Могут ли леди убивать? - Питер Чейни Страница 7

не приведет, но я собираюсь разобраться с девушкой Ли Сэм, и если она не прислушается к голосу разума, я заставлю ее. Я не против быть брошенной женой, пока об этом не знает слишком много людей. Но я не собираюсь терпеть подобную ситуацию у себя под носом, ничего не предпринимая – и я не имею в виду развод!

Марелла

Стою с письмом в руке и прислушиваюсь, потому как хочу выбраться из этой дыры так, чтобы никто не догадался о том, что я здесь был. До того как я нашел это письмо, мне было наплевать, если бы кто-нибудь из людей Ли Сэма застал меня в доме, но теперь ситуация изменилась. Мне нужно убраться отсюда незаметно и спокойно все обдумать.

Теперь все ясно. Марелла Торенсен пронюхала, что ее муж водит шашни с Беренис Ли Сэм, и написала китаянке письмо, предложив ей приехать на виллу «Розалито». Обманутая жена наверняка собиралась поговорить с Беренис начистоту и высказать ей свое мнение.

Отличный мотив, чтобы убрать Мареллу с дороги. В конце концов, такие парни, как Ли Сэм, следят за тем, как ведут себя их дочери, и думаю, Беренис предполагала, что если старик узнает о ее терках с Мареллой, то задаст наследнице по первое число. Вот почему на вилле не брали трубку.

Ее сняла Беренис. Сняла для того, чтобы Марелла, если Ли Сэм позвонит в разгар выяснения отношений, не испортила ему настроения. Думаю, на вилле Беренис просто слонялась без дела, пока не вернулась Марелла. Потом Марелла попросила ее подняться наверх, в спальню, чтобы устроить разборку. Беренис пропускает хозяйку вперед и, проходя мимо, снимает телефонную трубку с рычага. Потом дамы выясняют отношения, и, судя по тому, как все разбросано, Марелла была сильно не в духе.

Уходя, Беренис кладет трубку на рычаг и направляется по коридору к входной двери. Но мне интересно, что делала в это время Марелла, если она вообще что-то делала?

Что, если Беренис воспользовалась автоматическим пистолетом двадцать второго калибра, застрелила Мареллу, дотащила ее до машины, отвезла под прикрытием тумана в гавань и сбросила в воду?

Я снова открываю сумочку и достаю пистолет. Он полностью заряжен. Принюхиваюсь – пистолетик пахнет чистотой, как если бы им давно уже не пользовались. Но это ничего не значит, потому что у Беренис было предостаточно времени, чтобы его почистить.

Кладу пистолет на место и закрываю сумочку. Сую письмо в перчатку, откуда оно выпало, осматриваюсь и, убедившись, что все выглядит так, как выглядело до меня, выключаю свет и раздвигаю шторы. Потом выхожу в коридор, спускаюсь по лестнице и выбираюсь из дома через кладовую – тем же путем, что и вошел.

Спускаюсь с холма в глубоких раздумьях. Туман рассеивается, дождь прекратился. Далеко внизу мерцают огоньки, Сан-Франциско выглядит почти как то шикарное место, каким его изображают в путеводителях.

Странное дело, непонятное. Что к чему – не разобрать. Я помню, что мое задание – узнать, о чем хотела рассказать Марелла. В конце концов, она не стала бы писать в Бюро только потому, что проведала об Элмаре и Беренис.

Потом эта записка Нелли, явно оставленная не для нее, а для кого-то другого, и этот другой не кто иной, как я. Расчет понятен: заставить меня поверить, что Мареллы не будет до девяти, с тем чтобы я не торчал до вечера на вилле. Значит, написал записку кто-то, кто знал, что я приеду; кто-то, кто прочитал телеграмму от директора, которую я нашел в холле за столиком, и поскольку Беренис еще не приехала, когда я нашел записку, то сделал это кто-то другой.

Сначала я подумал на Торенсена, но оказалось, что Торенсен весь день не выходил из своего офиса во Фриско. И кто же тогда?

На первом перекрестке из-за угла вылетает «шевроле». Шины визжат, как черти в аду, машину разворачивает, какой-то тип высовывается из окна, стреляет и сбивает шляпу у меня с головы. Грохаюсь на землю как раз в тот момент, когда еще два типа открывают по мне огонь, слышу, как свинец рикошетит от тротуара рядом со мной.

Издаю громкий стон и замираю. Авто проносится по улице и притормаживает на углу. Где-то далеко слышен полицейский свисток.

