Гадюка - Биннур Шафак Нигиз Страница 9

Скептицизм, поселившийся в моих глазах, постепенно рассеялся, и я покачала головой.

– Нет, – пробормотала я.

– Ты уверена?

– Да, пап, – кивнула я. Мне хотелось рассказать ему, что сегодня приезжала бабушка, но я почему-то умолчала об этом, как и о том, что она передала мне закладку для подаренной ею же книги в виде карты Таро. Очевидно, что-то тайное начало закручиваться, и голос внутри меня шептал, что, хоть папа и проворачивал руль, курс все же задавала я. – Пойду в свою комнату.

– Махинев, – позвал он меня, останавливая. Я снова посмотрела на него, чувствуя, как в груди нарастает тяжесть, будто ребра вжимаются в сердце. И я возненавидела это чувство. – Я люблю тебя.

Я замерла. Мой отец никогда не умел выражать свою любовь через слова, он скорее показывал ее действиями и поступками. Он всегда хорошо отзывался о нас, но услышать от него слова любви оказалось по-настоящему тяжело. От подобного проявления чувств у меня защемило в сердце. Папа был не таким, как все. И жить под сенью человека, на которого всегда можно положиться, было совсем по-другому.

– И я… – Я широко улыбнулась, как будто все невзгоды разом померкли, и радостно посмотрела на него. – Я тоже тебя люблю.

Только я открыла дверь в свою комнату, как в коридор с воем ворвался поток холодного воздуха, из-за чего по моему позвоночнику пробежали мурашки, а взгляд помрачнел. Я тихонько прикрыла за собой дверь и осмотрела темные стены. Лунный свет просачивался сквозь окно и падал на пол, словно обводил очертания мертвого тела. Чувство беспокойства снова охватило меня. Казалось, что по моим венам циркулирует не кровь, а яд. Каждый вдох, сделанный в этой комнате, словно медленно убивал меня. Я ощущала, что с каждым годом теряю свои краски, поскольку светлая часть меня снова и снова тонула во тьме.

Увидев, что ветер проникает из открытого окна, я тяжелой поступью направилась к нему. Пересекая комнату, я чувствовала, будто кто-то наблюдает за мной – чувствовала дыхание преследователя на своей коже, чувствовала, как мысли обо мне роятся в его голове. Я даже не представляла, что моя паранойя может настолько разыграться. Еще совсем недавно меня нельзя было назвать паникершей, которая придумывает невесть что и волнуется по любому поводу, но сейчас тревожность и панические атаки стали моими верными спутниками.

Я уже взялась за ледяную ручку, собираясь закрыть окно, но тут мой взгляд зацепился за серебристую луну, висевшую в небе подобно медальону. Казалось, я могу рассмотреть даже ту часть, которая оставалась во тьме. Она горела словно неистовое пламя в костре. Несколько секунд я любовалась бугристой поверхностью луны, а потом быстро закрыла окно и включила маленькую настольную лампу. Моя комната сразу озарилась красноватым светом, и я посмотрела на книгу, лежащую на другом конце стола. На подаренную бабушкой книгу, поверх которой лежала карта Верховной Жрицы. Я провела длинными пальцами по карте, а потом взяла ее в руку и уставилась на изображенную женщину.

Когда я посмотрела на луну, запутавшуюся в юбке Верховной Жрицы, у меня внезапно закружилась голова, и я пошатнулась. На мгновение мой разум помутнел, а передо мной замелькали безликие красные глаза, окутанные неведомой дымкой цвета крови, которая волнами начала расползаться повсюду и заполнять собой все вокруг. Ужасная боль пронзила голову, и я попыталась закрыть глаза, но у меня не получилось. До меня донеслись звуки радиопомех; казалось, будто кто-то включил поцарапанный диск и песня постоянно заедала на одном и том же слове.

В тот момент, когда меня скрутило от невыносимой боли, красные глаза исчезли, а передо мной раскинулась панорама какого-то мира, далекого от того места, где я находилась секунду назад.

Впереди находился лес. Дождь лил с такой силой, что я не могла даже разомкнуть веки. Я вся промокла насквозь, но по какой-то необъяснимой причине не чувствовала ни холод, ни капли на коже.

Услышав отдаленный звон клинков, я попыталась повернуться в ту сторону, но не смогла даже пошевелиться. Кто-то кричал прямо за моей спиной. Зловещий волчий вой эхом разносился по лесу, и от этого звука у меня заныло в груди.

Я резко выпустила карту Жрицы из пальцев, и видение тут же исчезло. В комнате раздавалось лишь мое шумное дыхание. У меня на лбу выступили бисеринки пота. Я стояла на том же месте, вцепившись в слишком длинные рукава белого свитера, и смотрела на карту Жрицы на столе. Быстро схватив карту, я засунула ее между страницами книги. Мой взгляд на мгновение упал на обложку. В голове стрелой пронеслась мысль, отозвавшаяся в груди, и под действием неконтролируемого порыва я коснулась пальцами твердого переплета. Я взяла книгу в ладони. На черной матовой обложке красовалась прозрачная капля воды, внутри которой плавала хрустальная снежинка.

Я раскрыла книгу.

Резкий запах корицы пронзил мои легкие, как острые ножи. Кровь загудела и понеслась по венами в обратном направлении.

Страницы этой книги определенно источали запах чудес.

На титульном листе тоже была изображена прозрачная капля воды, но в этот раз внутри нее виднелась не хрустальная снежинка, а аккуратно написанное от руки предложение:

Никто не на своем месте.

Словам будто было тесно на странице.

Голос… Сердце в груди билось так тихо, словно потерялось в воспоминаниях, а моя душа оцепенела. Я судорожно боролась с опустившейся на меня темнотой, погружая пальцы в ее черноту, пытаясь разогнать поглотивший меня мрак. Мне хотелось открыть глаза, но не я могла, чувствовала лишь острую боль в основании ресниц, а мое тело ломило так, словно я бежала несколько часов подряд.

Тьма оставляла на пальцах капли крови. Боль растекалась по телу, словно чернила, и я не могла никак прийти в себя.

Разум не понимал, что происходит.

Боль все сильнее распространялась по телу, как будто на меня навалился очень тяжелый человек. С моих губ сорвался едва слышимый стон, и я почувствовала, как пот, точно слезы, стекает по моей шее и спине. Меня заколотило от холода. Я хотела откашляться, но ничего не получалось. Горло саднило так, как будто сейчас разорвется.

Наконец, мне удалось разлепить веки и открыть глаза. Я посмотрела мутным взглядом на потолок, а потом несколько раз моргнула, чтобы изображение стало четче. Внутри меня затеплилось ощущение, что что-то было не так. Я могла поклясться, что нахожусь не в своей комнате. Я сосредоточилась на деревянном потолке. Где я очутилась? Я ничего не помнила. В моей памяти сохранилось лишь то, как я стою с книгой в