо рукояткой по башке. Он отключается.

Тащу парня на койку. В углу на умывальнике нахожу бутылку с водой. Поливаю ему рожу. Он начинает приходить в себя, открывает глаза и смотрит на меня, но, увы, послания любви в его глазах я не встречаю.

– Послушай, Джо, – говорю я, – нравится тебе это или нет, но ты все равно заговоришь. Ты сейчас неважно себя чувствуешь, а я не хочу заниматься тобой по-настоящему. В последний раз, когда мне попался действительно крутой парень, который не хотел разговаривать, мне пришлось уговаривать его, зажав зажигалку между его пальцами, прямо у нежной кожи между костяшками. Думаю, это очень больно. Тебя ждет то же самое, если не заговоришь. Я настроен серьезно. Так что скажешь?

Он с трудом поднимается и откидывает голову на изголовье. Думаю, черепушка у него немножко раскалывается.

– Что за чертовщина? – говорит он. – Я… я ничего не знаю об этом деле, кроме того, что оно принесло мне пятьдесят баксов, а за пятьдесят баксов я, как и большинство ребят, готов сделать немало.

Он протягивает руку за бутылкой с водой, и я вижу, как он проводит языком по губам. Думаю, этот парень хочет пить, и протягиваю ему бутылку, в этот момент он пытается ударить меня ею по голове.

Я так и думал, что он попытается что-то такое выкинуть, поэтому бью еще раз, так что во рту ему теперь ничто не мешает.

После того как ему удалось успешно проглотить эти два обломка, мы возвращаемся к делу.

– Я бы на этом остановился, Джо.

– Это ты мне говоришь. Последнее, что было. Как я теперь буду есть?

Джо начинает говорить. Выясняется, что ему позвонил друг. Друг этот работает в танцклубе в Чайна-тауне. Он сказал, что блондиночка выполняла работу для его друга, парня по имени Спигла, и что кто-то попросил Спиглу прислать парней, чтобы они хорошенько отделали какого-то типа (похоже, речь обо мне), на которого блондиночка должна указать. Джо было обещано пятьдесят баксов.

– Это все, что мне известно, – говорит Джо, – если бы знал, что меня