Я перекатываюсь, выхватываю люгер из плечевой кобуры и открываю огонь по «шевроле». Целюсь по колесам и, похоже, попадаю, потому что когда машина сворачивает за угол, ее заносит. Вскакиваю и бегу по улице, держась поближе к стенам домов слева от меня. Добегаю до поворота и вижу, как в двадцати-тридцати ярдах от меня «шевроле» замедляет ход. Стреляю еще пару раз, одна пуля попадает в заднее окно. Слышу, как разбивается стекло.

Машина останавливается, из нее выскакивают трое парней и бросаются наутек. Один оборачивается и палит наугад в темноту. Я посылаю три пули в ответ, но тоже мимо. Слышу, как они бегут по проезжей части. Да и черт с ними.

Я успокаиваюсь, убираю пистолет и закуриваю сигарету. Подхожу к машине и заглядываю в окно.

Сзади, в углу, съежилась какая-то дамочка. Я открываю дверь, включаю верхний свет, и… что вы думаете?

Дамочка в машине – это та самая кукла, что мокла под дождем возле морга, когда я наведался туда взглянуть на то, что осталось от Мареллы; та самая, что стояла на часах, пока ее приятели роняли лед на голову трупа.

А ведь еще есть чудаки, которые твердят, что жизнь пресна и скучна!

Глава 3

Пой, блондиночка!

– Слушай, бозо[3], – говорит она, – ты зря стараешься притянуть меня к тому, что они сделали. Я молчу, потому что ничего не знаю, а если бы и знала что-нибудь, все равно бы не стала стучать копу. Ну и что дальше?

Я смотрю на куколку, сидящую напротив. Мы в какой-то забегаловке на Рыбацкой пристани, и дамочка, как я ее ни обрабатываю, не поддается.

– Ты разбиваешь мне сердце, солнышко, – говорю я ей. – Вижу, ты тоже в своем роде крутая куколка и если уж решила молчать, так оно и будет.

Откусываю гамбургер и лениво наблюдаю за ней. В этой дамочке определенно что-то есть. Когда-то, наверное, была хорошенькой, как это часто бывает, но испортила себя перекисью; теперь волосы у нее такие тонкие и ломкие, будто ее папаша был стеклодувом. Глаза большие, голубые и смотрят на меня так невинно, но, конечно, видели они много всякого, смекаете?

Напоминает мне даму, с которой я познакомился в Акроне много лет назад. У той дамы был парень, которого моими стараниями отправили за решетку на пятнадцать лет. И вот как только его в банку закатали, она написала мне записку с благодарностью за то, что я спас ее от брака с гангстером, и с предложением навестить ее, чтобы она могла поблагодарить меня лично. Ну и заодно я мог бы взглянуть на ее гравюры.

Что ж, я парень отзывчивый и к искусству неравнодушный. Принаряжаюсь и весь такой из себя подваливаю в ночлежку, где она обреталась. Она снова с благодарностями – мол, какой я классный парень – и угощает меня выпивкой, да такой забористой, что прожгла бы и панцирь крокодила. А потом достает ножичек и начинает показывать фокусы.

Мне очень повезло, что ножичек, которым она пыталась меня пощекотать, наткнулся на пуговицу жилета, а иначе играл бы я сейчас на арфе и ничуть не интересовался бы блондинкой, которая прямо напротив.

Смотрю я на эту крошку и вижу: неглупа, и есть в ней что-то такое, чего нет у большинства девочек, которым приходится общаться с суровыми парнями. Это что-то у нее и во взгляде, и в жестах. За всем этим – мозги, которыми она и пользуется. В общем, дерзкая и крутая.

– Ладно, крошка, – говорю я ей, – а теперь давай перейдем к делу. Я был довольно мил с тобой, не так ли? Даже не арестовал, хотя могу обвинить тебя в соучастии в покушении на убийство. Понимаешь? Я с тобой по-доброму, а ты не уступаешь. Пора бы поумнеть, сестренка.

– Послушайте, мистер, – рявкает она, – у вас на меня ничего нет. Тот факт, что я была в машине, ничего не доказывает. Я была без сознания, когда вы нашли меня, и, насколько вам известно, я могла быть без сознания все это время. Я ничего не знаю о тех парнях, которые пытались тебя кокнуть. Я их не узнаю, даже если увижу, они для меня незнакомцы. Кроме того, ты не первый парень, который